Ильдар Абузяров - Агробление по-олбански
Побежали трусцой, как четыре гадких утенка. Под ногами реклама фитнес-центра, призывающего строить могучие тела.
Любви уж нет, остались фитнес-центры.
– Адвокат не тренер, – неожиданно заявил на ходу Рауль, – пока он у руля сборной, ничего хорошего не будет.
– Конечно, не тренер, – согласился Эрик. Они нашли друг друга.
– Что, он во всей стране не может найти десяти ребят, которые быстро бегают и на ходу соображают?!
– Четверо уже есть, – улыбнулся Жан.
Мы бежали за Жаном, всё дальше и дальше от дому и фитнес-центра. В итоге убежали так далеко, что назад пришлось возвращаться на вьючном транспорте. Выбились из сил, хоть под землю провались.
В метро Жан закинул ногу на ногу. Деловой.
Еле доплелись. Сели в самый хвост, как раз напротив милой девушки с хвостиками. Спустя четыре минуты, что разделяют станции, настала наша очередь любоваться женщинами. Перевели дух, подняли глаза.
Впрочем, к девушке уже подошел выпивший паренек. В расстегнутой джинсовой рубашке на голое тело. Сам длинный, рыжий, шевелюра с похмелья. В общем, рыжий скелет.
– Хочу познакомиться. Саша!
Они о чем-то беседовали, парень размахивал руками, мы только улыбались.
– Ну, ладно, Саша, пока! Может, когда-нибудь увидимся…
– Конечно, увидимся, – сказал Саша, – у меня же твой номер телефона есть.
– А как твоя фамилия?
– Наивный.
Девушка в последний момент выскочила, рыжий остался сидеть напротив нас, опустив шевелюру и хитрые глаза в ладони. Пьяный обморок.
На следующей станции, стоило из динамика прозвучать красивому грудному женскому голосу: станция «Утренняя», – он очнулся и, шатаясь, перешел в другой вагон. Там сел напротив молодой эффектной женщины с маленьким ребенком. Мы это видели в окно.
Еще через станцию против нас села девушка. Красавица. Возвышенная красавица. Хотя не так, как Александра. Длинные волосы и глаза. Ноги на каблуках. Перекинула одну ляжку через другую.
Мы все аж переглянулись, мол, кто начнет первым. Попытает счастья. Эрик тут же потупил взор, Рауль начал что-то напевать под нос, Жан стал слишком серьезным, будто перед бурей. Сосредоточил взгляд.
Я по старинке взглянул на Эрика и тут увидел, как через весь вагон движется рыжий. Выискивает жертву, а сам держится за сердце и шатается.
Родилась маленькая надежда: а вдруг рыжий по пьяни не заметит? Но где там. Поезд качнуло, и рыжий плюхнулся прямо рядом с нашей красавицей. На следующем переезде они уже мило болтали.
А что мы? Мы – четверо здоровых симпатичных мужиков. И ничего не смогли предпринять. Мы были сломлены и опозорены, сломлены любовью к Александре и Оксане и опозорены беспомощностью. Я чувствовал, как трясет Жана от обиды. Но что он мог поделать?..
Решил не смотреть на рыжего. Ревность и обида. Когда-то Эрик вот также подкатил к моей жене, теперь он сломлен. Бесцветные глаза пытаются поймать свое отражение в ходуном заходившем стекле.
В спортзал пришли в плохом настроении и вдобавок без женщин.
В теннис играли пара на пару.
– Накатиками или подрезками? – встал в стойку Жан.
– Мячик слишком быстрый, – сказал Эрик, – я не успеваю за ним.
– Что такое яйца? – спросил Рауль, когда мы доиграли до 20:20.
Затем играли один на один.
– Маленькую или большую? – спросил Жан.
– До одиннадцати, – сказал я.
– Точь-в-точь как у Александры, – заметил Рауль, – до одиннадцати.
– Накатиками или подрезками? – спросил Жан.
– Подкатиками и кручеными. – Рауль даже в теннис играл как в футбол.
– А знаешь, Жан, когда ты встаешь в стойку, мне кажется, ты хочешь порвать мне пасть, – загадочно улыбнулся Эрик.
У нас, в отличие от Жана с Раулем, борьба была упорной. Эрик не успевал за шариком, а я не попадал по столу. Но сила-то точно была на моей стороне. Очень хотелось победить. Не в шахматы, так в теннис. Не мытьем, так накатиками.
Очень старался. Но проиграл. Не попал от усердия по столу в решающий момент.
– О чем ты там мечтаешь? – возмутился Жан.
– Хочу написать роман о Стамбуле. Представляешь, автостанция Стамбула в районе Кадыкей называется «Гарем». Приезжаешь в Стамбул и сразу в гареме.
– А знаешь, мне нравится Стамбул, – заметил Эрик.
– Нельзя во время игры думать о гареме, – заметил Рауль.
