Ирина Лобановская - Что мне делать без тебя?
- Ты напрасно балуешь ее, папа! Что за новости: беспрерывно таскать ей побрякушки? И без всякого на то повода! Кончится, в конце концов, тем, что я запрещу ей раз и навсегда принимать у тебя подарки!
- Ну почему? - виновато оправдывался отец. - Пусть она радуется...
Карен смотрел на него подозрительно: вдруг он теперь собирается увлечься Олесей? С него станется! Но Ашот делать этого, кажется, не собирался.
Так пробежали три года. Дети незаметно выросли. Карен думал о будущей работе. Весной, как раз перед его дипломом, Олеся неожиданно объявила, что хочет ненадолго слетать в Германию. Карен отложил книгу и внимательно оглядел любимую. В Германию? С чего бы это? И к кому?
- К своей старой приятельнице, ты ее не знаешь, - бойко защебетала Олеся. - Я не видела ее много лет, и она очень зовет меня приехать. Я ненадолго.
Ну, к приятельнице так к приятельнице. Джангиров невозмутимо бросил на стол деньги.
- Я буду ждать тебя, - сказал он с полнейшим самообладанием и, помолчав, бесстрастно добавил: - Никогда не пробуй вызывать из небытия призраков, Леся. Они должны быть там, куда ушли.
Олеся посмотрела сквозь него. В мыслях она давно уже была в Германии.
Письмо было неожиданным и коротким. Валерий писал, что просто хочет ее увидеть. Просто увидеть - и ничего больше. А приятельница, действительно, существовала, Олеся никого не обманывала. Ее старая знакомая, учительница, которая несколько лет назад уехала в Штутгарт. Правда, она Олесю не приглашала, но та сама довольно нахально набилась в гости, выдумав путешествие по Европе, и улетела. Поскольку она, конечно, не оповестила ни свою знакомую, ни Валерия, никто не знал, когда и куда она прилетает. Два дня она звонила Валерию в Мюнхен по телефону, который упорно не отвечал. Наконец Малахов взял трубку.
- Валерий, - возмущенно выпалила Олеся, - ты что, спятил? Я ищу тебя третий день, думала, ты дал мне неправильный номер, а ты где-то шляешься!
Малахов хмыкнул
- А кто меня поставил в известность о прилете? Или ты рассчитывала на мою богатейшую интуицию?
- Ну, знаешь! - продолжала разгневанная Олеся. - Я лечу к тебе, думаю, что ты меня ждешь...
- Где? На аэродроме в Бонне? Я все-таки, грешным делом, рассчитывал, что Карен тебя хоть чуточку перевоспитает. Абсурд! Тебя воспитать невозможно! Откуда ты звонишь?
- Из Штутгарта, откуда же еще! - в негодовании закричала Олеся. - Я ведь писала тебе, Валерий!
- Ну, это маловероятно! - спокойно возразил Малахов. - Во всяком случае, я ничего не получал, потому что ты, наверное, перепутала адрес. И свой, очевидно, тоже, раз письмо к тебе не вернулось. Записывай, дорогая, и постарайся на этот раз не ошибиться. У тебя есть хотя бы ручка и клочок бумаги?
- Сейчас поищу, - утихая, ответила Олеся. - Диктуй...
У них было всего два часа в Мюнхене. Ему нужно было срочно уезжать - в свои дела он ее так и не посвятил. Она улетала домой на следующий день. Они провели это время в его машине.
Валерий увидел Олесю издалека. Она шла точно так же, как раньше, проплывая над землей и едва удостаивая ее своими королевскими прикосновениями. Точно так же поглядывала по сторонам и, казалось, никуда не спешила - да и куда ей было спешить? Валерий смотрел на нее и думал, что прошли годы, а кажется, все было только вчера: Москва, квартирка Олеси, маленькая Полина... Только вчера он целовал эту женщину, только вчера она сидела напротив, глядя сквозь него, не слыша его и не видя... Страшная иезуитская память, преподносившая ему на каждом шагу сомнительные подарки, оказалась неподвластной времени, словно по воле и прихоти Олеси сохранила именно то, что он не желал и не собирался помнить.
Олеся шла к нему по чешуйчатой мюнхенской мостовой через площадь, рассеянно осматриваясь, помахивая сумкой на длинной ручке, свободная, легкая, принадлежащая лишь самой себе. На мгновение Валерий забыл о Карене, столь безмятежно приближалась к нему Олеся. Любимая на все времена...
- Валерий, - произнесла она так радостно и удивленно, что, казалось, даже не предполагала встретить его здесь как раз сегодня. - Валерий, - повторила она и остановилась возле, поднимая на него глаза.
Боже, что это были за глаза!
- Зачем ты прилетела, Олеся? - поинтересовался Малахов.
Олеся растерялась и милым, родным жестом поправила волосы.
- А разве было не нужно? Ведь ты же звал меня!
- Это не имеет никакого значения. Ты полетишь к любому, кто тебя позовет?
- Ты тоже ничуть не изменился, Валерий: по-прежнему задаешь бесконечные вопросы, - попыталась она обратить все в шутку. - Но я не понимаю их значения и смысла.
