Латифа Aз-Зайят - Открытая дверь
Больше она ничего не слышала: ни выстрелов, ни плача, ни топота ног, ни запаха гари. Ничего сейчас не существовало, кроме жизни внутри нее, которая рвалась на свободу. Наконец громкий крик возвестил о том, что человек родился. В муках, в страдании, но родился.
Бойцы дружно поднялись в атаку. Лейла бежала вместе со всеми. Кругом раздавались возгласы и крики, но она слышала только свой голос.
Десант противника, выброшенный на территорию аэродрома, был полностью уничтожен. Другая десантная группа, преследуемая египетскими солдатами и населением, в беспорядке бежала.
Земля гудела от разрывов орудийных снарядов. Дым, смешанный с песком, плотной завесой окутал город. Загорелись нефтяные склады. Огонь перекинулся на дома. Начались пожары.
Улицы и подступы к городу были устланы трупами убитых. В этом бою погиб и Ассам. Лейла была ранена.
Огненное кольцо вокруг города постепенно сужалось. Солнце, вырвавшись из этого кольца, поспешило спрятаться за горизонтом. Над городом нависла ночь. Но бушующее пламя отгоняло мрак и заставляло обезумевших от страха вражеских солдат искать спасения во тьме ночи.
Глава 28
Рана Лейлы оказалась неопасной. Осколки, застрявшие в плече, извлекли, и девушка стала быстро поправляться.
До операции Лейлу не оставляла ноющая боль во всем теле. И хотя боль эта была не очень сильной, она не давала забыться ни днем, ни ночью. И все же от болеутоляющих наркотиков Лейла отказалась. Для нее это было испытанием, через которое она обязательно должна пройти.
После того как осколки извлекли, рана стала быстро затягиваться и боль прекратилась. Теперь Лейла могла наконец спокойно лежать и думать. Воображение подсказывало ей все новые и новые картины.
Вот она лежит на земле, а пули свистят над головой. Одна пролетела возле самого уха, другая вонзилась рядом в песок, справа, слева… Она в кольце, которое сжимается все сильнее и сильнее, скоро оно задушит ее… Вытянув перед собой руки, угрожающе наступает на нее отец, вот-вот вцепится в горло. Лейла невольно закрывает шею руками. А Рамзи стоит рядом и улыбается: «Не увернешься! Не ускользнешь!» Клубы черного дыма поднимаются в небо. Каир объят пожаром. Они стоят на крыше дома, и блики зарева играют на лице Хусейна. «Нет, Лейла, это не конец! Это только начало!» — тихо говорит он. Взявшись за руки, они идут по берегу моря в Раас аль-Барре. «Я буду ждать тебя, любимая! Буду ждать хоть всю жизнь»… Она до боли в пальцах вцепилась в ручку двери, будто из другого мира до нее доносится голос Махмуда: «До свидания, Хусейн! До свидания!..» Лейла перегнулась через перила, наблюдая за спускающимся на троссах противовесом лифта. Какая-то непреодолимая сила тянет ее туда, вниз, вслед за противовесом. Страшная тяжесть навалилась, вдавливает в землю. Она напрягает последние силы, чтобы выбраться на волю из этой темной могилы… Ползет, а отец пинает ее ногой… И все-таки Лейла находит в себе силы подняться. Навстречу ей идет Хусейн. Он говорит: «Ничего, Лейла! Зато ты нашла себя, ту Лейлу, которой ты должна быть! Поздравляю тебя!..» Она снова на земле. Осторожно поднимает голову и видит недалеко от себя прильнувшего к пулемету вражеского солдата, его рыжие усы и даже веснушки на лице. Это он сжимает смертельное кольцо, хочет задушить ее свинцовыми пальцами. Лейла целится, стараясь не дышать, нажимает курок, и солдат падает навзничь. Пулемет замолкает. Кольцо разомкнулось… Интересно, сколько она убила врагов? Когда они открыли огонь по парашютистам, трудно было определить, чья пуля поразила врага. Он спускался на землю весь изрешеченный пулями. Другое дело, когда Лейла шла в атаку с винтовкой наперевес, а враг бежал. Бежал от нее! Лейла даже приподнялась с постели, вспомнив все это. Она испытывала гордость от того, что сумела стать именно той Лейлой, которой должна была быть. Она вела себя так, как нужно. Молодец!
В порыве гордости Лейла скрестила руки на груди, словно старалась заключить себя в объятья. Рана опять заныла… Ничего! Она жива, жива! И будет жить! Она обязательно должна стать свидетелем того, как враг бежит с их земли. Убегает от нее, от Лейлы!
Увидев входящего в палату Махмуда, Лейла просияла.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросил Махмуд, отодвигая на окне занавески. Комнату сразу залил солнечный свет.
— Отлично! — радостно ответила Лейла.
— А боль еще есть?
