Роман Сенчин - Информация
Наверное, тогда мало кто мог предположить, как на нас повлияют эти заокеанские проблемы. А кто понимал, спасал потихоньку свой бизнес, в то же время громче всех крича, что кризис нас не коснется.
Я не волновался. На банковских счетах у меня лежали копейки, основная же сумма покоилась в ячейке; моему личному маленькому бизнесу кризис мог слегка навредить, но чтобы его погубить, должна была случиться полная гибель экономики и политики. В это я, естественно, не верил. На агентство же мне, по существу, было уже плевать – я достаточно оброс связями, имел в определенном кругу немалый вес и вполне мог давно выйти во фриланс. В агентстве держали привычка, глуповатое сознание того, что нужно где-то работать – точнее, иметь запись об этом в трудовой книжке.
Да, все было очень неплохо, а тут еще объявившийся в начале сентября Максим познакомил с милой девушкой Полиной, носившей очень звучную фамилию – Гарнье. Она была потомком попавшего в русский плен француза из наполеоновской армии. Через все перипетии времени фамилию род сохранил, семья – папа, мама, брат и она – имела свой двухэтажный дом в Тарасовке, поселке за Мытищами. Полина владела небольшим агентством по организации праздников…
Симпатичная, общительная особа с французскими корнями, финансово обеспеченная, свободная (правда, с полугодовалым ребенком, за которым, впрочем, ухаживали ее родители), – что могло меня от нее оттолкнуть? Мы стали встречаться.
Эх, знать бы, как основательно эта милая Полина Гарнье порушит мне мозг, я бы и словом с ней не перекинулся.
Отношения наши развивались во вроде бы нормальном русле – как у большинства мужчин и женщин, имеющих друг на друга серьезные виды. Хотя сложно сказать… Полине я сразу откровенно очень понравился: она смотрела на меня тем ласкающим взглядом, какой говорит о многом, – так смотрят лишь готовые влюбиться женщины. Если наш разговор прерывался и затухал, она находила новые темы, старалась показать себя с лучшей стороны. А вот что касается меня…
Да, Полина была мне симпатична, я с удовольствием с ней общался, проводил время (раза три в неделю по несколько часов мы просиживали в каком-нибудь пафосном кабачке, или гуляли, когда погода позволяла, или играли на бильярде, или в боулинг в одном из развлекательных центров; до секса не доходило, да мы оба, кажется, к этому так быстро не стремились – соблюдали правила серьезных отношений).
Вечером я довозил Полину до дома, прощался с ней у ворот. По-московски чмокнув друг друга в щеки, мы расставались, и я в хорошем настроении ехал к себе на Кожуховку.
– Ну как, – спросил в одну из наших нечастых в то время встреч Максим, – хорошую девочку я тебе подогнал?
– Да. – Я старался сохранять некоторую холодноватость. – А как вы с ней познакомились?
Вообще-то я уже знал как (от Полины), но хотел выяснить, какие отношения были у Макса с Полиной до моего появления.
– На студии. Она в одной передаче участвовала. Разговорились, кофе попили, телефонами обменялись. У нее же дело свое, попросила, если что, клиентов подбрасывать.
– И часто встречались?
– Да нет, так. Созванивались в основном. Она жаловалась, что одна, люди злые вокруг, парень, от которого ребенок, разочаровал… Актрисой хочет стать, но не получается.
– Это я в курсе. Мы с ней уже весь наш кинематограф обсудили.
– Молодцы-ы, – вздохнул Макс, – а я один… Лианка в Лондоне, тоже ничего не выходит. Да она сама дура, стала из себя сразу круть строить. Как здесь… Музыкантам, художникам разным, им сначала надо всячески прибедняться. Мол, гений, но нищий, помогите пробиться, поддержите. А она: вот лавэ, давайте делать. Из нее и вытягивают. Здесь вытягивали, теперь там… Я тут с папашей ее по телефону часа два говорил, он сам позвонил и чуть не плачет, прикинь. Дочери тридцать пять, и ни детей, ни профессии, ни хрена. Только какая-то эфемерная вера, что станет великой певицей. Когда-то было смешно, а теперь страшно уже. Шизофренией пахнет.
– Ну да, – поддержал я Макса бормотком и сам же от него оживился: – А тебе-то какое дело до их проблем? Вы ж сколько лет уже как разбежались.
– И что? Мы – друзья.
Я усмехнулся:
– Завидую. А у меня теперь нет большего врага, чем Наталья.
– М-да, хреново она с тобой поступила. – Но Максу, как обычно, хотелось говорить только о своих делах. – Меня, кстати, в Омск отправить хотят.
– Зачем?
– Местным вэгэтээрка руководить. Я предварительно дал согласие.
– Ты ж уже поруководил в Красноярске. Все развалил и сбежал.
