Вильям Козлов - Солнце на стене
— Думаешь, у нас тут теплое местечко?
— Мне приятно, что мы в одной бригаде, — сказал Сеня.
— И начальник — свой человек…
— Вениамин Васильевич очень хороший человек, — проникновенно сказал Сеня.
— Иди-ка сюда, парень, — позвал Карцев. — Молоток в руках держать умеешь?
Биркин оказался способным малым. Он на лету схватывал все, что ему говорили, и был исполнительным. Лешка Карцев первое время посматривал на него с недоверием, но, видя, как охотно и ловко выполняет Сеня любую работу, смягчился. Биркин был со всеми предупредителен и часто обращался по тому или иному поводу за советом. Особенно с Димой у них наладилась дружба. Дима влюбленно смотрел на мягкого, вежливого Сеню и готов был всегда помочь ему.
Иногда Сеня заходил к Тихомирову. О чем они толковали, я не знал, но в цехе Биркин всегда обращался к начальнику по имени-отчеству и на «вы».
Однажды в холодный пасмурный день Вениамин пришел на завод в новеньком нейлоновом пальто с коричневым вязаным воротником. Таких пальто у нас в городе не продавали.
— Это ты пальто Веньке сообразил? — спросил я.
— Есть потрясающие галстуки, — сказал Сеня. — Американские.
— Ненавижу галстуки, — сказал я.
Осторожный парень этот Сеня. Лишнего не сболтнет. Конечно, это пальто привез из-за границы дядя. Старший механик. Сеня выручает Тихомирова, а Тихомиров вот выручил Сеню. Теперь Биркин рабочий человек, а не какой-нибудь тунеядец. У него есть дядя, старший механик торгового флота. Дядя привозит из-за границы разные вещи. И что тут особенного, если Сеня удружил своему хорошему знакомому, начальнику цеха, нейлоновое пальто?
Вениамин был прав, когда сказал, что нам работать вместе будет трудно… Какое мне дело, где он достал пальто? Почему я мучительно анализирую все его поступки? Может быть, он прав — я завидую? Нет, дело не в этом. Я не мог бы никогда завидовать Веньке. Я вообще никому не завидую. Тогда почему я наблюдаю за ним, так близко к сердцу принимаю все, что он говорит, делает? Почему он меня так интересует? И с этим проектом. Это дело начальства обсуждать проекты и принимать их. А я шаг за шагом, пока продвигался проект, вместе с Венькой ломал голову. Даже несколько раз заходил в техническую библиотеку… А теперь, когда я заикаюсь о проекте, Венька вздрагивает… Бесспорно, Тихомиров способный инженер и, наверное, будет хорошим начальником цеха, но почему-то все во мне протестует против него. Он говорил, что многого еще добьется. Это лишь начало… И он добьется…
На новой работе Тихомиров освоился быстро. Я слышал, как он разговаривает с бригадирами, рабочими. По существу, без лишних слов. Как говорится, сразу берет быка за рога. Чувствуется, что он толковый, грамотный инженер. Я не могу сказать, что он заважничал, стал высокомерным. Вениамин мог и отчитать проштрафившегося и пошутить, а когда нужно, и похвалить. Первое знакомство с нашей бригадой не прошло для него даром. Он сразу же сделал выводы и больше никого «орлами» не называл. Народ в цехе грамотный. Многие десятилетку закончили или заочно учатся. В обстановке Тихомиров правильно разобрался, тут уж я ничего не могу сказать.
В бригаду он заглядывал редко. А если и приходил, то разговаривал с Карцевым. Все пока шло нормально, но где-то в глубине души я был встревожен: чего-то ждал от Тихомирова… И хотя после того разговора в конторке мы не перекинулись с ним и десятком слов, я чувствовал, что Вениамин тоже присматривается ко мне. Это было заметно по взглядам, которые он бросал на меня, по его тону, когда здоровался.
Куда-то провалился Игорь. Я не поленился, сходил за реку к Калаушиным. Думал, он в гараже. Но ни Игоря, ни «Запорожца» там не было. Все ясно: уехал с Иванной за город кататься. Вернее, обучать ее водить автомобиль. У него есть чему поучиться. Еще года нет, как получил машину, а уже три аварии…
Назад я возвращался пешком. Прохладный ветер обдувал лицо, над головой звездное небо. Уличные фонари спрятались в листве деревьев. Листья желто блестели. Под толстой липой или тополем — я так и не разглядел — стояли парень и девушка. Они не шевелясь смотрели друг на друга. Темные волосы девушки тоже блестели. Я замедлил шаги, дожидаясь, когда они поцелуются, но они продолжали стоять не шевелясь. И у меня вдруг возникло ощущение, словно они не из этого мира. Призрачные существа с другой планеты.
