Юкио Мисима - Запретные цвета
— Ну что? Правда изумителен?
— Красивый мальчик. Ничего подобного не видел раньше.
— Все иностранцы сражены! Впрочем, никому из них он не достанется. Кажется, он особенно недолюбливает иностранцев. У него было десять или двадцать любовников, и все они были моложе его.
— Сложные они, но как восхитительны! В наши дни очень много развелось продажных мальчиков-гейш.
— Ну что ж, посмотрим. Во всяком случае, ветераны нашего фронта могли дать фору в прежние времена, а теперь они выбились из сил. Ваш выход, господин Поп! Покажите, на что вы еще мастер!
— То, что я хотел узнать… — сказал бывший граф. Он переместил стакан с коктейлем в левую руку, не сводя с него глаз. Всякий раз, когда он смотрел на что-нибудь, то делал вид, будто смотрит на собеседника. Он всегда выступал в роли артиста и публики одновременно. — Как бы это сказать? Меня раздирает любопытство, каким образом это чадо может отдаваться тому, чего сам не желает. В общем… Как бы сказать точнее? Он всецело предан своей красоте. Если у него ни толики любви, ни толики страсти к своим партнерам, то резонно будет считать его самовлюбленным типом, преклоняющимся перед собственной красотой… Судя по тому, что ты сказал, у этого мальчика не так уж много опыта, несмотря на его внешность.
— Это только то, что довелось слышать. И пусть он женат, однако спит он с женой, очевидно, из чувства долга.
Нобутака опустил глаза. Он уловил намек, скрытый в словах старого друга. Когда бывший граф размышлял о чем-нибудь, он всегда вел себя так, будто люди пытливо наблюдают за «кройкой и шитьем» его мыслей. Так или иначе, пьяненький Джеки принудил его к пари. Если к десяти часам следующего утра он, Нобутака, поймает удачу, то Джеки уступит ему восхитительное кольцо со своего пальца. В противном случае Поп лишится расписной лакированной тушечницы ранней эпохи Муромати[29] из семейной сокровищницы Кабураги. Этой прекрасной горельефной тушечницей он заболел с тех пор, когда впервые заприметил ее в доме Кабураги в один из своих визитов.
Они опять спустились из мезонина в зал. Юити — они пропустили этот момент — закружился в танце с ранее выступавшим мальчиком. Он уже переоделся в костюм. Под горлом у него был миленький галстук-бабочка. Нобутака вполне отдавал себе отчет в своем возрасте. Для женщин и для гомосексуалистов существует одно проклятие — их старение. Нобутака, безусловно, знал, что никакого чуда не произойдет и этот красавец никогда не влюбится в него. Эта невозможность сближала его с идеалистом, который изначально знал, что его идеи никогда не будут реализованы. Он, человек идеалов, все же надеялся, что его полюбят именно за его идеализм.
Внезапно в разгар музыки Юити и его партнер остановились. Они исчезли за бордовыми кулисами. Поп тяжко вздохнул и сказал:
— Ну вот, они пошли на второй этаж.
На втором этаже было три или четыре маленькие комнаты, обставленные непритязательной мебелью — диванами и альковами; сюда можно было заходить гостям в любое время, когда им заблагорассудится.
— Ты должен пропустить парочку любовников, Поп. Это не имеет значения, когда ты молод.
Джеки сказал это, чтобы утешить друга. Глазами он уже подыскивал в углу полочку, раздумывая, куда бы поставить выигранную у Нобутаки тушечницу.
Нобутака ждал. Если Юити вновь появится через час, у него все равно не будет никаких шансов. Времени было за полночь. Гости утомились от танцев. Однако несколько пар, словно догорающие и вспыхивающие угли, постоянно обменивались партнерами и продолжали танцевать. На маленьком стуле напротив стены задремал, как невинный младенец, один из фаворитов Джеки. Некий иностранец подмигнул Джеки. Он, как щедрый хозяин, улыбнулся и кивнул одобрительно. Иностранец очень бережно взял на руки спящего мальчика и понес его на диван в мезонине, удаляясь в двери за кулисами. Губы паренька были слегка приотворены — как у спящего ребенка. Длинные ресницы его задрожали. Из любопытства он украдкой взглянул на грудь этого крепкого мужчины. Золотистые волосы торчали из-за ворота его рубахи. Мальчику почудилось, будто его обхватил огромный мохнатый шершень.
Нобутака караулил свой шанс. Эти стародавние приятели не нуждались в том, чтобы проводить ночи за разговорами. Нобутака томился желанием Юити. Всякие сладострастные и развратные картинки в его воображении стали для него мучительной пыткой. Поп тем не менее пребывал в уверенности, что ни один мускул на лице не выдавал его смятения.
Взгляд Юити натолкнулся на новоприбывшего гостя. Это был парень, который появился в два часа ночи в сопровождении четырех-пяти иностранцев. Из-под воротника его двуцветного пальто выпросталось красно-черное полосатое кашне. Улыбка его обнажала ряд крепких белых зубов. У него были коротко стриженные волосы. Эта стрижка необычайно шла его полному скульптурному лицу. Он неуклюже держал в руке сигарету; на его пальце было вычурное золотое кольцо с выгравированными инициалами. В этом молодом варваре угадывалось некое сходство с утонченной сексуальностью Юити. Если Юити был прекрасным изваянием, то этот юноша казался недоделанной вещью ваятеля. Тем не менее его могли упрекнуть в подражании за сходство с Юити. Так из-за чрезмерной гордости Нарцисс влюбляется в плохое зеркало. Плохое зеркало, по меньшей мере, спасает от ревности.
Новенькие обменялись приветствиями с присутствующими. Юити и юноша присели рядышком. Они окинули друг друга взглядами. Между ними с ходу возникло взаимопонимание.
Однако, когда они вдвоем, рука об руку, поднялись со своих мест, один иностранец пригласил Юити потанцевать. Юити не отказал ему. Кабураги не упустил случая, чтобы ангажировать мальчика на танец.
Во время танца он затеял разговор:
— Ты меня позабыл, Рётян?
— Разве я могу вас забыть, Поп-сан?
— Я когда-нибудь просил тебя сделать что-либо задаром для меня?
— Я в долгу перед вами за вашу щедрость. За вашу доброту все любят вас.
— Вот какой ты любезный! А сегодня услужишь мне?
— Почему нет? Для вас завсегда рад.
— Прямо сейчас!
— Сейчас? — Мальчик нахмурился. — Но я уже…
— Я начислю тебе вдвое больше, чем в прошлый раз.
— Ну, раз так… Только давайте попозже, до завтрашнего утра у нас еще уйма времени.
— Не упрямься! Или сейчас, или ничего не получится.
— Кто первым пришел, того первым и обслужим.
— А что, тот первый хорошо платит тебе?
— Я не против того, чтобы жертвовать своей фортуной ради того, кого люблю.
— Слишком велика жертва для этого. Ну хорошо, я выдам тебе втрое больше и добавлю сверх этой суммы еще тысячу иен. Всего десять тысяч. Деньги получишь после.
