Дмитрий Иванов - Где ночуют боги
Если Сергей Пащян был похож белозубой улыбкой на Бельмондо, то другой армянин, которого Ларис показала Антону, очень напоминал Челентано, внешне, только очень растерянного, как бы потерявшего сразу все – поклонников, гитару, харизму. Ларис рассказала Антону, что Челентано – его так все и называли – никак не может найти свой путь в жизни уже тридцать семь лет. Пробовал работать строителем – получалось, но не понравилось, хотел заниматься бизнесом – понравилось, но не получалось, пробовал стать ветеринаром – вообще не понравилось, пробовал работать криминальным авторитетом – совсем не получилось. Тогда Челентано стал просто ходить по разным местам, где люди что-то отмечают. Везде его принимают с радушием, ведь армяне накрывают столы не на пять человек, а на сто-пятьсот, в зависимости от случая, так что один стул, одна тарелка и один стакан всегда для человека найдутся. Челентано не просто сидит – он поднимает тосты на свадьбах и похоронах, и даже если не знает жениха, или невесту, или покойника – все равно говорит, что они – самые достойные люди, которых он видел в своей жизни. Вот этим, пока не определился с выбором пути, Челентано и занимается.
Ларис сказала:
– Бедный человек – он же не виноват, что не знает, как жить.
Челентано как раз в этот момент над одной из могил поднимал тост. Сначала он поднялся сам, потом посмотрел печально на армян у памятника и сказал:
– Дорогие братья и сестры. Я хочу выпить за… – он коротко глянул на надпись на мраморном надгробии авторства Жоки, – дядю Арама. Много говорить не буду. Зачем. Дядя Арам был самый достойный человек, которого я видел в своей жизни. А видел я много. За дядю Арама, как за живого.
Все поддержали тост. Челентано выпил и сел. Женщины с другого конца стола стали передавать в его сторону тарелки с хачапури, чтобы он хорошо покушал. Челентано благодарно кивал и хорошо кушал.
И наконец, Ларис привела Антона к мавзолею. Он увидел нечто грандиозное и поначалу даже не поверил своим глазам. На высоте метров пятнадцати над землей, на колоннах, выкрашенных в цвет золота и украшенных витиеватой резьбой и ковкой, покоился массивный, широкий остроконечный позолоченный купол мавзолея – можно было подумать, какого-нибудь Тимурида, сложившего голову при попытке завоевания этих гор в древности. Но на самом деле в мавзолее нашел свой покой не Тимурид, а сын директора ресторана. В центре мавзолея стояло его изваяние. Точнее, не стояло, а сидело в кресле – это был молодой человек в натуральную величину, он был в очках, высокий, худощавый. Из черного мрамора. Кресло, в котором он расположился, тоже было мраморное. На одном из подлокотников лежал пульт от телевизора с DVD. Пульт был тоже из черного мрамора. На другом подлокотнике стояла чашка кофе, на тарелке рядом – пепельница, на пепельнице – одна сигарета. Все – из черного мрамора, только сигарета – из белого.
Ларис рассказала Антону, что в последний день своей жизни любимый и единственный сын директора ресторана хотел посмотреть свой любимый фильм – «Крестный отец», первую часть. Но фильм идет долго, а сигарета оставалась одна. Можно было ее покурить и начать смотреть кино, а потом сходить в магазин. Но юноша не хотел прерывать просмотр любимой картины. Он не стал курить последнюю сигарету, так и оставил ее в пепельнице, а сам пошел за новой пачкой. Не посмотрел вправо, когда переходил дорогу. И его сбила насмерть машина. Все армяне соблюдают годичный траур по умершим. Мужчины в это время не бреются целый год и становятся бородатыми. Через год траур заканчивается, и можно бриться. Но директор ресторана так и остался в трауре, не стал бриться больше. Он построил мавзолей сыну на этом кладбище, потому что сын, когда был маленький, любил тут с отцом охотиться на перепелок. Раньше здесь, на этом склоне, не было деревни армян и не было кладбища. Деревня появилась, когда после войны приехали люди. А до этого тут был просто косогор. На нем росли кустики и трава, в которых осенью прятались перепелки, а летом росли опята. Женщины приходили летом собирать грибы, а мужчины осенью охотились на перепелок. Они мелкие, стрелять по ним нельзя – ничего не останется от такой птицы, если в нее попадешь. Перепелок ловили сачками для рыбалки. Шли по склону, и перепелки сами выпрыгивали из кустиков и попадали в сачки. Сыну нравилось ходить по склону с отцом. Поэтому тут отец его и похоронил и сделал ему мавзолей. Он грек, директор ресторана, и сын у него тоже был грек – так рассказала Ларис Антону.
А потом, после войны, на южном склоне выросли деревня и кладбище. Перепелок здесь не стало, и опят тоже. Вместо них стали расти надгробия. Их делал Жока.
Год назад к директору ресторана, греку, пришел священник, тоже грек, из старой церкви на соседней горе. Когда русский царь завоевал Кавказ и выгнал черкесов и убыхов, вместо них позвал греков, армян и молдаван и сказал им жить на Кавказе. И они стали жить. Греки построили на соседней горе церковь, каменную. Правда, тогда был уже не пятый, а девятнадцатый век, так что строили греки не так хорошо, как их предки, и поэтому недавно – когда двадцать первый век пошел – греческая церковь стала дрожать и трещины пошли по стенам. Бабушки, которые ходят в церковь и там плачут и поют, стали бояться, что церковь упадет им на голову, а выстроена она из больших камней: если такие упадут на голову – все. Священник, грек, сначала ругал бабушек за то, что они глупые как куры и что надо петь и молиться как следует, и тогда церковь не упадет. Бабушки священника любили – потому что он был не толстый, как в других церквях, а худой, сам много молился и почти ничего не ел. Они, хоть все равно очень боялись, стали петь и молиться усерднее, как священник сказал. Но церковь все равно иногда дрожала. А однажды с купола осыпалась фреска, из-под нее обнажились огромные желтые камни, и посыпалась пыль, и церковь вся стала гудеть. Когда бабушки посмотрели на грозные валуны над головой и услышали гул, они опять сильно испугались. Худой священник тогда купил доски и поставил подпорки под купол. Но бабушки все равно боялись и плакали, им было страшно и жалко священника, потому что он привез доски худенькие, как он сам – так сказала Ларис. Тогда худой священник поехал к главному в Сочи и попросил у него денег на рельсы – хотел поставить их вместо досок, чтоб могли удержать камни, чтобы те не упали на головы бабушек. Главный священник в Сочи был толстый и ездил на «Мерседесе» «с глазами» – так сказала Ларис. Он худому священнику отказал. Сказал, что рельсы стоят дорого. Откуда деньги такие? И еще сказал:
