Йозеф Винклер - Кладбище мертвых апельсинов
Не потому ли я надеюсь, что мальчишки спустят штаны и встанут передо мной на колени на листву парка, что моя мать часто кричала мне, когда я был ребенком: «Спускай штаны!» и била меня лещиной по голым ягодицам и половым органам? Запах мальчишеских чресл и запах чернил, когда сую голову в бочку с чернилами, а затем поднимаю ее, и окрашенные в синий цвет капли спермы ставшего безразличным мальчишки падают на мою слегка выпяченную и скривившуюся от отчаяния вниз и вправо нижнюю губу! Мне захотелось дать пощечину официанту, который влажной тряпкой стер следы от пальцев, оставленные негритянским мальчиком на стекле кнопок электронного игрового автомата. Во время инициации мальчика сажают на плечи мужчины, чтобы, когда ему выбьют зуб, кровь потекла по груди мужчины. Инки в Перу бережно хранили пуповину которую давали пососать ребенку, если он заболевал. В некоторых районах Вити Леву, крупнейшего острова архипелага Фиджи, подростка подводят к огороженному участку, где на земле лежали притворившиеся мертвыми мужчины, чьи животы, будто вспоротые, были покрыты потрохами. По крику жреца мужчины вскакивали, бежали к реке, чтобы смыть с себя свиные кишки. Затем, освежившись и украсив себя гирляндами, они бежали обратно в огороженный участок и начинали там танцевать перед прошедшим инициацию.
Коснувшись полового члена мальчика, я встал и на мгновение застыдился, потому что должен был показать ему убогий сарай и убогий родительский дом. Но я обещал ему, что именно моя комната самая красивая в доме, на ее стенах висят посмертные маски и маски живых людей, а в шкафу можно найти сутаны священников и облачение церковных служек. Предложив ему в полночь прийти ко мне в комнату, я увидел, что во фруктовом саду произошла автомобильная авария. Пока я со страхом и болезненным любопытством осматривал окровавленные трупы из разбитой всмятку машины, целый и невредимый вышел мой отец. В следующем сне пробитая гвоздем, кровоточащая рука Иисуса из Назарета со вздувшимися венами, в которых, словно в песочных часах, пересыпалась вверх-вниз просеянная мука для облаток, рисовала на моем лбу и губах. Когда рука Иисуса легла на мое сердце и кто-то громко возгласил: «Клянись!», я в страхе проснулся и, с громко бьющимся в груди сердцем, уставился в темноту.
На виа Вальмики, в полной темноте, меня окликнул мужчина, спросивший меня, в зарослях лавра, который час. – Не скажете, сколько времени? Я спросил римлянина, почему так ужасно кричат звери в расположенном поблизости зоопарке Виллы Боргезе, не боятся ли они чего-то? Он пожал плечами и не сказал ни слова. Споткнувшись и думая, что осколки разбитых очков вонзились в мой мозг, я захотел послушать крики боли, похоти и страха находящихся в зоопарке зверей, но мужчина расстегнул молнию на моих брюках, обнажил мои бедра, и я, прислонившись к стене за лавровым кустом, увидел взрыв чернильных облаков и услышал крики тигров, львов, слонов и обезьян, прежде чем излился в его рот.
В сентябре инки в Перу устраивали праздник, называемый ими Ситуа. Целью его было изгнать нужду и болезни из столицы и окрестностей. Приходился же этот праздник на сентябрь, потому что в это время начинался сезон дождей, и с первыми дождевыми каплями приходили многочисленные болезни. В качестве подготовки к празднику люди постились, начиная с первого дня месяца до дня осеннего равноденствия. Когда истекали последние дни поста и наступала ночь, они пекли большие лепешки из кукурузного теста. Тесто замешивали на крови пяти – десятилетних детей. Кровь брали, сделав детям разрез между бровями.
Выйдя из пиццерии, я испугался, увидев две машины, кузова которых были наполнены голубыми газовыми баллонами. Это натолкнуло меня на мысль о боеприпасах. Когда же через несколько секунд мимо меня прошли двое красивых парней с похожими на торпеды газовыми баллонами, причем один из них почесывал свои половые органы, баллоны вдруг сразу же представились мне вполне мирными и безобидными. Часто случается, что я смотрю вслед идущей по улице девушке, думая, что это парень. Я долго Разглядываю ее женские ягодицы, затем обгоняю ее, чтобы посмотреть ей в лицо. Когда же я обнаруживаю, что это девушка, а не юноша, я испытываю такую ненависть к этому мужеподобному созданию, что, кажется, готов убить ее прямо здесь, на улице.