– Ничего я не разваливал. Нормально все было. Если б не тоска, я до сих пор бы там работал.
– А в Омске у тебя такой тоски не будет?
– Ну, сравнил – Красноярск на краю света и Омск…
У меня возникло подозрение, что Макс не знает, где Омск находится.
– Слушай, Красноярск и Омск вообще-то рядом. Сибирь.
Он отмахнулся:
– Мне по фигу. И здесь тоже не могу уже. Одинаковые дни, гомозня, никаких перспектив.
«Уж кто бы мычал! – мысленно возмутился я. – С кем еще все так возились, как не с тобой!»
Но раздражать его этими словами не стал, спросил с мягким сарказмом:
– А какие тебе нужны перспективы?
– Ну… – Макс резко сник, а может, застеснялся. – Ну, семью хочу, ребенка. Пора… Лысый вон уже на полголовы, тридцать три хлопнуло…
Мне тут же передалась его тоска, едкой кислотой забулькала внутри, и, чтоб ее пригасить, я насмешливо напомнил:
– У тебя же Лена есть. Самый подходящий кандидат на роль партнера для такой жизни. Сам же говорил сколько раз.
– Лена… Да, Лена прекрасная девушка. И не надо глумиться. Я с ней каждый день созваниваюсь. Уговариваю приехать.
– И что?
– Что! – Он дернулся, словно я его кольнул вопросом. – Не хочет. У нее там работа, родители, своя комната… Если бы, говорит, у меня здесь квартира была, то еще бы подумала, а так… Боится. А мне туда нельзя.
Я чуть было не спросил – «почему?». Но вовремя вспомнил про конфликт Макса с тамошним теледиректором.
– Подкопил бы денег, взял ипотеку, – сказал. – При твоей зарплате это реально. Да и дополнительно зарабатывать вариантов полно.
Вместо ответа Макс протяжно вздохнул, присосался к бокалу с пивом. Он не хотел продолжать разговор на эту тему, я и не настаивал. Тем более что о подобном мы говорили уже много-много раз…
В общем, незадолго до нового, две тысячи девятого года Макс уехал в Омск и, судя по всему, взялся за дело вполне серьезно. По крайней мере в Интернете я стал встречать его энергичные интервью о реорганизации, о планах по поднятию рейтинга… В феврале он неожиданно для меня защитил диплом в нашем университете, и об этом омские СМИ сообщали как о событии чуть ли не федерального масштаба.
Казалось, Макс прочно обосновался на своем высоком посту, но в июле того же года он совершил тот самый поступок, о котором давно говорил, но в возможность совершения которого никто, даже он сам, не верил. Причиной стал выход его любимой Лены замуж… Но я забегаю вперед. Надо бы рассказать об этом подробнее. Может, если успею…
А пока – о том, как наши чисто приятельские отношения с Полиной переросли в любовные и как я снова стал пить, а значит, потерял контроль за своей жизнью, то есть – за поступками, которые порождают события, почему-то почти всегда усложняющие (усложнившие) мне жизнь.
В октябре две тысячи восьмого мировой финансовый кризис уже вовсю бушевал в России. Впрочем, пока в виде пугающего призрака: реально разорившихся банков, предприятий, компаний было немного.
К моему удивлению (приятному, надо сказать), число заказов на размещение материалов в центральных газетах, на ТВ только увеличивалось. Кто-то хотел развеять панику и убедить, что в его бизнесе все нормально, кто-то, воспользовавшись ситуацией, опускал и валил конкурентов. Чаще всего передавали уже готовые статьи, видеосюжеты, но нередко приходилось искать своих авторов, приглашать телевизионщиков.
Числа пятнадцатого октября я позвонил Свечину.
– Подзаработать хочешь?
– Ясен пень! А что писать надо?
– Тема тебе знакомая – социальная защита в одной корпорации. Там у них кой-какие напряги, руководство хочет доказать, что все под контролем.
– У, давай. Башли мне сейчас необходимы. Дочке куртку зимнюю срочно надо.
– Приезжай, забирай сопромат.
Свечин замялся:
– Слушай, а давай завтра встретимся. Завтра презентация одной книги в клубе «Жесть»… Люди интересные соберутся, посидим…
– Я не пью, – сказал я.
– Ну, пить необязательно. Так… Приходи, не пожалеешь – событие знаковым обещается быть.
– А Ангелина там будет? – В своем голосе я услышал и страх, и надежду.
– Нет, ты что! Она родит вот-вот. Даже «ЖЖ» почти не ведет.
– Да? – Известие о ее беременности меня почему-то обрадовало. – Ладно, приду. Может, с девушкой…
В начале восьмого на другой день Полина и я были на Большой Лубянке. Сунули «Селику» в брешь между стоящими вдоль бордюра машинами. Приехали с опозданием – вечер был назначен на шесть, – но я не жалел: слушать речи не было никакого желания.
