Пауло Коэльо - Алеф
Во Владивосток мы прибываем утром, и потому нам выпадает возможность полюбоваться панорамой большого города из окон поезда. Пассажиры покидают купе неохотно, можно подумать, что никто не рад окончанию путешествия. Впрочем, возможно, наше путешествие только начинается.
Стальной город на колесах, замедляя ход, приближается к перрону. Я предлагаю Хиляль:
– Давай выйдем вместе.
На платформе нас встречают читатели. Большеглазая девушка держит плакат с бразильским флагом и приветствием на португальском языке. Меня окружают журналисты, и я спешу поблагодарить жителей России за гостеприимство. Мне дарят цветы, фотографы жаждут запечатлеть меня на фоне толстой бронзовой колонны, увенчанной двуглавым орлом. На постаменте колонны выбиты цифры: 9228.
Слово «километров» было бы здесь лишним. Все и так понимают, о чем речь.
ЗВОНОК
Наш корабль неторопливо скользит по волнам Тихого океана вдоль освещенных закатными лучами сопок, на которых простирается Владивосток. Охватившая моих спутников печаль сменяется бурным ликованием. Можно подумать, все мы впервые увидели море. Никому не хочется думать о предстоящей разлуке. Мы пообещаем друг другу непременно встретиться вновь, прекрасно понимая, что такие обещания даются лишь для того, чтобы смягчить грусть расставания.
Наш поезд прибыл на конечную станцию, приключение вот-вот завершится, через три дня мы разъедемся по домам, где обнимем родных, наконец увидимся с детьми, разберем накопившиеся за время нашего отсутствия письма, покажем всем и каждому сотни фотографий, перескажем все дорожные истории, опишем города, в которых побывали, и людей, которых повстречали.
И постараемся убедить самих себя, что путешествие действительно состоялось. Пройдут еще три дня, нас затянет повседневная жизнь, и вскоре станет казаться, будто мы вообще никуда не уезжали. У нас останутся снимки, билеты, сувениры, но время – наш единственный и всемогущий властелин – будет убеждать: ты никогда не покидал своего дома, не оставлял своей комнаты, не отрывался от своего компьютера.
Что такое две недели? Ничтожная малость по сравнению с человеческой жизнью. Твоя улица осталась прежней, соседи обсуждают старые сплетни, в утренней газете все те же новости: чемпионат по футболу в Германии, споры вокруг иранской ядерной программы, арабо-израильский конфликт, скандалы в мире шоу-бизнеса, вечные сетования по поводу невыполненных обещаний правительства.
Ничего не изменилось. Но мы – те, кто отправился на поиски своего царства и побывал в неведомых землях, – знаем, что стали другими. Однако чем чаще мы станем об этом задумываться, тем скорее нам покажется, что это путешествие, как и все остальные, существует лишь в нашем воображении. Возможно, мы расскажем об этом внукам или даже напишем книгу, но о чем именно мы в ней станем говорить?
Ни о чем. То есть только о том, что происходило вокруг, но не о том, что изменилось в нас самих.
Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Хиляль, единственная из всех нас, смотрит сейчас на горизонт. Я догадываюсь, о чем она думает. Ее Транссибирская магистраль не заканчивается во Владивостоке. Впрочем, она неплохо владеет собой, и когда кто-нибудь с ней заговаривает, отвечает мягко и вежливо, как не делала никогда прежде.
* * *
Яо пытается разговорить Хиляль. Он дважды заводит с ней беседу, но она отделывается ничего не значащими фразами и вновь погружается в себя. В конце концов Яо сдается и подходит ко мне.
– Ну что прикажете делать?
– Оставить ее наедине с собой.
– Да, пожалуй, и все же...
– Я понимаю. И все же постарайтесь лучше позаботиться о себе. Помните, что сказал шаман: вы убили Бога. Если теперь вы не попытаетесь его оживить, значит, наше путешествие прошло впустую. Боюсь, вы из тех, кто первым бросается на помощь ближнему, помимо прочего, чтобы не заниматься самим собой.
Яо похлопывает меня по спине, словно говоря, что понял мои слова, и оставляет в одиночестве созерцать океан.
Добравшись до конечной точки нашего маршрута, я снова явственно ощущаю присутствие своей жены. День выдался насыщенным: кроме встречи с читателями и традиционной вечеринки, я был в гостях у местного мэра и впервые в жизни держал в руках «Калашников». Перед уходом я заметил на столе у мэра газету. По-русски я не понимаю ни слова, но фотографии говорили сами за себя: футбол.
Чемпионат мира начнется через несколько дней. Жена ждет меня в Мюнхене, и скоро мы будем вместе. Я скажу ей, как сильно по ней скучал, и подробно поведаю об отношениях с Хиляль.
Она скажет: «Ради бога! Я слышала подобную историю уже раза четыре», – и мы вместе пойдем пить немецкое пиво.
Я отправился в путь не для того, чтобы найти затерявшиеся слова, а для того, чтобы вернуть себе свое царство. И кажется, мне это удалось; я вновь в ладу с собой и с разлитой вокруг магией.
Конечно, я мог бы достичь этого, не покидая Бразилии, но мне, как пастуху Сантьяго в одной из моих книжек, предстояло отправиться в дальнюю дорогу, чтобы обрести то, что всегда было рядом. Проливаясь на землю, дождь несет с собой частичку небес. Чудесное и необъяснимое окружает каждого из нас, но чтобы об этом вспомнить, нам порой приходится отправляться на другой конец земли и пересекать целые континенты. В пути мы обретаем сокровища, которые в один прекрасный день вновь потеряем, чтобы опять пуститься в путь. Это ведь и делает интересной жизнь: поиски сокровищ и ожидание чудес.
– Это надо отпраздновать. На борту имеется водка?
Водки нет, а Хиляль награждает меня испепеляющим взглядом.
– Что отпраздновать? То, что я буду черт знает сколько торчать тут одна, а потом сяду в поезд, чтобы дни и ночи напролет думать обо всем, что с нами произошло?
– Я хочу отметить свой новый опыт. А ты могла бы порадоваться собственной храбрости. Ты отправилась на поиски приключений и обрела их. Сейчас тебе грустно, но можешь не сомневаться: кто-нибудь обязательно разожжет для тебя огонь на вершине горы. Ты увидишь свет, пойдешь на него и встретишь человека, которого ждала всю жизнь. У тебя все впереди, и, знаешь, вчера, когда ты играла на скрипке, мне казалось, сам Бог водит смычком по струнам. Не отвергай Бога. Ты непременно будешь счастлива, даже если сейчас не чувствуешь ничего, кроме отчаяния.
– Ты понятия не имеешь, что я чувствую. Ты просто эгоист, который уверен, будто весь мир вращается вокруг него. Я отдала тебе себя без остатка, а ты меня просто отбросил, как ненужную вещь.
Спорить не о чем, я и сам понимаю, что Хиляль права. Но что поделать. Мне пятьдесят девять, а ей двадцать один.
