Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь
Лицо Лейлы сразу изменилось. Глаза потухли, стали холодными. Она быстро отошла к окну. Хусейн, закрыв дверь, последовал за ней.
Отодвинув край занавески, Лейла посмотрела в окно. По пустынной улице шагал патруль английских солдат. Она ощутила такую боль, будто кто-то каблуком наступил ей на сердце. Лейла с силой задернула занавеску, задев обручальным кольцом оконное стекло. Она с удивлением посмотрела на него.
— Еще не все кончилось, Хусейн, — провожая взглядом марширующих по улице солдат, задумчиво произнесла Лейла.
— Ты меня уже не впервые спрашиваешь об этом.
— Но на этот раз я не спрашиваю тебя. Я просто высказала вслух то, в чем уверена…
Лейла отошла от окна и села в кресло. Хусейн внимательно посмотрел на нее. Перед ним был спокойный, уверенный в себе человек. Хусейн по собственному опыту знал, что именно эта уверенность делает человека сильным и целеустремленным.
— А ты, Лейла, стала какая-то другая, изменилась, — с нежностью в голосе сказал он.
— Сейчас каждый стал другим, Хусейн. Война всех изменила. — И уже другим тоном спросила: — Что ж мы будем делать?
Хусейн подумал было, что она имеет в виду их обоих и хотел что-то сказать, но вовремя удержался. Внутреннее чутье подсказало ему, что Лейлу интересует нечто гораздо большее, чем их личная судьба.
— Обстановка сейчас тяжелая, — серьезно произнес Хусейн. — Наше командование организует партизанскую борьбу. Партизаны уже действуют и довольно успешно.
— Ты участвуешь в этой борьбе?
Хусейн молча кивнул головой.
— А я? Могу я чем-нибудь быть полезной? — подавшись вперед, спросила Лейла.
— Ты уверена в своих силах? — в свою очередь спросил Хусейн, кинув взгляд на ее обручальное кольцо.
— Разве ты сомневаешься во мне?
— Я не сомневался в тебе ни одной минуты, — проникновенно сказал он.
— Правда! — радостно воскликнула Лейла. — Ты верил в меня, даже когда я сама сомневалась в себе?
Взгляд Хусейна опять задержался на золотом кольце.
— Что же ты думаешь делать теперь? — холодно спросил он.
— Быть с тобой! Я тоже хочу участвовать в борьбе. Ты можешь рекомендовать меня в отряд?
— Нет, на сегодня для меня слишком много приятных сюрпризов! Оставим хоть немного для следующего раза, — с улыбкой произнес Хусейн.
— Ты не увиливай, — с детским упрямством настаивала Лейла. — Отвечай прямо: рекомендуешь или нет?
— Видишь ли, Лейла, это дело очень серьезное, — уклончиво ответил Хусейн, в душе отдавая должное ее настойчивости. — Прежде чем решать, нужно как следует подумать. Ведь речь идет не о двух или трех днях. Борьба может быть продолжительной. Тогда придется скрываться неизвестно где несколько недель, а возможно, и несколько месяцев.
— Ничего! Я захвачу с собой теплое пальто, — пошутила Лейла.
— А как посмотрят на это твои близкие? — не приняв шутки, серьезно спросил Хусейн.
— Это неважно! Махмуд постарается их успокоить, — без колебаний ответила Лейла и скрылась в другой комнате.
Она не заставила долго себя ждать. Вышла в светлом шерстяном костюме и в пальто.
— Ну что, пойдем? — спросила Лейла.
— Пойдем, — сказал Хусейн и открыл перед ней дверь.
Глава 30
Порт-Саид праздновал победу.
Улицы были полны народу. Толпы людей, как реки, текли по улицам, вливались в площади и опять растекались по улицам и переулкам. Город затопило море — бурное, ликующее море людей. Они смеялись, радовались, кричали, обнимали друг друга, плакали… Да, многие плакали. Может быть, от счастья, что надежды сбылись. Может быть, от горьких воспоминаний.
Этот день был завоеван такой дорогой ценой, во имя него было принесено столько жертв, пролито столько крови! Но никто ни на минуту не сомневался, что этот счастливый день настанет.
Женщины бросали солдатам и демонстрантам цветы, которые они несли на могилы погибших. Ведь эта ликующая молодежь была надеждой, их завтрашним днем. А разве не ради счастливого завтра отдали жизни те, кто лежит сейчас в земле?
