Эрик-Эмманюэль Шмитт - Женщина в зеркале
За три секунды одеяние сирены, стоившее сотни часов работы трем восточным мастерицам, специализировавшимся на вышивке золотой нитью, украсилось смесью кукурузных хлопьев, кофе, непереваренных фруктов, к которым добавились совершенно белые нерастворившиеся таблетки, проглоченные за завтраком.
— Уф! Теперь уже лучше, — выдохнула Энни, чувствуя, что в глазах посветлело, а сжимавшие голову тиски разжались.
Орландо за портьерой, трактуя это заявление как восторженный возглас, не утерпел:
— Можно взглянуть?
Не дожидаясь разрешения, он отстранил бархатную завесу и обнаружил Энни в одном белье, скрючившуюся над извергнутым дурно пахнущим месивом, откуда торчали чудом не запачканные складки бесценного платья.
Появилась Джоанна.
Оба застыли, пораженные. Энни тоже.
Выдавив улыбку, она попыталась пустить в ход свое обаяние, чтобы вымолить прощение:
— Простите… Вчера я немного перебрала.
Произнося это, она с ужасом поняла, что издает жуткие хриплые звуки, дополняемые амбре турецкого сортира.
Несколько часов спустя срочно доставленная домой Энни потягивала мятный настой в обществе Джоанны.
Последняя сумела весьма эффективно разрешить кризисную ситуацию. Не выдавая своих чувств, она быстро организовала транспорт, успокоила Орландо, а также отправила назад парикмахера и гримерш, вызванных для работы с Энни.
Энни блаженствовала: ей казалось, что Джоанна ведет себя как идеальная мать.
Уже оправившаяся, хотя еще слабая девушка сидела рядом со своей агентшей.
— Спасибо…
Джоанна подпрыгнула от неожиданности. Хотя ей явно недоставало лишь слов благодарности — как зеленого сигнала светофора, — чтобы продолжить атаку.
— Милочка, я буду рада, если ты поправишься и больше не станешь создавать подобных ситуаций. Представь, в профессиональной среде о твоем последнем фильме распространяются очень лестные отзывы; кое-кто считает, что он может взять премию за лучшую женскую роль. Благодаря «Девушке в красных очках» ты на пути к признанию, я это носом чую, а ты знаешь мой нюх!.. Так что, пожалуйста, не порти мне дело. Почему ты пьешь? Зачем тебе наркотики?
Хотя вопросы были заданы с шокирующей прямотой, Энни задумалась, стараясь ответить честно.
Для нее неразлучное трио «секс-выпивка-наркотики» всегда ассоциировалось с привилегиями взрослых. Так как в актерскую среду Энни попала еще девчонкой, то ее с отроческих лет тянуло к этим ослепительным атрибутам зрелости. Она никогда не думала, что расти — это значит выстраивать себя, добиваться уравновешенности и осмысленности. Напротив, модель успеха была для нее сопряжена с предельной независимостью, кайфом, дерзостью. Так что она накидывалась на алкоголь, наркотики и мужчин как на престижные трофеи, которые, взятые в изрядном количестве, должны были обеспечить ей нечто вроде превосходства.
К этому добавилась склонность к риску. Заглядывать в бездну, ставить жизнь под угрозу, ведя машину, рисковать передозировкой, заводить любовников, так что порой, просыпаясь, не знать, кто спит с ней рядом, казалось ей свидетельством утонченности. Благоразумию в ее глазах недоставало привлекательности и блеска, меры предосторожности казались ей скучными; риск создавал позолоченную раму ее существования, которое только опасность могла превратить в произведение искусства.
Теперь до Энни дошло, что она неверно определила взрослую жизнь. Оказалось, избранные ею пути к свободе — в особенности алкоголь и наркотики — ведут в тупик. Она-то думала, что, умножая свои опыты, накапливает силу и интеллект, а на самом деле теряла их. Редко пребывая в ясном сознании, в вечном поиске дозы порошка или жидкости, она скорее испытывала недостаточность, чем полноту существования. Постоянно неудовлетворенная, кроме тех случаев, когда оглушала себя выпивкой или коксом, она уже не выдерживала того чрезмерного мучительного беспокойства, которое составляло основу ее существования.
В одиннадцать лет у нее не было проблем, разве что желания, которые разбивались в столкновении с препятствиями, тогда как ныне она сражалась с демонами, многочисленными зависимостями, которые сама себе навязала.
— Видишь, Джоанна, я на ложном пути…
— Запрещаю тебе так говорить.
Джоанна отреагировала с такой решимостью, будто через миг комната наполнится журналистами; она сурово отчеканила:
— Никогда! Ты самая высокооплачиваемая из актрис своего поколения. Тебе нужно осознать свой статус и не поддаваться сомнениям. Я слишком хорошо знаю, как это раздуют СМИ. Умеренная самокритика, превратившись в критику, прозвучит как оскорбление. Не подсказывай им доводы, которые они смогут обратить против тебя.
— Джоанна, я болтаю с тобой. Насколько мне известно, здесь под ковром не прячутся журналисты.
Та пожала плечами. Стоит разок расслабиться, и тебе уже не удержаться.
— Кто пил, тот так и будет пить, не мне тебя учить.
— Джоанна, я ведь к тебе как к другу.
— Вот именно, истинный друг такого не потерпит.
— Джоанна, я ведь говорю не об актрисе Энни Ли, я говорю о себе в повседневной жизни. Согласна, с карьерой у меня все в порядке, а вот как с жизнью?
Джоанна с пренебрежением посмотрела на нее, на ее лице застыла презрительная гримаса.
— Какая разница?
Энни пожала плечами. Все равно что говорить с незрячим о цвете. Сознавая, что разговор на этом можно закончить, она все же не решилась оборвать его.
— Джоанна, я, в отличие от тебя, не могу принять прогнившей личной жизни.
— Я не позволю тебе… Мы с Синди…
— Вы с Синди соглашаетесь друг с другом, так как вы связаны. У вас есть общий пункт: честолюбие. Ваш наркотик — это работа. Ваша цель — деньги.
Джоанна заерзала в своем кресле:
— Это вовсе не смешно. А ты, Энни, какова твоя цель?
— Не деньги.
— Ты так говоришь, потому что много зарабатываешь.
— Если бы я не зарабатывала, ты бы сказала, что я говорю так с досады.
— Прекрасно. Так какова же твоя цель?
— Ну, на самом деле я не знаю.
Джоанна внимательно посмотрела на нее, гадая: Энни провоцирует ее или же насмехается? Поняв, что девушка ответила искренне, она вздохнула… Энни знала, что состраданию тут не было места; Джоанна подумала: «Что за работа!» Однако только тот, кто знал акулью хватку агентши, мог бы понять, что та отказывается от борьбы.
— Энни, ты разрушишь себя. В настоящий момент благодаря твоей молодости признаки нездоровой жизни, которую ты ведешь, пока не сказываются на твоем теле, но скоро…
— Скоро я умру.
— Вот как? Это и есть твой план? Хочешь промелькнуть кометой, как Джеймс Дин или Мэрилин Монро? Типа «Она ушла в расцвете славы»? Хочешь войти в легенду?
