Дмитрий Ребров - Джек-пот для Золушки
- Зачем? Что это за новости? Никуда ты не поедешь!
- Нет, я не могу… Твоя мама… Как я завтра взгляну ей в глаза? Нет-нет, это невозможно… - Обида жгла ей сердце, она говорила первое, что приходило в голову.
Наташа, так и не взглянув на него, вышла в коридор и стала одеваться.
Коля вышел следом за ней и тоже снял свою куртку с вешалки.
- Куда ты, зачем? Я прекрасно доберусь одна. - Сейчас ей в самом деле совсем не хотелось, чтобы он ее провожал.
- Ты не хочешь здесь оставаться, значит я еду с тобой, - улыбнулся он своей милой мальчишеской улыбкой. - Подожди минутку, я только соберу кое-что…
- Коля… - она остановила его, взяв за руку. - Что ты делаешь, Коля?
Он взял ее лицо в ладони и пристально заглянул ей в глаза.
- Мы с тобой теперь - одно целое, понимаешь? Я люблю тебя, Наташенька, разве ты забыла? Тогда я повторю это еще раз: я тебя люблю! И я хочу быть с тобою рядом, где бы ты ни была. Сегодня, завтра, всегда… А ты? Ты хочешь этого?
- Да… - со счастливой улыбкой прошептала она…
Так Наташа осталась у Ярославцевых.
Вопреки всем ее опасениям, этот факт не вызвал ни малейших затруднений в ее отношениях с Еленой Михайловной. Увидев Наташу утром, мудрая женщина повела себя так, словно живет с этой девушкой под одной крышей не первый год. Ни удивления, ни притворной радости, ни, упаси Бог, хоть какого-нибудь недовольства она не выказывала - только ровную доброжелательность и сдержанную симпатию. Лишь однажды она не сдержалась и позволила себе выразить свое отношение к происходящему. Ближе к вечеру, случайно столкнувшись с Наташей нос к носу на кухне, Елена Михайловна воровато оглянулась и, на мгновенье прильнув щекою к ее щеке, быстро шепнула:
- Я очень рада, что это - ты…
А после праздников Наташа с головой ушла в хлопоты. Согласно диспозиции, утвержденной на «совете в Филатовке», ей был поручен поиск толковых инженеров-технологов среди бывших работников СиАМа. Дело, конечно же, очень важное, однако Наташа решила начать все-таки не с этого.
Первое, что она собиралась сделать, - это привести в порядок здание заводоуправления. Заводу, без сомнения, предстояло стать центром всего проекта, и Наташе, как его хозяйке, было стыдно за то запустение, которое там царило. А во-вторых, нужно было оборудовать всем необходимым какое-то место, где они с ребятами могли бы нормально работать. Нельзя же было, в самом деле, считать подходящим для них офисом старую дачу Ярославцевых! Контора «Цны» на Разгуляе для этих целей тоже решительно не годилась, это была вотчина Левчика, и там Наташа чувствовала себя совершенно чужой. К тому же она не собиралась посвящать Усачева в свои планы - по крайней мере в ближайшее время.
Он, кстати, постоянно названивал ей на мобильный, приглашал в офис, просил о встрече. Наташа неизменно и довольно резко отказывалась от всех его предложений, просила оставить ее в покое хотя бы до Рождества, а потом и вовсе отключила телефон.
Она взялась за обустройство нового офиса со всем возможным рвением. Уже через день здание заводоуправления заполонили рабочие-ремонтники. Сроки им были заданы самые сжатые, поэтому работы велись почти круглосуточно. Наташа тоже целыми днями пропадала на заводе, не обходя своим вниманием ни одну мелочь. Параллельно с ремонтом завозилась необходимая оргтехника, компьютеры, подключались давно уже молчавшие телефоны и факсы.
Несколько раз она заезжала на свою старую квартиру - взять кое-какие вещи, а заодно и проверить - нет ли новых указаний от «рыбки». Но DREAMREALIZER словно напрочь забыл о своей хозяйке, целиком и полностью погрузившись в запутанный, но увлекательный мир биржевых игр. Наташа заглянула в почтовый ящик компьютера - он был переполнен бессчетными «указивками», которыми ноутбук по сто раз на дню снабжал биржевых брокеров. Полную безучастность программы к своим делам Наташа истолковала как молчаливое одобрение всего происходящего.
«Значит, все идет правильно, по генеральному плану «рыбки», иначе она давно б уже затеяла что-нибудь новенькое!» - решила Наташа, складывая в сумку то, за чем приехала.
Когда все вещи были уложены, как водится, задумалась: а все ли она взяла? Относительно белья и одежды сомнений не было, но ее не оставляло ощущение, что о чем-то важном она забыла.
