Джоджо Мойес - Девушка, которую ты покинул
На Лив ее единственный костюм. Возможно, фасон слегка устарел, но ей просто необходимо чувствовать себя сегодня собранной и подтянутой. После своего первого посещения адвоката она была совершенно выбита из колеи. И теперь, чтобы чувствовать себя более уверенно, ей необходимо соответствующе выглядеть.
— Генри будет встречать их в фойе. Полагаю, ждать осталось недолго. — Одарив Лив профессиональной улыбкой, женщина поворачивается на высоких каблуках и уходит.
Кофе хороший. Как, собственно, и должно быть, если учесть, сколько она платит за час работы. Бесполезно ввязываться в борьбу, сказал Свен, без соответствующей огневой поддержки. Он навел справки среди друзей в аукционных домах и знакомых в коллегии адвокатов, чтобы найти лучшего специалиста по реституционным искам. К сожалению, добавил Свен, чем известнее адвокат, тем дороже он стоит. И каждый раз, как она смотрит на Генри Филлипса — на его модную стрижку, на туфли ручной работы, на дорогой загар на пухлом лице, — то ей на ум приходит только одно: «Ты разбогател за счет таких людей, как я».
Лив слышит шаги и голоса за дверью приемной. Она встает, расправляет юбку, делает строгое лицо. А вот — за широкой спиной Генри — и он сам, в синем шерстяном шарфе на шее, с папкой под мышкой; с ним еще двое, которых она не знает. Он ловит ее взгляд, и она поспешно отворачивается, чувствуя, как по шее ползут мурашки.
— Лив? А вот и мы. Предлагаю пройти в зал заседаний. Я распоряжусь, чтобы туда подали кофе.
Она пристально смотрит на Генри, который проходит мимо нее, пропуская вперед другую женщину. Она чувствует присутствие Пола, будто тот излучает тепло. На нем джинсы, словно подобные встречи для него что легкая прогулка.
— Сколько еще женщин ты успел обобрать за это время? — спрашивает она вполголоса, так чтобы, кроме него, никто не услышал.
— Ни одной. Некогда было. Воровал сумочки и соблазнял невинных девушек.
Она выдерживает его пристальный взгляд с гордо поднятой головой. К своему удивлению, она обнаруживает, что он тоже в ярости.
Зал заседаний отделан деревянными панелями, массивные стулья обтянуты кожей. Одна стена сплошь в стеллажах с книгами в кожаных переплетах. Все здесь говорит об основательности и пронизано величавой мудростью. Лив следует за Генри, и уже через несколько секунд все рассаживаются по обе стороны длинного стола. Она смотрит на лист бумаги перед собой, на свои руки, на чашку с кофе, словом, на что угодно, только не на Пола.
— Итак, — Генри ждет, когда ему нальют кофе, затем складывает руки домиком, — мы здесь, чтобы беспристрастно обсудить претензию, предъявленную миссис Халстон через организацию КРВ, и определить, имеются ли возможности для урегулирования данного дела в досудебном порядке.
Лив смотрит на сидящих напротив людей. Женщине лет тридцать с хвостиком. У нее темные волосы в тугих кудряшках и напряженное лицо. Она что-то старательно пишет в блокноте. Мужчина рядом с ней явно француз, у него крупные черты лица, придающие ему неуловимое сходство с Сержем Гейнзбуром. Лив всегда считала, что по внешности человека сразу можно определить его национальность. С виду он типичный галл, возможно, даже курит «Голуаз» и носит на шее связку лука.
Ну и последний в этой компании — Пол.
— Думаю, для начала было бы неплохо представить присутствующих. Меня зовут Генри Филлипс, и я представляю интересы миссис Халстон. Это Шон Флаерти, действующий от лица КРВ, Пол Маккаферти и Джейн Дикинсон, директора этой организации. А это месье Андре Лефевр, представитель семьи Лефевр, который и выдвигает претензию во взаимодействии с КРВ. Миссис Халстон, КРВ — организация, специализирующаяся на розыске и возврате…
— Я знаю, чем они занимаются, — перебивает его Лив.
Боже, как он близко! Прямо напротив нее. Она видит каждую жилку у него на руках, торчащие из рукавов запястья. Он надел ту же самую рубашку, что была на нем в тот вечер, когда они познакомились. И стоит ей вытянуть ногу под столом, она коснется его колена. Она прячет ноги под стул и тянется за кофе.
— Пол, может быть, вы объясните миссис Халстон, на каком основании ей предъявляют претензию.
— Да, — произносит она ледяным тоном. — Хотелось бы узнать.
Она поднимает глаза и видит, что Пол смотрит на нее в упор. Интересно, догадывается ли он, как она волнуется. Хотя, наверное, все и так понятно: ее выдает тяжелое дыхание.