На набережной у памятника Лессепсу[16] собралось множество людей. Взоры всех были обращены на ополченца, забравшегося на плечи своего товарища и сверлившего дырку в этом каменном изваянии, возвышавшемся здесь как символ колониализма, как олицетворение ненавистного прошлого. Именно поэтому его нужно было уничтожить.
Просверлив в верхней части памятника небольшое углубление и заложив туда взрывчатку, солдат спрыгнул на землю, поджег фитиль и тоже присоединился к толпе.
Раздался взрыв. Земля дрогнула. Но как только дым рассеялся, толпа разочарованно загудела. Отлетела одна только голова. Основная часть глыбы прочно стояла на прежнем месте. Памятник будто врос в землю, глубоко пустив корни.
Хусейн крепко сжал руку Лейлы. Махмуд стоял, опустив голову. Ему вспомнилось вдруг, как он, закрыв лицо руками, бормотал, узнав, что горит Каир: «Напрасно! Все напрасно! К чему только было проливать кровь!»
— Надо подложить вниз! Главное — постамент! — срывающимся голосом крикнула Лейла.
Толпа опять окружила памятник плотной стеной. Молодой солдат приставил лестницу, взобрался на постамент и принялся делать новое углубление. Наконец снова зажжен фитиль, взрыв — и памятник взлетел в воздух. Лейла вздрогнула. Ей показалось, что это взорвалась рядом граната, которая была в руках Ассама. Он тогда бросился с ней в самую гущу врагов… Ни один из них не остался в живых. Но и Ассам погиб. Погиб отважно, как герой.
Возгласы одобрения слились в один мощный гул. Казалось, взрыв прорвал невидимую плотину, сдерживавшую людей, и толпа потоком хлынула на площадь, постепенно затопляя набережную и все прилегающие к ней улицы.
Хусейн крепко держал Лейлу за руку, чтобы не потерять ее. Толпа подхватила их и понесла, как щепки, через всю площадь. У Хусейна и Лейлы было такое чувство, будто они одни посреди реки, которая несет их неизвестно куда. Остановиться не было возможности. Им стало весело. Лейла тащила Хусейна за руку и беззаботно, как ребенок, смеялась. Ей хотелось двигаться, кричать, петь, смеяться — дать выход счастью, которое билось у нее в груди, разливалось по всему телу, светилось в глазах. Она вся излучала это счастье.
Глядя на нее, Хусейн тоже чувствовал себя счастливым. Именно этого лучезарного блеска глаз, который чуть не ослепил его тогда у лифта, он ждал так долго.
Хусейн так крепко стиснул ее пальцы, что Лейла вскрикнула. Затем, догадавшись, что именно причинило ей боль, она вырвала руку из его ладони и, одним рывком сняв с пальца кольцо, крикнула:
— Хусейн! Смотри! — И что есть силы бросила обручальное кольцо на мостовую.
— Лейла! — дрогнувшим голосом произнес Хусейн, обняв ее. — Ты теперь свободна! Ты свободна, моя любимая!
Лейла с застенчивой улыбкой посмотрела на своего суженого.
— Вот и настал долгожданный день! — облегченно вздохнул Хусейн.
Притихшая и сияющая, она кивнула головой.
— Сколько же мы его ждали?
— Всю жизнь, — прошептала Лейла.
— И пусть он теперь никогда не кончится.
— До самой смерти!..
Они замедлили шаг. Лейла прижалась головой к его плечу. В глазах ее вдруг вспыхнул озорной огонек.
— Значит, это уже конец, Хусейн? — с лукавой улыбкой спросила она, вспомнив их давнишний разговор.
Оба они, как школьники, весело рассмеялись. А людская река текла по своему руслу, и волны бережно несли их все вперед и вперед.
Помолчав, Хусейн сказал:
— Нет, любимая, это не конец! Это — только начало!
Примечания
1
Тимсах — в переводе на русский язык означает «крокодил».
2
Шаария — ворота в центре Каира. Здесь и далее примечания переводчиков.
3
Сидки-паша — бывший премьер-министр Египта, пришел к власти в 1930 году.
4
Абла — вежливое обращение к наставнице.
5
Египетские артисты, исполнители народных песен.
6
Партия Вафд возглавила буржуазную революцию 1919 года, но потом предала интересы широких народных масс.
7
Шербет — прохладительный напиток.
8
Грегори Пек — известный голливудский актер.
9
Милим — мелкая монета, 0, 01 фунта.
10
Устаз — мастер, почтительное обращение.
11
Сакия — оросительное колесо.
12
В синих конвертах обычно посылают письма, содержащие плохие вести.