Наташа подошла к полке, где стояли Материалы по ее диссертации. Вот уже два месяца она не прикасалась к работе и так до сих пор и не решила, как же ей, в конце концов, поступить с нею. На кафедре она еще месяц назад сказала, что в связи с личными обстоятельствами вынуждена прервать работу и будет, видимо, просить об отсрочке защиты. В ответ на это ей Дали понять, что пойдут ей навстречу. Сложность состояла только в том, что она сама никак не могла определиться - нужна ли теперь эта защита ей самой. С одной стороны, в ее нынешних обстоятельствах сидеть в архивах и корпеть над диссертацией казалось пустой и нелепой тратой времени и сил. Но с другой - именно этот труд, по большому счету, нравился ей больше всего, она скучала по нему, к тому же было жаль бросать уже сделанное.
Поразмыслив, Наташа решила все-таки захватить кое-какие материалы по последней главе - так, на всякий случай. Она принялась перебирать бумаги, откладывая те, что возьмет с собой. И тут ей на глаза попалась мятая синяя ученическая тетрадка - та самая, что была вручена ей в психиатрической больнице безумным изобретателем Митрохиным. Наташа совсем забыла о ее существовании и сейчас с любопытством перелистала ее. Несуразные, жалкие, беспомощные каракули… Поколебавшись, она положила тетрадку к тем бумагам, которые брала с собой. «Как-нибудь при случае покажу ее Коле, вдруг это ему покажется любопытным» - подумала она.
Случай все не представлялся, Коля по горло был занят своими проблемами. Оформив заявку на изобретение (на имя Наташи - так было единогласно решено еще все на том же дачном совете), он подключился к работам по доводке промышленного образца приставки. С нею возникли какие-то сложности, в суть которых Наташа не вникала. Целыми днями Коля пропадал в Зеленограде, возвращался домой поздно, озабоченным и предельно уставшим. Загружать его голову еще и Митрохинским бредом Наташа не хотела.
Но однажды, приехав с завода пообедать, она неожиданно застала Колю дома. Он сиял как надраенный самовар, его буквально распирало от радости и гордости.
- Наташка, а ну-ка угадай, что я тебе привез?
- Что, закончили?! - мгновенно догадалась она.
- Да-а-а!!! - восторженно завопил Коля и, выхватив из-за спины совсем крошечную, как показалось Наташе, плату, поднял ее над головой. - Пляши! - категорично потребовал он. - Пляши, Наташка, а то не покажу!
Наташа тут же послушно закружилась, изображая нечто среднее между барыней и ламбадой.
- Молодец! Держи. - И Коля, наконец, отдал ей приставку.
Эта штучка была необычайно, удивительно красива. Благородного бежевого цвета, покрытая замысловатыми изумрудными дорожками и сверкающим лаком, она вся была усеяна, словно драгоценными камнями, разноцветными крошечными детальками. Плата была совсем не так мала, как показалось Наташе в первую минуту - размером примерно с почтовую открытку, как и предполагал Коля. Она так удобно лежала в руке, так ласкала глаз своей строгой красотой, так грела сердце, что Наташа никак не могла с ней расстаться. Коля предлагал продемонстрировать возможности устройства в действии, но Наташа отказывалась, радуясь приставке с той непосредственностью и искренностью, с какой ребенок радуется долгожданной и любимой игрушке.
Потом, уже после обеда, когда Коля, удобно расположившись в кресле, не слишком успешно боролся с дремотой, она вдруг вспомнила о синей тетрадке Митрохина и спросила:
- Помнишь, я тебе рассказывала, как Митрохин вручил мне в психушке тетрадочку?
- Ту, что исписана каракулями?
- Да. Я ее привезла, хочешь посмотреть?
- Пожалуй, - оживился Коля, - никогда еще не видел ничего подобного!
Наташа принесла мятую тетрадку. Он рассеянно перелистал ее и со вздохом отложил в сторону.
- Несчастный человек! Такой могучий талант - и такая злая судьба… Знаешь, каждый раз, когда я вспоминаю о нем, мне становится как-то неловко. Ведь, по сути, настоящий-то автор изобретения - он…
- Не говори глупостей, именно ты и есть настоящий и единственный автор, - решительно возразила Наташа. - А работа Митрохина - это только несколько неожиданных, парадоксальных, во многом некорректных предположений. В лучшем случае - всего лишь предпосылка к твоему открытию. Посуди сам - если бы в той, первой тетради было хоть что-то очевидно разумное, бесспорно заслуживающее внимания, разве это смогли б не заметить полтора десятка первоклассных специалистов?
- И все-таки жалко Митрохина… - снова вздохнул Коля.
- Ну еще бы, - согласилась она. - А еще больше - его семью. Ты бы видел его дочку…
- Послушай, Наташ, - оживился Коля, - ему самому мы уже вряд ли чем поможем, а вот его родным…
