Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)
Я старался быть заботливым и понимающим хозяином. Наверное, не последнюю роль в таком отношении к котенку сыграло мое обучение в медицинском университете – ведь именно так хороший врач должен обращаться со своими пациентами. Я нашел деньги и купил кошачий лоток для туалета, хороший наполнитель, мышку-игрушку, чтобы Лу было чем занять себя, когда меня нет дома. Кроме того, чтобы лучше понимать своего питомца, я раскошелился на книгу по уходу за кошками. Из нее я узнал, как надо ухаживать за требовательной шерстью персов, и теперь через день припудривал котенка тальком, а затем тщательно расчесывал его гребнем.
Присутствие Луция, маленького верного друга, – вероятно, единственного настоящего друга в те дни – ободряло меня и скрашивало тягостное одиночество. С ним я продолжал надеяться на то, что Вера, являющаяся мне около двух месяцев только во снах, вернется, не смотря ни на что, и мы снова будем вместе.
Я никогда не был примерным учеником, но сессию, как ни странно, сдал на отлично. Видимо, и в этом мне помогли мысли о Вере, мое стремление стать лучше и желанней для нее. Подошел конец января, и снова началась учеба.
– Смотри, – сипловато произнес кто-то, нарушив блаженную полудрему, в которую я погрузился на скучной паре по истории медицины. – Ну же, смотри.
Я приоткрыл глаза и ужаснулся – рядом со мной сидела Вита. Нет, она была очень даже хороша собой – живой взгляд, все тот же веселый рыжий ежик, пухлые яркие губы и вздернутый нос. Меня напугал не ее внешний вид, а то, что она опять оказалась рядом со мной. Я никак не мог отделаться от ощущения, что она меня преследует.
Пальцы Виты пододвинули ко мне студенческий билет с ее старой фотографией. С потрепанного документа смотрела пухленькая, глазастая и наивная девчонка. Длинные темные волосы и яркий макияж ее прошлого образа оставляли желать лучшего.
– Ну, как? – едва сдерживая улыбку, поинтересовалась Вита.
– Сейчас гораздо лучше, – прокомментировал я.
Надеюсь, она не вспомнит о досадном происшествии на Новом Году? Хорошо бы.
– Сама знаю. Как ты?
– Нормально, сессию на отлично сдал, – похвастался я, на всякий случай уводя разговор от больной для меня темы.
– Молодец, я тоже, – сказала Вита, и начало разговору было положено.
Лекция выдалась на редкость нудной, поэтому я был не прочь занять это время болтовней. Раз уж мы учимся вместе и, так или иначе, будем видеть друг друга, то, пожалуй, не стоит изображать из себя буку. Я охотно подкидывал темы для разговора и даже шутил. Так мы проговорили целую пару, к концу которой я стал гораздо проще относиться к Вите. Когда мы уже вышли в коридор, Виталина, ненавязчиво взяв меня под руку, прошептала мне на ухо:
– Займи мне в следующий раз место. Окей?
Я насторожился. Кажется, простой дружбой Вита ограничиваться не намерена. Она опять слишком явно выражала свою заинтересованность мной, и это поневоле настораживало.
– Ладно, – как можно более непринужденно ответил я. – Займу коли сам приду.
Мне нужно было хорошенько поразмыслить над тем, как вести себя с Витой. Лучше всего держать ее на расстоянии, но вот получится ли это сделать? С такой-то ее напористостью.
Не придумав ничего лучшего, я стал избегать Виталину – пропустил одно занятие, второе, третье. Каждый пропуск обеспечивал мне дополнительный вопрос на экзамене, но это было лучше, чем попасть с ней в какую-нибудь неловкую ситуацию.
Конечно, полностью исчезнуть мне не удалось. Мы не раз пересекались в коридоре, частенько выходили в одно время из учебных корпусов. Я всегда старался пройти мимо нее незаметно или свести наше общение к минимуму, но однажды мы столкнулись в троллейбусе. С этим уже ничего нельзя было поделать.
– Привет, – сказала Вита, выглядывая из своего теплого капюшона.
– Привет.
Уж не знаю, что было написано на моем лице в тот миг, но удовольствия там точно не было. Как я ни бегал от Виты, но мы все равно оказались один на один. И ужасная давка в троллейбусе, еще больше сближала нас. Мы стояли совсем рядом.
– Ты куда? – беззаботно спросила она так, словно мы виделись совсем недавно.
– Домой, – сказал я. – А ты?
Она не успела ответить – троллейбус дернулся, и народ резко покачнулся. Чтобы не упасть, Вита ухватилась за мою куртку. Я затаил дыхание, когда почувствовал ее ногу между своих двух.
– Ничего, если я за тебя буду держаться? – невинно спросила она, придвигаясь ко мне еще ближе.