На стадионе еще белели майки футболистов, мерцали папиросные огоньки. Неожиданно раздался громкий всплеск и фырканье: кто-то в бассейн бултыхнулся с вышки. Судя по звуку, приложился животом.
Гремела музыка. Там, за сквером, напротив железнодорожной поликлиники, танцплощадка. Играл оркестр. Не знаю почему, я взял да и завернул на танцплощадку. Я туда редко ходил. Там обычно толчется мелочь пузатая. Еще не распрощавшись с детством и не став мужчинами, пятнадцати-семнадцатилетние юнцы лезут из кожи, чтобы казаться бывалыми парнями. Вспоминаешь ту пору, когда самому было столько лет, и почему-то всегда кажется, что мы все-таки были другими. И эти подрастут — так же будут думать.
В воздухе плавало облако папиросного дыма, перемешанного с духами. Играли какой-то старый фокстрот. Из знакомых я увидел лишь Биндо. Он обернулся и посмотрел на меня. Вокруг него толпились юнцы с папиросами в зубах, почтительно заглядывали Володьке в рот. Хотя Биндо и твердо держался на ногах, я по глазам понял, что он пьян.
Купив в крошечной кассе билет, я поднялся на танцплощадку. Уж раз пришел, нужно станцевать хотя бы один танец. У перил я заметил двух миловидных девушек, возле которых дежурил парень в костюме цвета яичного желтка. Я пригласил одну. Танцуя, она то и дело посматривала на него через мое плечо.
— Вы меня, пожалуйста, больше не приглашайте, — сказала она, когда кончился танец.
Такое начало совсем отбило у меня охоту танцевать.
Худенькая черноволосая девушка подошла к компании юнцов и пригласила одного, вихрастого, на дамский танец. Парень, даже не взглянув на нее, небрежно бросил через плечо:
— Иди ты… — и кое-что присовокупил.
Мне стало жаль бедную девчонку. Я подошел к этой компании и, взяв парня за плечо, повернул к себе.
— Сейчас же извинись! — сказал я.
На миг лицо парня стало растерянным, но только на миг. Тут же он принял вызывающий вид, красивые глаза его стали наглыми. Русые волосы спускались на лоб и брови.
— Ты что, дружинник? — спросил он, оглядываясь на приятелей и ухмыляясь.
Я видел, что девочка вот-вот заплачет или убежит, а кроме того, мне не хотелось долго пререкаться с этим типом, я схватил его за грудки и повернул к девчонке.
— Давай, давай, — сказал я, встряхивая его, как щенка.
— Ну ладно… это… извиняюсь, — промямлил он. На девчонку он не смотрел, на меня тоже. Смотрел куда-то вбок. Ошарашенные дружки его стояли разинув рот. Я отпустил паренька, и вся компания покинула танцплощадку.
Я понял, что будет драка. На драки мне всегда везло. С малолетства. Другой человек всю жизнь проживет и ни разу не подерется: то вовремя уйдет, то уступит или все на шутку сведет. Такой человек Вениамин Тихомиров. А я непременно попаду в какую-нибудь заваруху! И надо же было девчонке пригласить именно эту кудрявую скотину!
Пары танцевали, оркестр лихо играл, а на танцплощадке уже начиналось нездоровое оживление среди молодых балбесов. За вожака у них белобрысый парень, довольно крепкий на вид. После того как ему прошептал что-то на ухо гонец, он соизволил быстро взглянуть на меня, будто оценивая, сколько понадобится юнцов, чтобы превратить меня в грушу, увешанную синяками и шишками.
Драться у меня не было никакого желания. Можно потихоньку через парк пробраться в общежитие, до него рукой подать. Но уходить украдкой от этих прыщавых молодчиков было унизительно.
Я не пошел через парк, прячась в кустах. Не спеша вышел на тротуар. Они шагали сзади. Мои нервы выдержали лишь до газетного киоска, который был на полпути до общежития. У киоска я остановился, потому что уже затылком ощущал их.
Они тоже остановились. Теперь я мог разглядеть их, даже мельком сосчитать. Человек пять-шесть. Белобрысый и кудрявый, которого я заставил извиниться, стояли впереди.
Напряженное молчание затянулось.
— Что вам надо? — задал я праздный вопрос. Чего им надо — и так ясно.
Белобрысый и кудрявый подошли совсем близко. Я видел, как белобрысый отвел в сторону плечо, готовясь ударить. Не ждать же, пока тебе влепят, чтобы привести в боевое настроение… Не размахиваясь, сбоку я двинул кудрявого в челюсть, он ближе стоял. Челюсть под моим кулаком податливо хрустнула, и кудрявый навзничь опрокинулся на тротуар.
Белобрысый что-то крикнул, и они все кинулись на меня, кроме кудрявого, который отполз к ограде и тихо скулил. Дрались мы молча и с все большим остервенением. Я уже ощущал во рту привкус крови.