Она всегда не понимала самых очевидных вещей.
- Да, конечно, - сказал Малахов, - конечно, я очень хотел тебя видеть. Но я всегда хочу тебя видеть, и так, похоже, будет вечно. Что же из этого следует? Абсолютно ничего!
- Ты просто валяешь дурака! - крикнула Олеся. - И я тоже! Летела к тебе, ехала, бежала! По одному твоему слову, странному капризу! Зачем?
- Зачем? - повторил он и насмешливо посмотрел на нее.
Сердце снова завело свою неритмичную опасную мелодию. Оно явно не ладило с Олесей. И пока она собиралась бросить в адрес Валерия еще несколько злобных фраз, он схватил ее за руку и втолкнул в машину.
- Ну, хватит! Подурачились - и будет! Поехали!
- Куда? - она продолжала злиться.
- Куда-нибудь. Припаркуемся в тишине и поговорим. У нас с тобой есть два часа. Всего только два часа...
Она снова завела свое бесконечное: "и я летела к тебе через Европу ради двух часов в машине?"
Да, Олеся, ради двух часов в машине, через Европу. Вспомни: призраков лучше не вызывать из небытия. Почему ты не оставила все на своем месте? Олеся притихла, глядя перед собой. Валерий выбрал укромный уголок, где им никто бы не помешал, и остановился. Не все ли равно где... Они долго сидели молча. Она - неотрывно глядя перед собой, он - повернувшись к ней и постукивая пальцами по стеклу.
- Тебе, наверное, интересно узнать про Эмму и Семена, - наконец робко выдавила Олеся.
- Неинтересно, - оборвал ее Малахов. - Надеюсь, у них все нормально. И как ты считаешь, я вызвал тебя специально из Москвы, чтобы услышать, как живет Эмма?
Олеся смешалась окончательно. Она явно зашла в тупик, выхода из которого не находилось.
- А как ты сама думаешь, почему я написал тебе?
Олеся в нерешительности подняла на него глаза. Боже, что это были за глаза! У него остановилось сердце. Вот ради этого... Чтобы один раз, еще только один раз их увидеть... Олеся, любимая на все времена...
- Я ничего не думала, Валерий, - честно призналась Олеся. - Ты написал, и я полетела. И все.
Он молчал, постукивая пальцем по ветровому стеклу. И все... И ничего больше. Она никогда ни о чем не думала. Самый колдовской и чарующий тип женщины.
- У тебя все хорошо? Чем ты здесь занимаешься?
- Все хорошо, - рассеянно отозвался он. - Просто замечательно. А занимаюсь я в основном тем, что жду тебя...
Олеся вздрогнула. Опять... Ее снова ждут, только теперь далеко от дома, в другой стране, но точно так же, как тогда, под дождем...
- Валерий, опомнись! - прошептала она. - Что ты говоришь?
- Правду, - ответил он и попросил. - Покажи мне фотографию Полины.
Она вынула из сумочки фото и протянула ему. Но он не смотрел на фотографию, он смотрел на нее, и видел только ее, ее одну, и слышал только ее голос... Олеся безвольно опустила руку на колени. Вновь наступило молчание. Оно длилось вечность.
- У тебя есть здесь кто-нибудь, Валерий? - она приподняла внимательно слушающие бровки. Незабываемое движение...
- Кто-нибудь - есть, - усмехнулся он. - Кто-нибудь всегда есть, но это только кто-нибудь...
- Папа очень ждал от тебя письма... Без конца спрашивал... Можно, я расскажу ему о тебе?
- Как хочешь, - равнодушно ответил он. - А что ты можешь обо мне рассказать?
Олеся снова смутилась. Действительно, что ей рассказывать? Как он выглядит? Или какой марки у него машина?
- Вот видишь, - снова усмехнулся Валерий. - Даже рассказывать обо мне нечего! Понимаешь, это совсем другая жизнь, словно второе, новое существование на Земле, а прежнее ушло навсегда вместе с тобой. Наверное, мне крупно повезло, раз я чем-то заслужил свое второе бытие - далеко не каждый выигрывает, проиграв. Может, это мне за мои прошлые страдания, не знаю... Тетя Лиза умерла два года назад, оставив мне, единственному наследнику, немалые деньги. Так что проблем нет, - он положил обе руки на руль. - Проблем нет... Ни у меня, ни у тебя... Тогда почему мы вдруг встретились? Как ты думаешь?
Нет, он требовал от нее слишком многого. Она не в состоянии выносить затянувшийся бессмысленный разговор, тягостную пытку вопросов - ей это не по силам, и ради чего она должна мучиться? Да, она ни о чем не рассуждала и ни о чем не задумывалась. Ну и что? Она такая всегда...
- Я хочу вернуться в Штутгарт, - без всякого выражения сказала Олеся.
- Ты очень скоро туда вернешься. А завтра улетишь домой. Больше мы с тобой не увидимся, второй раз ни я, ни ты на встречу не отважимся. Это всего-навсего ностальгия по прошлому - и ничего больше. Но ностальгия - страшная штука, с ней иногда невозможно бороться. Вот я и не справился... И ты тоже не справилась с ней. Вот чего я от тебя не ожидал.