– Вот! – поднял палец к небу Рауль, считывая со стены. – Обратите внимание: «Настольный теннис – это сказочное удовольствие играть в кругу своих друзей, и титанический труд, если хочешь стать чемпионом».
– Хорошо сказано!
– Красивый розыгрыш.
Постепенно игра налаживалась. Стали получаться умопомрачительные сейвы. Сейвы, доведенные до автоматизма. Пинг-понг – пинг-понг-пинг-понг.
Начал чувствовать себя кинг-конгом тенниса. Это как в той сказке. Был бы теннис большим, чувствовал бы себя Гулливером в Стране великанов, а так – наоборот.
Жалко, меня не видит Оксана. Вот бы она гордилась мной, как, должно быть, Роксана гордилась своим мужем Александром Македонским, хотя он никогда и не спал с ней. Тоже мне, великий полководец прошлого. Но ему все равно было легче, чем мне. Освоил одну манеру ведения боя – фалангой, отточил ее до совершенства и прошагал в таком построении полмира. Или, например, взять Крестовые походы. Тевтонские псы-рыцари с упорством, достойным лучшего применения, наступали на позиции соперника устрашающим клином-«свиньей», а их потомок прусский король Фридрих Великий раз за разом применял свою знаменитую «косую атаку». А в теннисе – тут тебе и клин, и косой, и если надо – то всей фалангой. Ракеткой машешь, словно крестом себя осеняешь, подобно тевтонскому рыцарю.
Теннисный шарик на секунду повис на краю сетки, словно солнце на линии горизонта.
– Откуда ты так хорошо знаешь Стамбул? – спросил меня Жан.
– На госэкзамене отвечал на вопрос «Османская империя в четырнадцатом – шестнадцатом веках». Мне какая-то девчонка дала списать.
– Кто же?
Листы из тетрадиОднажды я в метро сел напротив женщины с ребенком. Это было нечто, сказочные ощущения. Будто между нами существует какая-то связь тайная. Ребенок мне подмигивал двумя глазами, протягивал свои игрушки. А женщина только улыбалась и отводила глаза. Обручального кольца у нее на пальце не было. А что такое обручальное кольцо – та же игрушка. А вот смущенный взгляд в тот момент, когда я дотронулся до ее руки, и это чувство, будто ты отец еще до секса.
Наигравшись друг с другом, начали искать новых партнеров. Я остановил свой выбор на молодой девице.
– Сыграем? – предложил я.
– Только на деньги.
– Давай на глоток воды, – я протянул бутыль с минеральной водой.
– Договорились.
Первую партию проиграл вчистую – 21:1. Девушка пила жадно, запрокинув голову. Подбородок ходил вверх-вниз, губы вперед-назад, а глаза по кругу. По губам и по шее тек ручеек из волос и минералки. В жизни не видел такого чудного стриптиза. В следующей партии старался, как мог, чтоб побольше вымотать соперницу, чтоб она пила захлебываясь, чтоб глаза крутились в разные стороны – по часовой и против часовой.
– Кто выигрывает? – подошел к нам Жан.
– Дружба, – ответила напарница-соперница.
– А может, все-таки любовь? – с надеждой заглянул я ей в глаза.
Когда вышли на улицу, мне показалось, что заходящее солнце и небо похожи на белоснежный подбородок моей теннисистки и ее пухлые ярко-красные губы.
Глава 34
Мост под Вышеградом и мост над мостаром
В Сараево, на могиле Жоржика они решали, куда ехать дальше. Гадали – любит? не любит? плюнет? поцелует? к сердцу прижмет? к черту пошлет? крепко обымет? повыше подымет? в воду макнет? вынет и вернет? – на ромашках и других цветах палисадника. Всё равно ромашке с кем рядом стоять, всё равно ромашке чьи ласки принимать.
– Я предлагаю в Италию, – предложил Порошкански. – Там климат такой же, как в Албании. Говорят, там беженцев неплохо встречают.
– А я в Турцию всегда мечтал съездить, – вдруг выдал Эфлисон, – потому что турки это те же греки. Вот увидите, у них завтра тоже банки штурмовать начнут.
– Да ну этот Стамбул, – сказал Порошкански, – сейчас немодно жить в мегаполисах. Шумно, дышать нечем.
– Стамбул еще в те времена, когда он был Константинополем, называли мегаполисом.
В нем жило несколько сот тысяч жителей и были не редкостью многоэтажные дома. «Не могу я сдать города, ибо он суть империя», – говорил султану Фатиху Завоевателю император Константин Драгаш. Где, как не в столице мира, обитать Большой Женщине?
– Решено, – стукнул по столу кулаком Петр, вспомнив, что и турок из Тираны тоже советовал ему отправиться в Стамбул, – едем в столицу мира – Стамбул. Ты с нами, Давид?
– Да вы что, ребята, и вправду хотите дальше искать эту бабу? – взорвался Порошкански. – Столько времени и сил на нее потратили! Неужели не понимаете, что нет никакой Большой Женщины?
