Таня Валько - Арабская дочь
— Я хочу только узнать, кто утверждает план работ и оценивает дома, — нисколько не смутившись, стоит на своем Марыся. — Хозяин дома придет в ваше бюро позже. У него нет времени, чтобы препираться с вами, а дом валится. Иначе вам придется объясняться со спонсором, почему наш дом пропустили.
— Выметайтесь отсюда, засранки! А то вызову полицию! — орет раздраженный мужчина и выпихивает девушек за дверь.
— Что за хам! — Марыся бежит без оглядки по ступенькам. Нервничая, она ничего и никого не замечает и налетает на джентльмена в элегантном костюме, а Лейла, поправляя никаб, наталкивается на двоих. В эту минуту Марыся теряет равновесие и падает. Слабо закрепленный платок спадает с ее головы и открывает длинные, до середины спины, золотые вьющиеся волосы. Мужчина цепенеет и смотрит на нее как на новое чудо света, а служащий, который стоит наверху лестницы, разевает от удивления рот.
— Извините, дамы. — Молодой человек лет двадцати пяти помогает Марысе встать, а Лейлу двумя пальцами хватает за руку через чадру.
Ее завеса на лице перекосилась до такой степени, что отверстие для глаз уже находится сбоку головы.
— Извините, но этот грубиян так орал, что мы думали, он нас побьет, — оправдывается перед незнакомым красавцем покрасневшая от волнения Марыся.
— А что случилось?
— Мы хотели подать заявку на реставрацию нашего дома как объекта, который подлежит сохранению, и вообще узнать, есть ли он в плане. А служащий, видно, не хочет работать, и наш визит довел его до бешенства.
— Фалил, поговорим позднее! — кричит красавец грубияну. — Извините, я невежа, не представился. Хамид бен Ладен, к вашим услугам. Прошу в мое бюро.
С этой встречи все и началось. Марыся до этого не знала ни такого ощущения, ни такого состояния души. Она понятия не имеет, что с собой делать. Целыми днями снует бездумно, как привидение, не спит, не ест, не может сконцентрироваться. Думает только об одном: позвонит ли Хамид, придет ли, любит ли ее хоть немного. Они встречаются тайно, без ведома кого-либо из опекунов. Обо всех секретах знает только Лейла, которая устраивает их встречи и всячески потакает им. Такая ситуация в традиционной арабской стране немыслима. Сама Марыся видит в этом что-то плохое: ей кажется, что она провоцирует естественные и невинные контакты с чужим мужчиной.
— Бабушка, любимая! — После месяца утаивания девушка решилась на разговор. — Мы почти не общаемся.
Она вскакивает в бабушкину теплую постель и сильно к ней прижимается.
— Ну наконец-то пришла коза к возу, — смеется старая опытная арабка. — Как там?
— Что? — Марыся не знает, как начать.
— Ты же хочешь мне что-то рассказать, любимая. Я ведь знаю тебя как свои пять пальцев. Мне не замылишь глаза.
— Я познакомилась с одним парнем… Таким красивым, что ой! — признается сконфуженная девушка и падает лицом в подушку.
— Ну и чего тут стыдиться? — Бабушка берет ее за подбородок и смотрит прямо в глаза. — Самое время, моя девочка. У меня в твоем возрасте была уже двухлетняя Малика и годовалая Хадиджа.
— Да, знаю. Я недоразвитая.
— Что ты мелешь? Сейчас просто другие времена, и слава Аллаху. Что это за парень, из какой семьи?
— Он совладелец большой Саудовской строительной фирмы Binladen Group, — шепчет Марыся, наивно рассчитывая, что бабушка не соотнесет фамилии.
— Из тех самых бен Ладенов? — спрашивает, однако, арабка, от удивления подняв вверх брови.
Марыся прекрасно помнит их первое свидание с Хамидом. Они сидели в одном из маленьких садиков, в окружении деревьев, за старым каменным домом в медине[54].
Лейла, конечно, не отставала от них ни на шаг.
— Слушай, а ты из тех самых бен Ладенов? — Марыся просто в лоб задает волнующий ее вопрос, а кузина с присущей ей непосредственностью закрывает глаза ладонями, так как лицо и так уже закрыто никабом.
— Что это значит? — Хамид хитро улыбается и в целом не выглядит обиженным.
— Ты ведь знаешь, о чем я. Из семьи Усамы?
— Sorry… — Лейла старается извиниться за бестактную родственницу.
— Не извиняйся, — успокаивает ее мужчина. — Люди так часто задают мне этот вопрос, что я уже привык. Мой дядя Усама — чрезвычайно известный человек.
В этот момент обе девушки затаили дыхание и раскрыли рты.
— Что? Надеялись на другой ответ? Зачем мне лгать и чего я должен стыдиться? Он — Усама, я — Хамид, два разных человека, вообще разных. А фамилия та же…
— Да…
— Мой дядя, Мохаммед бен Авад бен Ладен, с которым я не имел счастья познакомиться, приехал в Саудовскую Аравию из Южного Йемена как бедный строитель. Но это был очень ловкий парень. Он осел в Джадде, у Красного моря, недалеко от Мекки и Медины, и основал строительное предприятие, которое со временем стало самой большой фирмой такого рода в стране. Она строила, кроме всего прочего, королевский дворец, и мой дядюшка завязал близкие отношения с правящим семейством. Во время конфликта между королем Саудом и князем Файсалом бен Ладен встал на сторону последнего. Ему повезло, так как в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году Файсал стал королем. Обычный предприниматель, занимающийся строительством, помог тогда властям пережить трудности — полгода содержал государственную администрацию! В благодарность за это король издал декрет, на основании которого предпринимательская деятельность бен Ладена стала получать правительственные заказы как монополист. Вот так он делает деньги, милые дамы! — весело смеется Хамиди и при этом забавно жестикулирует, а завороженная Марыся чуть не падает с трухлявой деревянной лавки.
— Ну и?.. — подгоняют его девушки, так как история действительно интересная.
— Кроме того что у него было много интересов, он, увы, был страшно богобоязненным мусульманином.
— Почему увы? — удивляется Лейла.
— В семье он ввел суровую дисциплину, был чрезмерно религиозен, а дома все время принимал паломников со всего мира, которые прибывали на хадж в Мекку. Усама с детства общался с известными и подчас одержимыми духовными представителями всевозможных мусульманских ответвлений. Уже в школе он примкнул к консервативному ортодоксальному Мусульманскому братству, созданному в Египте. Движение это по сей день борется со всей «гнилью» Запада и не признает насилия. Все в семье, как и каждый житель Саудовской Аравии, исповедовали вахабизм — наиболее радикальное ответвление ислама. Усама провозгласил возвращение к истокам, то есть к первозданной чистоте религии, простоте и суровости обычаев. Он объединил разные ортодоксальные движения, и эффект был потрясающий.