— Нет, уже прошла.
Махмуд присел на край кровати и взял Лейлу за руку.
— Махмуд, я хочу выписаться из госпиталя.
— К чему такая спешка?
— Понимаешь, Махмуд, как бы тебе это объяснить. Ну, одним словом, мне это необходимо.
— А ты уверена, что выздоровела? Что тебе не станет хуже?
— Уверена! — горячо воскликнула она. — Я никогда в жизни не чувствовала себя так хорошо, как сейчас!
Махмуд удивленно взглянул на сестру.
— Ладно, послушаем, что скажет врач.
Оставшись одна, Лейла снова предалась воспоминаниям. Она мысленно перенеслась домой. Представила отца, который с угрожающим видом надвигается на нее, готовый растоптать и выбросить, как ненужную тряпку. Слышала испуганный голос за стеной, когда он узнал, что Лейла стала уже зрелой девушкой. Видела его счастливую улыбку — ведь не кто-нибудь, сам доктор Рамзи просит ее руки! Лейла вспомнила вечер своей помолвки, хищный взгляд Рамзи, уставившегося на полуобнаженную грудь Джамили, его смущенную, как у провинившегося школьника, улыбку. Лейла захотела вызвать в своей памяти образ другого Рамзи — умного, сильного, волевого. Но почему-то перед ней предстало каменное лицо и холодный взгляд. Она вспомнила растерянный вид Рамзи, когда она сказала ему в гостиной: «Хочешь, я скажу, чего мне не хватает?..» Видела его снисходительную улыбку, когда она столкнулась с ним в дверях, возвращаясь с военных занятий…
Лейла изо всех сил старалась вспомнить Рамзи, на которого когда-то взирала со страхом, уважением и благоговением, но все ее усилия были тщетными. Образ того Рамзи окончательно стерся в ее памяти, будто его вообще никогда не было.
Перед кем же в таком случае она трепетала? Кого боялась? Отца, Рамзи? Смешно даже сейчас подумать об этом!
Лейла опять вспомнила бой, атаку, в панике бегущего врага. Теперь ей ничто не страшно. Для нее нет больше ничего невозможного. Перед ее глазами встал образ Хусейна. И настолько живой, яркий и осязаемый, что ей и впрямь показалось, что он здесь, рядом. Стоит только протянуть руку, и можно до него дотронуться. Она даже чувствует дыхание Хусейна, видит улыбку. Боясь шевельнуться, Лейла чуть слышно позвала:
— Хусейн!
Но никто не откликнулся. Испугавшись собственного голоса, Лейла очнулась.
Глава 29
Порт-Саид не прекращал борьбы и после того, как в город вошли англо-французские войска. С каждым днем сопротивление усиливалось. Росло число партизан. Разбившись на небольшие отряды и группы, они рассредоточились по всему городу, укрывались в квартирах, в магазинах, в кабинетах врачей, в конторах, в разрушенных домах. Везде, в каждом уголке Порт-Саида таились партизаны.
Одним из организаторов партизанского движения был Хусейн Амер. С первых дней войны он участвовал почти во всех боях, разыгравшихся на Синайском полуострове; был он и среди защитников Порт-Саида.
Спустя несколько дней после оккупации города Хусейн явился на подпольный командный пункт для доклада и там увидел Махмуда. Хусейн бросился к нему с распростертыми объятиями и, конечно, в первую очередь спросил о Лейле.
Услышав стук, Лейла открыла дверь и обомлела: Хусейн! Живой Хусейн! Не во сне, наяву! Они стояли друг перед другом у открытой двери, боясь пошевельнуться.
Хусейн был поражен. Он шел сюда, чтобы увидеть Лейлу в последний раз, а на него смотрели глаза, полные преданности и любви. Хусейн хотел лишь попрощаться с любимой, но, оказывается, она принадлежит ему, Хусейну, ему она предназначена самой судьбой.
Лейла прижалась к его груди. О, как она хотела сейчас, чтобы время остановилось! Чтобы она могла вечно так стоять и слушать биение его сердца.
Хусейн нежно, чуть касаясь, провел рукой по ее волосам, словно желая убедиться, не сон ли это. Нет, это не сон! Вернее, это сон, ставший явью. Мечта превратилась в действительность. Лейла стоит здесь, рядом с ним, притихнув в его объятиях. Хусейну захотелось посмотреть ей в лицо. Какая она? Не изменилась ли? Он легонько поднял ее подбородок. Сияющие счастьем глаза, полуоткрытые губы… Хусейн медленно приблизил к ней свое лицо и замер, словно желая продлить волшебные секунды. Но он так и не успел поцеловать свою возлюбленную. Едва Хусейн коснулся полуоткрытых, чуть дрожащих губ, как до его слуха донесся тяжелый размеренный топот шагов по мостовой. Волшебство мгновенно исчезло, рассеялось как дым.
