Золотой ребенок Тосканы - Боуэн Риз

Его шутка заставила ее засмеяться. Она хотела было шлепнуть его с деланным возмущением, но близость минувшей ночи будто растаяла, и Софии сделалось неловко.

— Дай зажигалку, пожалуйста. — Она зажгла свечу. — Я пойду первая и посмотрю, все ли ступени целы.

— Осторожнее, — предупредил он, но она уже спускалась во тьму.

— Все в порядке, — донеслось до него. — Ступеньки не слишком крутые и достаточно крепкие. Держись за стену, когда будешь спускаться. Иди потихоньку.

Он следовал за ней шаг за шагом, чувствуя твердую холодность каменной стены под своей ладонью. Он услышал, как она ахнула, но так сосредоточился на том, чтобы не потерять равновесие и заставить свою поврежденную ногу удерживать вес, что смотрел лишь под ноги, пока не достиг пола. Он выдохнул облегченно, посмотрел вверх и увидел, что удивило ее.

Это была прекрасная маленькая часовня, крипта, с резным сводчатым потолком. Форма стен напоминала усыпальницу, — по-видимому, это была гробница давно умерших монахов. Внизу, у самых ступеней, лежало несколько толстых обломков каменной плиты. София высоко держала свечу, стараясь, чтобы свет достигал дальних углов. В противоположном конце обнаружился алтарь, на котором стояло высокое и очень реалистичное распятие. В нишах были святые, а на стенах висело несколько больших картин.

— Вот почему немцы так и не ограбили эту часовню, — сказала София, осветив свечой куски плиты вокруг ступеней. — Смотри. Эта плита прятала вход на лестницу сверху, а теперь она разбилась. Сюда могли подолгу не заходить. А может, у монахов был потайной ход из других зданий.

Она шла впереди, разглядывая стены.

— Ты только посмотри! — София поднесла свечу к одной из картин. — Разве это не прелесть? Здесь изображены три волхва, которые пришли навестить младенца Иисуса. — Она двинулась дальше. — А вот и святой Себастьян, бедняга.

От этой картины Хьюго отвел взгляд. Чувствовалась рука мастера, но изображение тела, привязанного к столбу и утыканного стрелами, было слишком натуралистичным.

— Должно быть, они очень старые, — сказала София.

— Да. Ренессанс. Интересно, подписаны ли они. Картина с волхвами похожа на работу Пьетро Перуджино.

— Разве это не удивительно? Работы мастеров прямо здесь, и мы единственные, кто знает о них.

— Да, — согласился он. — Удивительно.

В порыве эмоций София коснулась своей ладонью его руки, посмотрела на него и улыбнулась.

— Я рада, что мы вместе пережили это.

Он отчаянно хотел обнять ее и поцеловать, но вместо этого просто улыбнулся в ответ. Они продолжили идти вдоль стены, София изучала каждую гробницу и читала вслух латинские надписи, а он переводил их.

— Альберт Максим, настоятель с 1681 по 1696 год, — произнес он.

— Ты такой образованный человек, — восхитилась она. — Латынь знаешь.

— Даром, что ли, я целых семь лет ломал об нее язык в школе. Но ваша месса тоже на латыни. И ты говоришь по-итальянски, а это очень близкие языки.

Она пожала плечами:

— Я не особо понимаю, что говорит священник. И когда отец Филиппо отпускает мне грехи после исповеди, я понятия не имею, что он отвечает: что меня простили или что я сгорю в аду.

— Ты рассказала ему о том, что ходишь ко мне?

Она замялась:

— Нет. Только то, что я нашла тебя и помогла тебе — один раз. Но не о том, что я хожу к тебе каждый день и приношу еду. Потому что это ведь не грех, не так ли? Иисус сказал, чтобы мы кормили голодных и привечали гостей, вот я и делаю и то и другое.

— Совершенно верно. — Он двинулся дальше. — Посмотри сюда, — позвал он Софию, остановившись у маленькой двери, утопленной в стене. — Ты была права. Есть и другой путь в крипту. Эти лестницы, похоже, были замурованы целую вечность.

— Давай откроем. Посмотрим, куда она ведет. — Она потянулась к ручке вперед него, подергала, но дверь не поддалась.

— Заперто, — разочарованно протянула она. — А так интересно, что за ней!

— Куда бы она ни вела, теперь там только обломки, — сказал он и отошел.

