Андрей Рубанов - Готовься к войне
Решил позвонить Алисе, но подумал, что она, наверное, еще спит. Решил позвонить еще кому-нибудь, но звонить было некому. Разве что богу.
За окном шевелился патриархальный старомосковский дворик. Тихий, затененный. Сытые кошки, мамы с колясками. Дворник передвигает веничком окурочки. В центре столицы, как в центре урагана, встречаются слепые пятна, зоны полного штиля.
Да, точно: сейчас он позвонил бы богу. В телевизионных викторинах всегда есть опция: участник, оказавшийся в затруднении, может сделать один звонок приятелю или родственнику - тому, кто может помочь. Было бы неплохо и в жизни иметь такую же привилегию. Всякий живущий имеет право на один звонок богу. Хочешь - попроси чего-нибудь. Или узнай мнение насчет того или сего… Или просто крикни: «Что ж ты делаешь, старый пердун?!»
Но создатель не выходит на связь. Абонент недоступен. Надо оставить мирское, удалиться в скит, в монастырь, посвятить годы постам и молитвам, - тогда бородатый, возможно, обратит внимание. Какой-либо знак подаст. Намекнет. Я все вижу, парень, я рядом. Я всемогущ, захочу - молнию в гада метну, захочу - хорошему парню благодать организую… А банкиру, изнуренному борьбой за золото, устрою хитрое испытание: лучшего друга подошлю, с предложением обменять бесценное на самое дорогое. Пусть банкир помучается, пусть потеет и выбирает.
Позвонил секретарше, велел распорядиться насчет машины. Подумал, не приодеться ли? В стенном шкафу есть пара дорогих башмаков, несколько шикарных галстуков. Все-таки важный день. Один из самых важных за сорок лет. Еду бумажку получать. Разрешение властей. Податель сего имеет право. Завтра начнется совсем другая жизнь. Нет, не стану наряжаться. Таким и поеду. Обычным. Слегка помятым. Зачем на войне галстуки?
Его главнейшая заслуга перед богом была такая: превратив себя, годами упражнений и кропотливого труда, в самого быстрого и эффективного человека, он не возненавидел медленных, не стал считать их неполноценными. Научился существовать отдельно от них, не обращать внимания. Добрый доктор психиатр зря пророчил приступы мизантропии.
Кстати, это было несложно. Вот бегут пятьсот спортсменов марафонскую дистанцию - разве лидер презирает тех, кто отстал? Он вообще о них не думает. Он борется с собой. Он сосредоточен. Вот лыжник обогнал соперника на круг - по правилам он выкрикивает: «Хоп! Хоп!» - коротко, чтоб не терять дыхания - и тот, кто впереди (а на самом деле сзади), поспешно уступает лыжню. Автогонщик на кольцевой трассе мигает фарами. Уступи! Не уступишь - в следующий раз тебе не разрешат выйти на старт.
Глупо презирать отставших. Незачем тратить энергию. Смотреть надо вперед, а не в стороны. Впереди - цель. А по сторонам - всего лишь пейзажи. Если не сводить с цели глаз - цель приблизится сама собой. Так медиумы передвигают взглядом предметы. Спросите медиумов, они скажут, что предмет передвигается по направлению «к себе» или (реже) «от себя». Но никогда - в сторону.
Спать дважды в день по три часа - это просто. Работать очень быстро, с максимальной концентрацией - еще проще. Главное, и самое трудное, - уметь не смотреть по сторонам. Там, справа и слева, - медленные. Они жалки. Они скучны, пьяны, неинтересны. Они завистливы и вздорны. Они опасны. Протянешь руку - потащут к себе, затянут в свой слюнявый хаос. Но презирать их бессмысленно. Нужно раздвигать их в стороны. Так раздвигаются волны перед носом корабля.
Корабль не презирает волны. Он плывет.
Или - тонет.
2. Понедельник, 12.30 - 13.30
Лихорылов ел. Такие люди, подумал банкир, всегда много едят. Обильный завтрак, мощный обед, плотный ужин. В перерывах - чай с плюшками. Они не чревоугодники, они просто так привыкли. Выпала свободная минутка - надо пожрать. Три трапезы в день; каждая - сорок минут; еще час уходит на переваривание съеденного (сытый гомо сапиенс практически не дееспособен); итого пять часов в сутки. Один год из каждых пяти человек занимается только тем, что поглощает и усваивает пищу. И презирает корову за то, что жует всегда, когда бодрствует. А ведь она не мнит себя венцом творения.
На сей раз старый коммунар руки не подал, только кивнул. А взглядом - едва не прожег. По-моему, он меня ненавидит, - подумал Знаев. - А за что? За то, что я молодой, непьющий, богатый и быстрый? Или за то, что это не он мне платит, а я ему? Согласен, неприятно. Во времена Госплана, когда этот грузный зубр набирался сил, никто никому не давал взяток. По крайней мере, в сфере капитального строительства. Старики приказывали, молодежь подчинялась. Полный патернализм. В Китае, например, до сих пор так. Опытные, пожившие люди принимают решения, а сорокалетние ловкачи вроде меня действуют как исполнители.