Я ощутил легкое, но навязчивое желание, осторожно просыпающееся в глубинах моего подсознания. Из курса психологии я знал, что по Фрейду «Оно», относящееся к нижним, животным пластам психики, любит действовать быстро и наверняка. «Оно» ищет самый короткий путь достижения цели. Наверное, то самое «Оно» и запретило мне сопротивляться. Его единогласно поддержали все органы чувств. Стоило мне только прислушаться к ним, как я ощутил горячее дыхание Виты, перемешанное с клубничным запахом жевательной резинки, сладкий аромат туалетной воды на ее нежной шее, увидел блеск ее глаз, открыто смотревших на меня.
– А я решила по магазинам прошвырнуться, да что-нибудь из музыки прикупить. Не хочешь со мной?
Я нетвердо замотал головой.
– Пойдем, – прошептала Вита и еще плотнее придвинулась ко мне. – Ну же.
Если бы не это ее дурацкое «ну же», которое лишний раз напомнило мне о моей беспомощности, я бы, может, и согласился, но внезапно очнувшийся рассудок уже забил тревогу. Что со мной происходит? Действительно ли я хочу этого? К чему меня это приведет? И, конечно, я вспомнил Веру. Словно канатоходец, недавно раскачивавшийся над пропастью, я обрел равновесие и теперь уже без труда удерживал его.
– Сегодня не могу, извини, – отказался я и был горд собственной стойкости.
Почувствовав уверенность в моем окрепшем голосе, Вита оставила меня в покое. До поры до времени, как я понял.
Ежедневно, когда я возвращался с занятий, Луций встречал меня радостным мурлыканием вперемешку с недовольным мяуканьем по поводу моего долгого отсутствия. Он скучал по мне, и только, заслышав звук ключа в замочной скважине, усаживался перед дверью и ждал, когда я войду внутрь. За этим традиционным приветствием шла кормежка животного (точнее двух, включая и меня), а после мы вместе ложились на кровать и отдыхали.
Иногда я брал в руки свой дневник. Листая его страницы, я пытался строить планы на будущее, давать оценку прошлому, но вскоре понял, что это бесполезно и даже смешно. Пока Вера не вернется (если она вообще вернется), я не могу тешиться призрачными надеждами, постоянно вспоминая ее. Это слишком жестоко по отношению к себе и попахивает самобичеванием.
«Стоит ли ждать Веру?» – такой была первая строчка, появившаяся в дневнике после столкновения с Витой в троллейбусе. Она вертелась в моей голове весь день, как навязчивая мелодия.
Я пристально вглядывался в написанную фразу, пытаясь уловить все, что за ней кроется. Этот вопрос рвался наружу уже давно, но только сейчас был высказан окончательно. Итак, Вера ушла от меня в конце ноября. В начале декабря она прислала извинительное, но ничего не обещающее письмо. Почти месяц я не получал от нее никаких вестей. В Новый Год она послала мне гонца, чтобы вручить подарок. Значит, она не забыла обо мне. Тянет время? Судя по всему. Даже если судить по ее письму, она не может определиться, нужен я ей или нет. В таком случае, не все потеряно. Но! Не стоит забывать о происшествии с Выкидышами. Итак, Лешик возвращается к Вере и рассказывает обо всем.
Я теряюсь в догадках – какова будет ее реакция? Злость? Разочарование? В любом случае, ничего хорошего. Тогда, может, зря я жду ее, зря надеюсь на данное ею обещание?
Мои размышления прервал звонок Эрикссона. Посмотрев на номер звонящего, я в первый момент решил не отвечать, но, поразмыслив, пришел к выводу, что пока мне хватает увиливания от встреч с одной Виталиной – больше не надо.
– Здравствуй, Толик, – со вздохом ответил я.
Похоже, мой бывший одноклассник чувствовал такую же неловкость, как и я – он не знал, что ему говорить после недавних событий.
– Привет, это... Пашка, – неуверенно начал он. – Ты там все еще дуешься?
Он даже усмехнулся, но я-то знал, что этот смешок только выдавал его напряжение. Я невольно сжалился над Толиком.
– Не бери в голову. Считай, что все, проехали.
– Ну и отлично, а то мы тут… – какой-то гам перекрыл его голос, и потому я не расслышал его слов, – … хочет. Ты не против?
– Не против, – вырвалось у меня, прежде чем я попросил его повторить фразу.
– Привет, Павел.
Это был уже Денис. Если к Толику я не имел каких-либо серьезных претензий, то его товарищ по-прежнему был мне неприятен.
– Я тут тебе хотел сказать… Черт!.. Подожди!
Опять какой-то шум. Через некоторое время он стих.
– Наконец-то! А то в таком скопище говорить невозможно.
– Ты где?
– Да мы с Толей сидим в одном клубе, а тут сейчас представление устраивают – стриптиз со зрителями. Ну, толпа и орет, сам понимаешь. Но это все неинтересно и не важно. Что я, голых баб не видал, что ли?
