Вирджиния Эндрюс - Цветы на чердаке
— Крис, — сказала я, приподнимаясь с кровати, чтобы расчесать волосы.
— Как ты думаешь, какой процент девочек моего возраста ложатся спать с вымытыми до блеска волосами и просыпаются похожими на облитое смолой пугало?
Посмотрев вокруг, он взглянул на меня, удивленный тем, что я вспомнила этот ужасный день.
— Ну, — произнес он, растягивая слова, — по моему мнению, ты могла быть одной-единственной… неповторимой.
— О, я даже не знаю. Ты помнишь тот день, когда они клали асфальт на нашей улице? Мэри Лу Бейкер и я перевернули тогда громадную кадку с этим материалом, и мы сделали из смолы маленьких человечков и положили их в черные кровати, а потом пришел человек из дорожно-ремонтной бригады и наорал на нас.
— Да-а, — сказал он, — я помню, как ты пришла домой грязная до омерзения, а во рту у тебя был кусок смолы для того, чтобы сделать зубы белее. Черт возьми, Кэти, все, чего ты добилась, так это ты умудрилась вытащить пломбу из зуба.
— Единственное преимущество этой комнаты в том, что нам не нужно дважды посещать зубного. — Он бросил на меня веселый взгляд. — А также замечательно то, что у нас так много времени! Мы завершим наш турнир в «Монополию». А чемпион постирает нижнее белье каждого.
В этом был весь он. Он ненавидел стирку, стоя на коленях на твердом кафельном полу, согнувшись над лоханью.
Мы разложили игру, сосчитали деньги и оглянулись, ища близнецов. Они исчезли! Куда, кроме чердака, можно еще пойти? Ванная была пуста, а на чердак они бы никогда не пошли без нас. Наконец, мы услышали странные чирикающие звуки из-за телевизора.
Они были там: сидя позади телевизора, они ждали, согнувшись, появления крошечных людей изнутри.
— Мы думали, что, может быть, мама находится там, — объяснила Кэрри.
— Я лучше пойду наверх и попрыгаю там, — сказала я, поднимаясь с кровати и направляясь к шкафу.
— Кэти! А как же наш турнир в игру «Монополия»? Вполоборота я произнесла.
— Ты опять будешь только выигрывать. Забудь о турнире.
— Трусиха! — поддразнил он, как и всегда. — Давай поиграем.
Долгим, тяжелым взглядом он посмотрел на близнецов, которые всегда исполняли роль наших банкиров.
— В этот раз играем без обмана, — предупредил он строго, — если я поймаю одного из вас дающим Кэти деньги, когда вы думаете, что я не смотрю — я съем сам все четыре пончика.
Он бы этого никогда не сделал! Пончики были лучшей частью нашей еды и приберегались на вечерний десерт Я легла на пол, скрестив ноги, и мой мозг погрузился в хитроумные способы покупки первым лучшей собственности, железных дорог, предприятий коммунальных услуг и отелей. Я покажу ему, что кое-кто это умеет делать лучше его.
Мы играли часами, останавливаясь только для еды. Когда близнецам наскучила роль наших банкиров, мы сами отсчитывали деньги, тщательно следя друг за другом.
А Крис, сидя в тюрьме, упустил возможность получить 200 долларов, ему пришлось платить налог на наследство и в общественный фонд… и все-таки он выиграл!
Однажды ночью, в августе, Крис пришел ко мне и прошептал на ухо:
— Близнецы заснули. Внутри так жарко, пойти поплавать было бы просто замечательно.
— Отстань от меня, уйди, ты же знаешь, что мы не можем пойти купаться. Я как всегда была надута после проигрыша в «Монополию».
Купание, какая идиотская затея! Даже если бы была возможность, я бы не стала принимать участие в том, в чем он превосходил меня, вроде плавания.
— А где мы будем плавать? В ванне?
— В озере, о котором мама нам рассказывала. Это недалеко отсюда, — прошептал он. — Мы должны практиковаться в спуске на землю по той веревке, которую мы сделали, хотя бы на случай пожара. Теперь мы стали сильнее. Мы легко можем спуститься на землю и не будем долго отсутствовать. — Он умолял с таким упорством, как будто само его существование зависело от возможности хотя бы однажды покинуть этот дом только для того, чтобы доказать, что мы можем это сделать.
— Близнецы могут проснуться и заметить наше отсутствие.
— Мы оставим записку на дверях ванной, что мы на чердаке. И кроме того они не проснутся раньше утра и даже не пойдут в ванную.
Он спорил и умолял до тех пор, пока не одержал верх. Мы поднялись прямо на чердак, а оттуда на крышу по лестнице, которую Крис приставил к дымоходу. Всего на крыше их было восемь.