София продолжала сверлить взглядом дверь, словно это могло ее открыть, затем вздохнула и тоже отошла, следуя за Хьюго. В тыльной части крипты находилась замысловатая резная каменная перегородка, а за ней — небольшой боковой придел с алтарем, накрытым алтарной тканью, и с аналоем перед ним. Над алтарем висела еще одна картина. София подняла свечу, и на этот раз ахнули они оба.

Это была небольшая картина в позолоченной раме. Тема была ожидаемой: младенец Иисус на руках своей матери. Но она была совсем не похожа на все те картины эпохи Возрождения, какие Хьюго доводилось видеть раньше. Вместо обычного для тех времен стилизованного ребенка с пропорциями уменьшенной копии взрослого, с невыразительным слишком зрелым лицом, на этой картине был изображен настоящий младенец. У него было круглое личико, окруженное облачком золотых кудряшек, сияющее от радости. Он тянул пухлые ручки к двум очаровательным херувимам, их крошечные крылья трепетали, и они парили вне его досягаемости, словно дразня его.

Первой заговорила София.

— О, какой прекрасный мальчик! — с восторгом произнесла она. — Разве он не самый красивый малыш, которого тебе доводилось видеть?

— Да. — Хьюго едва мог произнести это слово, так горло сдавило от переполняющих эмоций. — Это самое удивительное исполнение Мадонны и младенца, которое я когда-либо видел. Этот свет, эта реалистичность выглядят так современно! Знаешь, мне интересно, не может ли это быть Леонардо. Лицо Богородицы полно того же чудесного покоя, что и у «Мадонны в скалах» [48].

— Леонардо да Винчи? — прошептала София.

— Очень вероятно.

— Тогда мы должны спасти его. Мы обязаны сделать так, чтобы немцы никогда не нашли эту картину.

— Да, это необходимо сделать, — согласился он. — Ты можешь отнести его к себе домой и спрятать на чердаке?

Она пришла в ужас.

— Я не могу взять чужое. И что, если немцы решат обыскать деревню и картину найдут? Тогда она пропадет навсегда. Нет, лучше попытаться спрятать ее здесь. Кто захочет лезть сейчас сюда, в эти руины?

— Я тоже так думаю, — произнес он, задумчиво глядя на картину. — Мы можем попробовать снова как-то замуровать и скрыть ступени.

— Нет, тебе лучше здесь спрятаться. Здесь сухо и теплее, чем наверху, и ты будешь видеть лик прекрасного мальчика, который присмотрит за тобой, пока ты спишь. Ты всегда можешь услышать колокол, возвещающий приход немцев, и придумать хорошее место, чтобы спрятать картину. Пусть вон святым Себастьяном любуются.

Он засмеялся над ее словами.

— Да, мне он тоже показался ужасным.

— Так ты останешься здесь? — спросила она. — Тут тебе будет теплее, и пусть тебя хранят все эти святые и младенец Иисус.

— Я постараюсь спать здесь, — сказал он. — В последнее время ветер такой холодный.

— Я принесу тебе твои вещи.

— Не нужно. Я могу подняться и принести их по очереди. А одеяло сбросить вниз.

— Я не хочу, чтобы ты рисковал разбить себе голову. Лучше я это сделаю. Оставайся внизу и лови.

Она поставила свечу на одну из монашеских могил, подобрала свою длинную юбку и побежала вверх по лестнице.

Глава 31

ДЖОАННА

Июнь 1973 года

Пока мы шли домой, я пристально разглядывала городок, лежащий перед нами на холме. Да, казалось, можно было спуститься вниз по стене недалеко от дома Софии. Ловкий человек мог вылезти из окна, пройти по вершине стены, а затем спуститься на виноградники и без особых усилий остаться незамеченным. Я вспомнила, как Ренцо говорил, что его мать ходила со своей корзиной в лес. Мой взгляд проследовал через виноградники, потом через оливковые рощи и уперся в лес, который шапкой накрыл вершину холма. Еще дальше возвышался над деревьями скалистый обрыв, увенчанный древними руинами. Я остановилась, чтобы присмотреться. От зданий осталась хаотичная груда обломков, и было трудно сказать, где заканчивалось рукотворное строение и начиналась собственно скала. Я подумала о Софии и ее корзине. Можно ли было спрятать кого-нибудь в руинах?