Андрей Ларченко-Солонин - Инок
Дни и ночи изнурительных тренировок порою заставляли задуматься: «А стоило ли вообще выживать в том самом поединке, чтобы продолжать медленно умирать сейчас? Но эта слабость длилась всего лишь секунду. За неё впоследствии человеку становилось мучительно стыдно. И чем дольше он жил среди этих диких людей, тем сильнее в нём укреплялась единственная и вечная правда или, вернее сказать, вера. Вера в конечное торжество справедливости.
Пять новеньких кирпичей лежали аккуратно уложенные в стопку на двух небольших камнях. Учитель стоял рядом. Говорил еле слышно, едва шевеля губами. Но Серёга научился прекрасно понимать своего наставника, и с полуслова разбирал всё, что тот произносил.
– Соберись. Ты должен быть уверен, что сделаешь это. Посмотри, как светит солнце. Оно питает твоё тело той живительной энергией, что стирает границы человеческих возможностей». Солнце действительно светило ярко и прямо в глаза на совершенно чистом голубом небе.
Казалось, что огромные гранитные утёсы очень внимательно наблюдали за происходящей внизу сценой. Им было забавно наблюдать за человеком, что стоял сейчас неподвижно и готовился совершить нечто для него невозможное. Лицо с застывшей на нём гримасой со стороны казалось совершенно равнодушным к окружающему миру. Кирпичи местного изготовления, сделанные довольно качественно, выглядели гораздо прочнее тех, с которыми мы привыкли встречаться в повседневной жизни.
Резкий удар, похожий на щелчок кнута, и стопка рассыпалась вдребезги. Камни одобрительно отозвались гулким эхом, в котором не было уже и тени насмешки.
«Я сделал это! Сделал!» Он пока ещё не мог поверить в реальность всего, что только что произошло. Кирпичи, несомненно, являлись предметами более чем материальными, и, несмотря на это, всё равно рассыпались.
«Но как?! Как я мог?! Так, всё, стоп. Не давать воли чувствам. Так учил наставник. Главное – совладать с самим собой и не потерять душевного равновесия». А впереди предстояли ещё более серьёзные экзамены, и он прекрасно это понимал.
Тёплой июльской ночью у самого края пропасти, в бездонной глубине которой уносил куда-то вдаль свои прозрачные воды неутомимый ручей, лежал человек. Он лежал на спине уже полчаса, широко раскинув руки в разные стороны и устремив свой взор в бесконечную, густо усеянную звёздами черноту ночного неба ясной летней ночи. Этот неизвестный и совсем не знакомый людям мир созвездий и туманностей казался ему в тот момент таким близким, и таким далёким одновременно. Что может скрываться там, за покрытыми тайной и пугающими своей неизвестностью миллионами маленьких светящихся точек, загадочно мерцающих и притягивающих к себе чистотой и какой-то особенной прелестью?
«Быть может, вот точно так же, как я сейчас, на расстоянии в несколько миллионов световых лет отсюда на траве лежит „человек“ и, устремив свой взор в холодную пустоту, размышляет о вечном». Может быть, это действительно так, а может быть, нет. Сергею от этого легче не становилось. Воспоминания наваливались плотной стеной. Огромная и неуёмная тоска заполнила его, казалось, от самых пяток до кончиков волос, совсем не оставляя места для других чувств.
Вспомнил прошлое. Вспомнил о том, что где-то вдали отсюда есть и другой мир, где живут другие, близкие ему люди. Там осталась его семья, его совсем недавно родившийся сын, который до сих пор даже не видел своего отца. И суждено ли будет им вообще когда-нибудь встретиться?
«Так, всё, стоп. Достаточно рассуждений. Гнать прочь ненужные мысли. Я сам выбрал свою дорогу, и теперь нужно идти по ней. Не бежать же, в конце концов, отсюда. Это стало бы верхом слабости и малодушия, к тому же, доставит немало неприятностей человеку, который поручился за меня. Нужно ещё больше работать над собой, совершенствуя как силу мышц, так и силу духа. И тогда, возможно, удастся достигнуть когда-нибудь того самого конца пути, про который не раз говорил учитель. Только потом я смогу вернуться и закончить борьбу, а если сказать точнее, то начать её с начала».
Внизу по-прежнему уносила куда-то в даль свою живую воду беспокойная речушка.
«Но что же такое есть конец, и что такое есть начало? Ведь зачастую бывает так, что мы ошибочно принимаем за конец то, что фактически, является только началом. И что такое тогда начало конца или, скажем, конец начала? И есть ли между этими понятиями какая-то существенная разница? Ну вот, кажется, и договорился. Пора спать идти. А то можно ещё и не до такого додуматься. Тоже мне, философ».
