Александр Крыласов - Дневник нарколога
— Не дури, Рома, не дури, — стал увещевать тесть.
Носков хмыкнул.
— Чего смеешься?
— Мне это здорово напоминает, как мы тебя три года назад на Сретенке уговаривали.
— Я сейчас стекло высажу, — тесть замахнулся ключом на балконную дверь.
— Высаживай, это не мое стекло, — скривился Рома.
Тесть бессильно уронил руки.
— Значит, уйдешь?
— Уйду.
— Но я тоже сюда не вернусь, — открестился Тихон Тихонович.
— Твое дело.
— А как же барыни?
— Светка на работу устроится, Клавдия Петровна будет по дому шуршать. Проживут, — пожал плечами Рома, — я буду алименты платить, ты с пенсии подкинешь.
— Тяжело им придется, жалко их.
— Если ты такой жалостливый, то возвращайся сюда, а трешку сдай. Денег будет выше крыши, можно тогда и домработницу нанять.
— Я из своего терема ни ногой, — уперся тесть.
— Ну, тогда и нечего других дураков искать.
Мадам Чихачева, как и предыдущие супруги, фамилию менять не захотела, да Носков и не особо настаивал. Свадьбу решили не справлять, а лучше съездить в свадебное путешествие. Рома еще не встречал такой ласковой, трудолюбивой и высокооплачиваемой жены и с ужасом думал, что мог с ней так и не познакомиться, прожив всю жизнь с одной из двух лохушек. Единственное, что Носкова поражало, так это множество мелких и глубоких шрамов, бороздящих Юлин лоб, локти и колени. Ну, шрамы на локтях и коленях можно еще было объяснить бурным темпераментом будущей супруги. А шрамы на лбу? Хотя при более широком взгляде на вещи этим же объяснялись и они. Рома и Юля поехали в недельное свадебное путешествие, и не куда-нибудь, а в Париж. Носков, первый раз в жизни попавший за границу, и сразу в столицу Франции, свихнулся от счастья. Он бросался к первым попавшимся французам и принимался их обнимать, выскакивал на проезжую часть и декламировал стихи и пил, дегустировал, наслаждался чудесным галльским вином. Роме очень нравилось, что Юленька составляет ему компанию по части выпивки, не то что его первые две супруги. Те спиртное на дух не переносили и гоняли бедного Рому за каждую кружку пива. Здесь же было полное раздолье — Юля киряла наравне с ним. На второй день в Париже они так наковырялись в гостиничном баре, что вломились в первый попавшийся номер, упали на кровать и попытались заняться любовью. Когда из ванной комнаты вышел голый гражданин шведской национальности, Рома как раз неистово целовал грудь жены, одновременно задирая подол ее платья. Швед не стал стыдить непрошеных гостей и читать им мораль, а предложил по-братски поучаствовать в любви, но был с негодованием отвергнут. Выйдя из номера пузатого извращенца, молодожены отправились в ближайший кабак. Там они снова отожгли: сначала молодые перепутали туалеты, вызвав нездоровый переполох, потом невеста попыталась станцевать на столе, а жених зачем-то украл столовые приборы со своего стола и двух соседних. Как они добрались до своего номера, не помнил никто, кроме их ангела-хранителя. Наутро Рома обнаружил в своей сумке целый столовый сервиз, а на лбу Юли появилась очередная ссадина. В этот день они никуда не выходили из номера, только занимались любовью и пили, занимались любовью и пили, потом только пили. К концу недели Рома стал уставать от такого распорядка дня, ему очень хотелось поглазеть на собор Парижской Богоматери и Монмартр, Елисейские поля и Латинский квартал, но молодая супруга ползала по номеру на четвереньках, натыкаясь лбом на стулья, и выводить ее на улицу в таком состоянии было просто нереально.
— Юль, может, хоть завтра выйдем из номера, а? — робко предложил молодой муж. — Все-таки последний день в Париже.
— Голова раскалывается, — простонала молодая и потянулась к бутылке.
— Чтобы не вставать утром с больной головой, похмеляться нужно лежа, — пошутил Рома.
— Это точно, — Юля, валяясь поперек кровати, стала пить вино прямо из горлышка.
Только тут до Носкова дошло, почему на их посиделках с Юлиными родителями не было спиртного. Почему при виде бутылки будущая теща делала страшные глаза, а тесть сразу убирал пузырь с глаз долой. Поня-я-я-ятненько. Так вот почему перед свадебным путешествием Игорь Сергеевич что-то долго и грозно втолковывал дочери и путано советовал самому Роме не шляться по парижским ресторанам, а совершать обзорные экскурсии по городу.
— Ты что, алкоголичка? — задал бестактный вопрос муж.
— Так с женщинами не разговаривают, — Юля лежала головой в пролитом красном вине, как в луже крови, и смотрела в потолок.
— Извини, — расшаркался Рома, — но знаешь, я никогда больше одного дня не пил. День натрескаюсь и хорош. Моя бабушка Степанида Ивановна говаривала: «Хочешь быть счастливым — не пей два дня подряд и не живи с двумя женщинами одновременно».
— Что еще изрекала твоя мудрая бабуся?
— «Женись на красивой — легче терпеть».
— Вот это правильно, — хрипло рассмеялась Юля и опять потянулась к бутылке.
— Расскажи мне о своих взаимоотношениях с алкоголем, — попросил молодой муж, хитроумно отставив бутылку в сторону.
— Ну, Ромик, ну, капельку.
— Сначала исповедь.
— Ну, миленький, самую капельку.
— Исповедь.