Проверяя один за одним узлы на веревке, Крис давал мне инструкции:
— Используй большие узлы как ступени. Руками хватайся за узлы над головой. Двигайся медленно, чувствуя веревку между ног, для того, чтобы не соскользнуть и не упасть.
Смело улыбаясь, он взял веревку и дюйм за дюймом спустил ее по краю крыши. Мы спускались на землю первый раз более чем за два года.
ВКУС НЕБА
Медленно, осторожно, шаг за шагом Крис спустился на землю, пока я тихо лежала на животе на краю крыши, следя за его спуском. На небо вышла луна, в ее ярком свете он поднял руку и помахал мне: это был сигнал для меня начинать спуск. Я внимательно смотрела за его передвижением и могла воспроизвести его метод. Я уверяла себя, что это совсем не отличается от качания на веревках, привязанных к стропилам чердака. Узлы были большими и крепкими, мы предусмотрительно сделали их на расстоянии четырех с половиной футов друг от друга. Крис запретил мне глядеть вниз, а сконцентрироваться на поиске узла, расположенного ниже. Меньше, чем через десять минут, я стояла на земле, рядом с Крисом.
— Черт, — прошептал он, крепко обнимая меня. — Ты сделала это лучше, чем я!
Мы были на задней стороне садов Фоксворт-Холла, где все комнаты были темные, хотя в отсеке слуг, выше большого гаража, каждое окно было ярко-желтым.
— Веди, как Мак Дафф, к месту для плавания, — сказала я низким голосом, — конечно, если ты знаешь дорогу.
Разумеется, он знал ее. Мама рассказывала нам о том, как они с братьями незаметно ускользали и шли купаться со своими друзьями.
Он взял меня за руку, и мы пошли на цыпочках прочь от огромного дома. Так странно было находиться снаружи в эту теплую летнюю ночь, оставив наших младших брата и сестру одних в запертой комнате. Когда мы перешли маленький пешеходный мост, мы вышли за границы Фоксвортской собственности и тогда почувствовали себя счастливыми, почти свободными. Но и теперь нам следовало быть осторожными для того, чтобы нас никто не заметил! Мы побежали по направлению к лесу, а затем к озеру, о котором нам говорила мама.
Было десять часов, когда мы покинули дом; когда же мы наконец нашли край воды, окруженной деревьями, было десять тридцать. Мы боялись, что другие испортят нам купание, и мы уйдем неудовлетворенными, но вода озера была гладкой, не потревоженной ни ветром, ни купальщиками, ни лодками.
В лунном свете, под звездным небом, я смотрела на это озеро и думала, что никогда не видела такой восхитительной воды и не чувствовала ночи, наполнявшей меня таким восторгом.
— Мы будем плавать голышом? — спросил Крис, странно посмотрев на меня.
— Нет. Мы будем плавать в нижнем белье.
Беда была в том, что у меня не было лифчика. Но так как мы были уже здесь, то дурацкая жеманность не могла остановить меня от наслаждения этой водой, залитой лунным светом.
— Кто последний — тот тухлое яйцо, — воскликнула я. Затем, скинув с себя одежду, я побежала к берегу. Не добежав до него, я каким-то образом почувствовала, что вода должна быть ледяной! Я оглянулась на Криса, который в этот момент снял часы, затем увидела, что он отбросил их в сторону и быстро приближается ко мне. Так чертовски быстро, что я не успела набраться храбрости и нырнуть в воду, а он уже был сзади и резко пихнул меня! Плюх — и я оказалась в воде, в мгновение ока мокрая с головы до ног, а не вошедшая в нее дюйм за дюймом, как я хотела.
Дрожа, я всплыла на поверхность и посмотрела вокруг в поисках Криса. Я увидела его силуэт, крадущийся по каменной гряде. Он поднял руки и по-лебединому грациозно нырнул в середину озера. Я раскрыла рот от изумления. А что если там недостаточно глубоко? Что если он ударился о дно и сломал себе шею?
Время все шло… шло… а он не всплывал! О, господи! Он мертв, утонул!
— Крис, — позвала я, всхлипывая, и поплыла к тому месту, где он исчез, и где еще не успокоилась вода.
Вдруг кто-то схватил меня за ноги! Я вскрикнула и ушла под воду, увлекаемая Крисом, который затем, мощно работая ногами, вынес нас на поверхность. Мы оба засмеялись, и я плеснула ему водой в лицо за такую мерзкую шутку.
— Разве это не лучше, чем сидеть в этой душной отвратительной комнате? — спрашивал он, резвясь вокруг меня в диком и сумасшедшем исступлении.
Было похоже, что частица свободы ударила ему в голову, как крепкое вино, и он действительно был пьян. Он плавал вокруг меня и снова пытался поймать меня за ноги и утащить под воду. Но теперь я была умнее. Он нырял вперед и назад, плавал кролем, по-разному называя то, что показывал.