Поднявшись, не торопясь, начал спускаться к подножью утёса. Вскоре человек скрылся в чаще, а уже через минуту ничего не могло напоминать о его недавнем здесь присутствии. Ночь, звёзды, тайга, да убегающая куда-то в даль нескончаемым потоком тоненькая струйка воды вновь остались наедине с собой. И, сами того не подозревая, они, сливаясь воедино, создавали ту величественную и неповторимую гармонию, тот прекрасный и вечный горный пейзаж, что волнует душу и будоражит воображение. Пейзаж, что, несомненно, достоин пера художника. Они создавали в конце концов весь тот мир, в котором издревле жил человек. Мир, который вовсе не собирался раскрывать всем живущим в нём своих секретов, но, тем не менее, был искренне рад присутствию тех из людей, которые любили и понимали его, с неподдельным любопытством, стремясь познать неизведанное.
Утро началось, как обычно, с изнурительной тренировки по рукопашному бою. Учитель, похоже, находился в прекрасном расположении духа. А это могло означать только одно. Занятия он проведёт с тем особым рвением и старанием, после которого у Сереги ещё долго будут болеть кости.
– Встань правильно и смотри прямо в глаза своему противнику. Только в глаза. Так ему сложнее тебя обмануть. Нужно уметь безошибочно угадать то, что враг намерен предпринять в следующую секунду, и всегда быть на мгновение впереди. Зря не двигайся, сохраняй спокойствие духа и трезвость ума. Нападай. Удар. Уход от удара. Не теряй равновесие. Контролируй своё тело. Теперь ногой. Не увлекайся. Следи за действиями соперника. Не позволяй ему собраться и оценить ситуацию. Если пропустил удар, даже если очень больно, ни в коем случае не показывай это и не теряй самообладания. Веди бой так, как будто ничего не произошло. Пусть он думает, что ты неуязвим и высечен из камня. Тогда дух его будет надломлен. Навяжи свой бой. Запомни: истина одна. Она непобедима. Нужно только разглядеть её. И если сумеешь определить, в чём же всё-таки она заключается, то сумеешь обнаружить и в себе самом тот самый стержень, который невозможно сломать. Только тогда, отбросив всю ненужную шелуху, станешь непобедим.
– Никогда не опускай рук. Даже если смерть посмотрит тебе в глаза. Безвыходных ситуаций не бывает. Из каждого положения всегда есть, по крайней мере, три выхода. Видишь, в небе парит орёл. У него в когтях змея. Она притворилась мёртвой. Но на самом деле это не так. И когда орёл опустится на скалу, чтобы съесть свою добычу, змея укусит его. Возможно, этого и не случится. Возможно, орёл сбросит её сверху на камни, а уже потом съест. Сначала нужно выжить. И только после этого стоит рассуждать о жизни. И это «вечная истина».
Так прошло ещё часа два. И когда ученик уже падал с ног от усталости и, истекая кровью, всерьёз начал думать о том, как ему остаться в живых в сложившейся ситуации, учитель поднял руку вверх и объявил об окончании занятий. Человек вздохнул с облегчением.
– Что же, неплохо.
Наставник говорил голосом ровным. Казалось, он вовсе не устал.
– Следующим этапом станет одиночество. Ты должен жить один, ни с кем не встречаясь, чтобы лучше познать мир. Поверь мне, это очень не – легко как физически, так и морально. Но ты справишься, я знаю.
Сергей ему верил охотно, но легче от этого не становилось.
– Жить будешь в горах.
Говорящий указал рукой в сторону скалистой гряды.
– Уходя, возьмёшь только самое необходимое и после этого на год забудешь сюда дорогу. Лишь там, в полном одиночестве, ты, возможно, сможешь постигнуть ту великую истину природы, то таинство жизни, которое никогда не сможет познать человек, живя в окружении себе подобных. Не забывай: ничто не стоит на месте. Самосовершенствование есть ключ к познанию истины и достижению гармонии с ней. Нужно заниматься самостоятельно, продолжая закалять дух и тело одновременно. Я всё сказал. Сейчас иди, спи, а завтра на рассвете тронешься в путь.
Учитель повернулся и не торопясь пошёл прочь. Сергею отчего-то вдруг чертовски захотелось закричать, вернуть своего наставника, сказать ему, что он вовсе не собирается пока никуда отсюда идти.
«И как это всё просто у них получается, – думал он. – Раз, два и шагай себе в тайгу, и живи себе там как хочешь. А можешь, впрочем, и умереть. И никому до этого дела нет. Хотя, возможно, и есть, но это ничего не меняет. А может, так оно даже лучше. Сцены прощания и слёзные проводы ни к чему. Да и провожать-то меня здесь, в общем, некому. Может быть, многие из этих людей и желают отшельнику поневоле удачи, но они никогда не произнесут вслух того, что лежит у них на душе. Это считалось бы, безусловно, проявлением слабости».