— Ах ты, мразь, — внезапно озлилась газовая леди, — ну ладно, сам напросился.
История Юли оказалась пугающе стереотипна. Она вышла замуж, еще учась в нефтегазовом институте за парня из своей группы. Тот резко пошел в гору и по русскому обычаю принялся по выходным отмечать свой успех. Юля пыталась его лечить, стыдить и взывать к голосу совести и рассудка. Ничего не помогало — супругу нравилось терять человеческий облик и бегать за женой с бейсбольной битой или разделочным топориком в руках. Юля начала выпивать вместе с ним, чтобы «ему меньше досталось», быстро втянулась в это дело и приобрела злокачественную форму алкоголизма. Пьющие люди — наивные романтики, они думают, что об их пьянстве никто не догадывается. Это далеко не так. Глава газового холдинга вызвал чету Чихачевых на ковер и поставил перед дилеммой: или они кодируются от алкоголизма, или ищут себе другое место работы. Супруг, нацеленный на карьерный рост, на следующий же день сдался наркологу и тормознулся на пять лет, а супруга заверила всех, что справится сама. Конечно же, ничего хорошего из этого не вышло — она постоянно срывалась, устраивала дома пьяные дебоши и теперь уже сама гоняла трезвого мужа, вооружившись топором. Терпение супруга иссякло моментально, если Юля боролась за него целых три года, то он не выдержал и трех недель, оставил ей квартиру и принялся налегке покорять газовый Олимп.
По возвращении из Парижа тесть и теща, только взглянув на дочь, сразу взяли ее в оборот, Рома сидел рядом и поддакивал. Семейный совет вынес решение — закодировать газовую леди на три года. Юля смирилась с неизбежным, навестила нарколога, и ровно три года в их семье царили мир и согласие. Потом Юля развязала… Рома был и сам не дурак выпить, а по пьяной лавочке и лихо почудить. Носков родился и вырос в городе-герое Брянске, юность провел в общажной Москве, пьянчуг видел-перевидел, и казалось, его ничем нельзя удивить. Но так, как пила Юленька, он не видел никогда, такого свирепого желания поскорей «залить шары» и отключиться от действительности ему встречать еще не приходилось. И ладно бы, у нее действительно была какая-нибудь душевная травма: больные дети или родители, несчастная семейная жизнь, постылая работа. Нет, нет и нет. С Ромой, пока она не пила, жили душа в душу, с работой тоже все складывалось замечательно. Юлия была профессионалом своего дела, и самый лютый недруг не мог ее обвинить в некомпетентности. И тем не менее она квасила так, словно наступил первый день Сотворения Мира или последний день Помпеи, будто тверди земные сейчас разверзнутся или хляби морские, наоборот, все поглотят. Еще она напоминала Павлика Морозова, который уже заложил родного папу за четверть первача и теперь хлебает его стаканами, лишь бы скорей упасть под лавку и наутро ничего не вспомнить. После третьей бутылки вина у Юли сносило крышу, и она начинала крушить все вокруг. Ее мотыляло из стороны в сторону так, будто она попала в эпицентр четырех ураганов с нежными девичьими именами. Вот слева проносится ураган «Катрина», и Юлю бросает вправо, по дороге она сносит венецианское зеркало и дизайнерский журнальный столик из муранского стекла. Вот тайфун «Айрин» ударяет Юле прямо в лицо, ее отбрасывает назад, и она со всего размаху впечатывается спиной в пятидесятидюймовую плазменную панель, мирно закрепленную на стене. Тут справа неожиданно налетает ураган «Кетсана», и газовую леди кидает на стеклянный шкаф со всякими диковинами. Юленька, противостоя разрушительному вихрю, хватается за шкафчик, и тот с победным грохотом рушится на паркет и разлетается на сотни мелких осколков и сувениров. Мадам Чихачева, чуя спиной разрушительное дыхание урагана «Фифи» и спасая свою жизнь, бросается вперед и виснет на телевизоре обессилившим телом. Телек срывается с кронштейна и вместе с Юлей крякается вниз. Рома, в течение трех часов проводивший в этой комнате влажную уборку, воочию убедился, что можно натворить всего за три минуты, если иметь тонкую душевную организацию, спрыснутую двумя литрами красного вина. Юленька поворочалась среди осколков и вздремнула, а Носков с горечью отметил, что влажной уборкой здесь уже не обойдешься. А как супруга, накатив сухонького, принимала ванну! Исключительно по-царски. Она ухитрилась в ней уснуть и затопить восемь квартир, с восемнадцатого этажа по десятый. Рома уже готовился к лютой смерти от разъяренных жильцов и переезду на Казанский вокзал, но откуда-то явились два юриста и буквально за вечер утрясли все формальности. В следующий раз Юля, испив красненького, всего лишь сходила в туалет. Пустяковое, казалось бы, дело, но жена и тут ухитрилась устроить потоп районного масштаба. Она лбом снесла сливной бачок, и оттуда ударил фонтан воды. Газовая леди в ужасе выбежала из квартиры, спустилась на лифте в местный ресторан и стала названивать Роме, чтобы тот разобрался с неприятной ситуацией. Напрасно Носков разорялся, чтобы она вернулась домой и перекрыла вентиль с холодной водой, напрасно советовал вызвать сантехника. Юленька только рыдала в трубку да заказывала очередной бокал красного вина. Когда Роман Станиславович, сорвав факультатив по русскому языку, добрался до дома, оказалось, что они затопили соседей до тринадцатого этажа. «Это уже прогресс», — отметили юристы, берясь за привычное дело.
