Виктор Пелевин - Ампир «В»
– Я не люблю, – сказал я, – когда меня…
– А я люблю, – перебила голова. – Под коньячок. Мне можно… Ну что… Здравствуй, Рама. Который Рома. Трудное у тебя было детство. Бедный ты мой мальчик.
– Почему трудное, – смущенно ответил я. – Детство как детство.
– Правильно, детство как детство, – согласилась Иштар. – Поэтому и трудное. Оно в нашей стране у всех трудное. Чтобы подготовить человека ко взрослой жизни. Которая у него будет такая трудная, что вообще охренеть…
Иштар вздохнула и опять причмокнула. Я не мог понять, что она смакует – мою красную жидкость, коньяк или все вместе.
– Не нравится тебе быть вампиром, Рама, – заключила она.
– Почему, – возразил я. – Вполне даже ничего.
– Когда нравится, не так живут. Стараются каждый день провести так, чтобы это был веселый праздник Хэллоуин. Вон как твой друг Митра. А ты… Ты позавчера ночью опять о душе думал?
– Думал, – признался я.
– А что это такое – душа?
– Не знаю, – ответил я. – Меня наши уже спрашивали.
– Так как же ты можешь о ней думать, если ты не знаешь, что это такое?
– Сами видите.
– Действительно… Слушай, ты и о смысле жизни думаешь?
– Бывает, – ответил я смущенно.
– О том, откуда мир взялся? И о Боге?
– И такое было.
Иштар нахмурилась, словно решая, что со мной делать. На ее гладком лбу возникла тонкая морщинка. Потом морщинка разгладилась.
– Я тебя вообще-то понимаю, – сказала она. – Я и сама размышляю. Последнее время особенно… Но у меня-то хоть повод есть. Конкретный. А ты? Ты же молодой совсем, должен жить и радоваться! Вместо нас, пенсионеров!
Я подумал, что такая манера говорить бывает у пожилых женщин, родившихся при Сталине и сохранивших в себе заряд казенного оптимизма, вбитого в испуганную душу еще в школе. Когда-то я ошибочно принимал волдырь от этого ожога за след священного огня. Но после курса дегустаций это прошло.
Иштар посмотрела на мой стакан, затем на меня, сделала злое лицо и кивнула в сторону ширмы, потом подмигнула и растянула рот в улыбке. Пантомима заняла не больше секунды – ее гримасы были очень быстрыми и походили на нервный тик.
Я понял, что от меня требуется. Встав, я взял со стола свой стакан, и мы повторили процедуру заправки в воздухе. Иштар не издала ни единого звука, по которому сидевшие за ширмой могли бы догадаться о происходящем. Я снова сел на место. Иштар страдальчески наморщилась и беззвучно выдохнула воздух.
– Значит так, – сказала она. – Я, конечно богиня, – но на эти твои вопросы ничего умного ответить не смогу. Потому что я богиня в очень узкой области. Сделай вот что – найди вампира по имени Озирис. Он хранитель предания. Скажи, что от меня. Он тебе все объяснит.
– А как я его найду?
– Спроси у кого-нибудь. Только с Энлилем про него не говори. Это его брат, и они много лет в ссоре… Со мной Озирис тоже, можно считать, в ссоре.
– А почему вы поругались?
– Да мы не то чтобы ругались. Просто он со мной связь потерял. Он толстовец.
– Толстовец? – переспросил я.
– Да. Ты про них знаешь?
– Нет. Первый раз слышу.
– Вампиры-толстовцы завелись в начале двадцатого века, – сказала Иштар. – Тогда в моде был путь графа Толстого. Опрощение. Страдания народа, назад к естеству, ну и так далее. Некоторые наши тоже увлеклись и стали опрощаться. А что такое для вампира опроститься? Решили не баблос сосать, а натуральную красную жидкость. Но безубойно, потому что все-таки ведь толстовцы. Таких сейчас мало осталось, но Озирис из них.
– А как он к этому пришел?
Иштар наморщилась.
– Его наркотики довели, вот что я думаю, если честно. Наркотики и книги всякие глупые. С ним ты досыта наговоришься. Он мозги засирать умеет не хуже Энлиля, только с другого боку…
Она засмеялась. Мне показалось, что на нее уже действует выпитый коньяк.
– Что такое «баблос»? – спросил я.
– Тебе Энлиль ничего не говорил?
– Он мне начал рассказывать. Про жизненную силу, которую человек излучает в пространство, когда думает о деньгах. Агрегат эм-пять. Но сказал, что остальное расскажут… Здесь. Если сочтут достойным.
– Ой не могу, – хмыкнула Иштар. – Сочтут достойным. Двойные проверки, тройные проверки. У меня ни от кого секретов нет. Хочешь знать, спрашивай.
– «Баблос» – это от слова «бабло»?
Иштар захихикала. Я услышал, как за ширмой тихо смеются девушки.
– Нет, – сказала она. – «Баблос» – это очень древнее слово. Может быть, самое древнее, которое дошло до наших дней. Оно одного корня со словом «Вавилон». И происходит от аккадского слова «бабилу» – «врата бога». Баблос – это священный напиток, который делает вампиров богами.
– Поэтому у нас такие имена?
– Да. Иногда баблос называют красной жидкостью. А Энлиль выражается по-научному – «агрегат эм-шесть», или окончательное состояние денег. Конденсат жизненной силы человека.
– Баблос пьют?
– Пьют коньяк. А баблос сосут. Его мало.
– Подождите-ка, – сказал я. – Тут какая-то путаница, мне кажется. Энлиль Маратович говорил, что красная жидкость – это корректное название человеческой…
– Крови, – перебила Иштар. – Со мной можно.
Но мне самому уже трудно было произносить это слово.
– Он говорил, что вампиры перестали пить красную жидкость, когда вывели человека и заставили его вырабатывать деньги.
– Все правильно, – сказала Иштар. – Но мы все равно вампиры. Поэтому уйти от крови совсем мы не можем. Иначе мы потеряем свою идентичность и корни. Что такое деньги? Это символическая кровь мира. На ней все держится и у людей, и у нас. Только держится по-разному, потому что мы живем в реальности, а люди – в мире иллюзий.
– А почему? Неужели все они такие глупые?
– Они не глупые. Просто так устроена жизнь. Человек рождается на свет для того, чтобы вырабатывать баблос из гламурного концентрата. В разные века это называется по-разному, но формула человеческой судьбы не меняется много тысяч лет.
– Что это за формула?
– «Иллюзия-деньги-иллюзия». Знаешь, в чем главная особенность людей как биологического вида? Люди постоянно гонятся за видениями, которые возникают у них в голове. Но по какой-то причине они гонятся за ними не внутри головы, где эти видения возникают, а по реальному физическому миру, на который видения накладываются. А потом, когда видения рассеиваются, человек останавливается и говорит – ой, мама, а что это было? Где я и почему я и как теперь? И такое регулярно происходит не только с отдельными людьми, но и с целыми цивилизациями. Жить среди иллюзий для человека так же естественно, как для кузнечика – сидеть в траве. Потому что именно из человеческих иллюзий и вырабатывается наш баблос…
Дался им этот кузнечик, подумал я. Было все-таки что-то очень утомительное в постоянных попытках старших вампиров общаться со мной на понятном мне языке.