Извини, старик, мы не в Китае.
Банкир присел. Выпустил из левой ладони эспандер, положил на стол. Лихорылов посмотрел, сощурив глаз.
- Я вижу, ты без этой штуки из дома не выходишь.
- Тренирую мертвую хватку.
Чиновник фыркнул:
- Что ты понимаешь в мертвой хватке?
- Согласен, - спокойно ответил Знаев, - мне до вас далеко.
Старый коммунар сделал вид, что не оценил комплимента. Обтер салфеткой ладони, взял с соседнего стула тонкую, дешевого пластика, папку. Небрежно хлопнул ею об столешницу. Знаев осторожно взял. Раскрыл. Прочитал.
Он имел от природы крепкие нервы. Вдобавок он их берег и закаливал. Приучил себя заранее готовиться к плохому. Если хочешь чего-то, добиваешься годами, и вдруг в последний момент, когда уже дрожат руки и сердце бьется сильно и часто, выясняешь, что получил не совсем то, чего хотел (или совсем не то), - важно не терять выдержки.
Он медленно положил бумагу на стол (проследил, чтоб легло на чистое, свободное от пятен и крошек хлеба) и тщательно выругался.
- Чего? - с вызовом спросил Лихорылов.
- Здесь не указано название магазина.
- И хрен с ним. Земля - твоя. Это - главное.
Знаев указал подбородком на документ и процедил:
- Здесь должно быть написано: «Для строительства универсального магазина «Готовься к войне».
- А как написано?
- А написано: «Для строительства универсального магазина». Точка. Название не указано!
- Чего ты уперся в название? - миролюбиво спросил бывший коммунар. - Начинай строить. Потом повесишь название. Через два года. Когда построишь. Может, к тому времени передумаешь.
Банкир почувствовал злость.
- Я, Алексей Иваныч, название хочу повесить не потом. А завтра же. Щит, пять на одиннадцать. «Здесь будет построен гипермаркет «Готовься к войне». И подсветка. Три прожектора. Чтоб было видно за километр. Он уже готов, этот щит. Я его завтра собирался водрузить. Сегодня получаю постановление - завтра водружаю. Все по закону. Знаете поговорку: «Знание закона освобождает от ответственности»?
Лихорылов перегнулся через стол.
- Сережа, - ласково сказал он, - если ты завтра поставишь этот щит, у меня слетит башка.
- Если я его не поставлю, у меня слетят договоренности с инвесторами.
Коммунар начал багроветь. Агрессивно пошевелил бровями - очень густыми, как у всех администраторов старой формации. Обильная шерсть пониже лба - видовой признак породы руководящих работников.
- Тебе сколько годов? - осведомился он.
- Сорок один.
- Что ж ты в свои сорок лет ведешь себя как мальчик? Оставь в покое свой щит и свое название. Ты хотел магазин - делай. Потом, по-тихому, протащишь название.
- Я думал, ВЫ его протащите.
- Я тебе протащил землеотвод! Я тебе протащил согласования! Подписи архитектора и главы отдела административного надзора! Я тебе даже пожарников протащил…
Знаев вздохнул. Бумага лежала на столе, белая, красивая и бесполезная.
- И что мне делать?
- Строить. С легким сердцем.
- Я давно забыл, что это такое. Это при Брежневе можно было что-то делать с легким сердцем.
- Ага! - хмыкнул Лихорылов. - Вспомнил Брежнева.
- Я его любил.
Коммунар помолчал и сказал:
- Короче говоря, ты недоволен.
Банкир тоже взял паузу, потом встал, сделал знак рукой - мол, минуту - и молча двинулся к выходу. Оказавшись на крыльце, выдернул телефон, набрал Горохова.
- Алекс, слушай внимательно. Тот человек, который приходил к нам в четверг… Положил на депозит крупную сумму… Потом с ним случилось несчастье…
- Помню. Двести тысяч евро.
- Что ты с ними сделал?
- С деньгами? Пока ничего.
- Вот ничего и не делай. Твоя информация насчет несчастья… Она точная? Ты проверял?
- А чего ее проверять? Все было в оперативной сводке.
Знаев не спеша вернулся за стол. Невзначай огляделся.
Взял салфетку, крупно начертал цифры, положил перед активно жующим чиновником. Холодно сообщил:
- Это за вашу помощь. Привезу завтра же. Если протащите название. То есть вы получаете то, о чем мы договаривались, плюс вот это, - он ткнул пальцем в бумажку.
- Странное у тебя отношение, - мрачно сказал Лихорылов, переставая жевать, и почти равнодушно пронаблюдал за тем, как салфетка превращается в маленький комок и пропадает в кармане банкировой рубахи. - Ты думаешь, что система насквозь гнилая? Типа, я вам заплатил, а вы бегите и делайте, как мне хочется?