— Итак… Я хотел бы для начала принести извинения, — говорит Пол. — Я прекрасно понимаю, что для вас это стало потрясением. Что весьма прискорбно. И конечно, не может не огорчать тот факт, что подобные дела не решаются к обоюдному удовольствию.
Пол смотрит прямо на нее. Лив чувствует, что он ждет, чтобы она подала ему хоть какой-то знак. Она опускает руки под стол и вонзает ногти в колени, чтобы боль отвлекла ее от всего, что происходит.
— Никто ни у кого не собирается отнимать вещь, принадлежащую на законных основаниях. Мы здесь собрались по другому поводу. Но существуют неопровержимые доказательства того, что во время войны была похищена чужая собственность. Картина кисти художника Эдуарда Лефевра «Девушка, которую ты покинул», принадлежавшая его жене, попала в руки немцев.
— Вы не можете это знать наверняка.
— Лив, — одергивает ее Генри.
— У нас имеется документальное подтверждение, дневник, хранившийся у соседей мадам Лефевр, в котором говорится, что портрет жены художника был украден или получен насильственным путем немецким комендантом города, где жила мадам Лефевр. Что ж, дело крайне необычное, поскольку обычно мы возмещаем ущерб, причиненный в годы Второй мировой войны, тогда как в данном случае кража произошла во время Первой мировой. Но положения Гаагской конвенции по-прежнему в силе.
— Но почему именно сейчас? — возмущается Лив. — Спустя сто лет после кражи. Не потому ли, что работы месье Лефевра стоят на сегодняшний день гораздо дороже?
— Стоимость картины не имеет значения.
— Прекрасно. Значит, стоимость картины не имеет значения. Тогда я вам ее возмещу. Прямо сейчас. Хотите, я отдам за нее ровно столько, сколько мы заплатили? Потому что у меня сохранилась расписка. Может быть, возьмете деньги и оставите меня в покое?
В комнате становится тихо.
Генри осторожно трогает ее за плечо. Она так сильно сжимает ручку, что костяшки пальцев побелели.
— С вашего позволения, — вкрадчиво начинает он, — цель сегодняшней встречи — найти способы возможного разрешения ситуации и выбрать из них наиболее приемлемый.
Джейн Дикинсон перешептывается с Андре Лефевром. Своим наигранным спокойствием она чем-то напоминает учительницу начальных классов.
— Должна заметить, что для семьи Лефевр единственным приемлемым решением является возможность получить свою картину обратно, — произносит она.
— Но это не их картина, — не выдерживает Лив.
— Согласно положениям Гаагской конвенции, картина принадлежит им, — невозмутимо парирует Джейн.
— Чушь собачья!
— Это закон.
Лив снова поднимает глаза и замечает, что Пол по-прежнему смотрит прямо на нее и выражение глаз у него слегка виноватое. Словно он просит у нее прощения. Интересно за что. За неприличную перебранку за полированным столом красного дерева? За украденную ночь? За украденную картину? Она не знает. «Не смотри на меня», — говорит ее взгляд.
— Может быть… — вмешивается в разговор Шон Флаерти. — Может быть, прислушаемся к совету Генри и, по крайней мере, наметим пути решения проблемы.
— Ради бога, намечайте сколько угодно! — взрывается Лив.
— Существует множество прецедентных дел. Так, миссис Халстон может выплатить искомую сумму. Это означает, миссис Халстон, что вы выплачиваете семье Лефевр стоимость картины и оставляете ее у себя.
— Как я уже отметила, семья не заинтересована в деньгах. Они хотят получить картину, — не отрывая взгляд от блокнота, произносит Джейн Дикинсон.
— Прекрасно, — не выдерживает Лив. — Вы что, думаете, я раньше никогда не вела переговоров? И не знаю, что существуют особые условия?
— Лив, — останавливает ее Генри. — Если бы мы могли…
— Я отлично понимаю, что здесь сейчас происходит. «О нет, какие деньги! Нам не надо никаких денег». И так до тех пор, пока речь не заходит о сумме, равной крупному выигрышу в лотерею. И тогда все сразу забывают о своих задетых чувствах.
— Лив… — прерывает ее Генри. Она тяжело вздыхает, руки под столом ходят ходуном. — Существует возможность достичь соглашения о совместном владении картиной. Хотя подобные дела, когда речь идет о так называемых неделимых вещах, таких как эта, чрезвычайно сложны. И тем не менее имели место случаи, когда сторонам удавалось договориться о поочередном праве использования произведения искусства в течение определенного срока или о совместном пользовании, но при условии экспонирования работы в крупной художественной галерее. Естественно, вещь должна быть снабжена соответствующей табличкой, информирующей посетителей об истории экспроприации картины, а также о великодушии предыдущих ее владельцев, — заканчивает Генри, но Лив молча качает головой. — Кроме того, существует возможность продать картину и разделить полученную сумму…