У горных племен Южной Африки есть священный обряд, призванный вселить мужество в новичков. Всякий раз когда убивают врага, сражавшегося с завидной отвагой, из его тела вырезают печень, срезают уши, кожу со лба, отрезают его половые органы и сжигают все это, превращая в пепел. Пепел аккуратно собирают и хранят в роге быка, а затем, во время церемонии обрезания, его смешивают с другими компонентами, получая пасту, которую жрец племени дает юношам во время обрезания. Диери верят, что крайняя плоть юношей, которую удаляют при обрезании, имеет огромную власть воздействовать на дождь. Поэтому высший совет племени всегда имеет на подобный случай кольцо крайней плоти. Его тщательно прячут в перьях, обмазывая предварительно жиром дикой собаки и ковровой змеи. Ни одна женщина, ни при каких обстоятельствах, не имеет права открывать этот пакет. После церемонии крайнюю плоть закапывают, так как считается, что она утратила свою силу.
Запах лошадиных подков в римском районе Тестаччьо напомнил мне детство, когда из Патерниона приезжал кузнец и забивал новенькие гвозди в лошадиные копыта. Отец обычно задирал вверх лошадиную ногу, пока кузнец крюком выковыривал грязь из сильно пахнущих лошадиных копыт, а затем подковывал лошадь. Сын римского торговца лошадьми спросил у меня, что я здесь записываю, а потом сказал, что все стоящие вокруг нас лошади, кроме одной, продаются. Однако красивый черноволосый юноша не представлял, что я хочу прямо здесь, рядом с беспокойно переступающей с ноги на ногу лошадью, склониться над его обнаженными чреслами.
В Вене пара гомосексуалистов тридцати трех и пятидесяти лет, которых, по словам газетного сообщения, тянуло друг к другу, – потеряв работу, выброшенные таким образом с пути карьерного роста, – они совершили двойное самоубийство: припарковав машину на стоянке, приняв снотворное, они при помощи шланга пустили выхлопные газы в салон автомобиля. Мотор заглох, и они были найдены в машине без сознания и доставлены в больницу, где их спасли. Короткое время спустя в венском уголовном суде состоялся процесс над двумя гомосексуалистами по обвинению в соучастии в самоубийстве друг друга. Они были приговорены к шести месяцам условно. Если они в течение шести месяцев еще раз попытаются лишить друг друга жизни и если им это опять не удастся…
В то время как в зарослях высокого, в человеческий рост, камыша каменщик в заляпанной известкой робе склонился над моими обнаженными бедрами, я увидел возле дерева белое тело мертвой ящерицы. Каменщик плюнул мне моей спермой в лицо и исчез, не сказав ни слова, в зарослях камыша.
Пеплом своей кремированной матери она нарисовала крест на лбу своего новорожденного ребенка и произнесла: «Из праха вышел, в прах и обратишься!» Рукоять ее зонта была сделана из настоящего черепа эмбриона, и она следила за тем, чтобы ее ребенок все время был в чистом белье, потому что иначе, если случится попасть в больницу после дорожной аварии, мне было бы стыдно!
Под струями дождя я бежал с площади Фламиньо через Виллу Боргезе, по ступеням площади Фирдоуси, мимо обезглавленных фонтанов-черепах, к Национальной Галерее, где я, сидя на верхней ступени, ведущей к зданию лестницы, насквозь промокший, решил переждать дождь. В остановившемся напротив Национальной Галереи освещенном вагоне чирколаре – римского трамвая, единственным пассажиром была негритянка в белой пелерине, ждущая отправления трамвая. Ночью, когда пустой вагон чирколаре стоит на площади Мигеля Сервантеса перед Национальной Галереей, он выглядит как выпотрошенное, освещенное тусклыми лампами тело огромного насекомого. Я нетерпеливо сбежал по лестнице Национальной Галереи. Затем, кашляя и задыхаясь от недостатка воздуха, побежал под струящимся дождем по расстелившемуся на улице Антонио Грамши ковру преющих листьев каштана. Выбежал на улицу Барнаба Тортолини, ногой открыл стеклянную дверь дома, влетел в квартиру, сорвал с себя насквозь промокшую одежду, положил доску поперек ванны и, сидя в ванне, продолжил писать дальше. Рядом с записной книжкой с изображениями высохших обряженных мертвых тел епископов и кардиналов из Коридора Священников катакомб капуцинов в Палермо мерцала свеча. Дождевая вода с волос стекала мне на лицо. Два моих соска колебались в неверном свете свечи. На красном воске свечи были рельефные изображения двух мужчин с бокалами в руках и коленопреклоненной перед ними женщины, тоже держащей бокал. Свеча сгорела настолько, что головы мужчин расплавились. Стоящая перед ними на коленях женщина поднимала бокал за здоровье двух безголовых.
