Михаил Гиголашвили - Захват Московии
(«Хана» — это, очевидно, жена хана… она на крыше… — решил я, закусывая всем подряд, хотя у каждого блюда был свой вкус, и он был точно выверен.)
А полковник продолжал высказываться в том духе, что был очень удивлён, когда обнаружил, что русский народ дьявольски хитер и изобретателен на всякие мошенничества, куда там другим, рассказывал всякие истории, а я зафиксировал пару новых глаголов, «стибрить», «стырить», «слямзить». Тибра! Лямза! Тыра! Где в немецком такая россыпь оттенков?.. Одно «stehlen» — и всё. А тут!.. Эльдорадо для психолингвистов, которые утверждают: где каких глаголов много, тем народ в этом речевом поле в основном и занимается. У нас, немцев, девять модальных глаголов, например, а в русском — ни одного… Но знаменитый Левша?
На это упоминание полковник ехидно улыбнулся:
— А что он сделал? После него эта вошь и перестала шевелиться. А кто её, кстати, сделал? Англичане, между прочим! Так что не надо! Тут всё — кустарщина, нет профессионалов. — И он махнул рукой, передавая к мясу подливку с арабообразным названием типа «кемаль», и я уже не знал, брать ли мясо или спрашивать, что значит «кустарщина». Сделал поочерёдно.
Полковник замялся:
— Кустарщина?.. Это, ну, которые люди кусты плохо стригут…
— А, кустарники, садовики садовые?
— Да, сами не знают, что делают… Во всем, что они делают и говорят, видна полная растерянность, неумелость, неспособность, незнание, фраерство…
И он рассказал, что недавно случай был — на ЭКСПО в Китае наши министерские дураки решили сделать эмблемой российского павильона Незнайку — слышали о таком?… Ну, это герой детской книжки, от «не знаю», ласковый дурачок, вроде нашего нынешнего… Вот пришел премьер-министр Китая, увидел огромный рисунок этого недоделки Незнайки в глупой рыбацкой шляпе, покраснел, стал что-то на ухо референту шептать — и быстренько закруглил визит. А потом выяснилось, что эта книга еще в советское время была миллионными тиражами переведена в Китае, где этот Незнайка очень хорошо известен как символ дурака, балбеса и неуча, и премьер был шокирован, что такая великая страна избрала своей эмблемой такое существо:
— А всё потому, что наши чиновники, вместо того чтобы нанять дизайнера, это бабло распилили и решили — пусть будет Мурзилка, Буратино или Незнайка, один ведь хрен… Обнаглели они очень, скажу я вам! Как только русский богатеет — он сразу становится деспотом, самодуром и хамоми начинает относиться к своему народу как к отработанному шлаку, из которого всё ценное вынуто и продано… Вот в руках таких подлецов и дуралеев находимся, уважаемый геноссе, а им хоть бы хны!..
«Хны» — очевидно, родительный от «хана», — решил я, а сам среагировал смутно, как Вы учили — ни да ни нет не сказав.
Он повертел салфетку своими активными пальцами, передвинул бокалы:
— А в целом не страна, а казус, нелепость… Нет, я не говорю, что русские больше всех воруют, — все хороши. Я 20 лет в тбилисском угро проработал, с такими типами встречался — почище, чем в Чикаго… Один мой клиент кошек рвал пополам, вот так, — он порвал салфетку, — сокамернику оба уха откусил, его восемь человек на расстрел вывести не могли из камеры, так и расстреляли через кормушку… Но там, в Грузии, бандиты грабили богатых, которые сами кого-то грабили, а эти тут… — Он махнул рукой. — Знаете, очень мелкий народ. По пьяни старух душат за пенсию, за бутылку арматурой забивают, а если уж ты, не дай бог, китаец или таджик — держись, просто так отхватить можешь за то, что чурка поганый. Статистика бытовой преступности ужасающа!.. Чуть до грузин не добрались недавно… никогда им этого не прощу… Эх, власть эту ненавижу, а народ презираю, хоть и жалею от души — несчастный, загнанный, бессловесный, обворованный, вроде того Буратины, беспутный…
— Без Путина? А где он?
Полковник в сердцах бросил салфетку так, что край её попал в одно из блюд (которое тут же унес подскочивший кельнер):
— К сожалению, не там, где должен быть… Ах, чего можно ждать от людей, которым сто лет вколачивали в голову, что бога нет, а раз нет — всё позволено, не помню, кто-то сказал… Вот и результаты. А сейчас, сколько ни вбивай обратно, что бог есть, никто уже не поверит, не то сейчас время, чтобы в бога верить… Но, знаете, несмотря ни на что, народ не злой, душой не злой, даже наивный… — начал полковник, но тут принесли шипящее мясо на вертелах, я есть уже не мог, но запах жареного разбудил подкорку.
— О, шашлык! Шаши-шиши! Потому шипит, да, шу-мится?
Полковник подлил вина, исправил меня в том плане, что это называется не шашлыки, а «мцвади», он же учил, «рац шемцвариа»[38] (а я удивился, как такие звуки вообще могут рождаться в горле человека), потом, подняв бокал до лица (сквозь вино мне виделся его разбухший, плавающий, как в яичнице, глаз):
— В общем и целом — решил я, мой геноссе, отсюда уехать. Хватит! 20 лет учился, 20 лет в тбилисском угро протрубил, 20 лет жизни в московской милиции угробил — хватит, генуг ист генуг![39] Теперь хочу оставшиеся 20 лет прожить в свое удовольствие, где-нибудь среди цивилизации… Притом, скажу вам по секрету, — он перегнулся через стол, — здесь скоро будет большая резня, точно знаю — народ не выдержит… осенью 2017-го, в годовщину революции… — («Исидор тоже что-то говорил про 17-й…» — крутанулось в винных парах и исчезло.) — А мне уже революций не надо… Денег у меня скоплено достаточно, в отставку уйти в любой момент могу — начальник ХРУУ при ЖТК по Московскому округу, генерал-майор Клыкастый, мой друг, подпишет, когда скажу. И вот тут мне будет нужна ваша помощь…
— Моя? Какая? — Я спешился на землю, оторвавшись от обсасывания мцвадийской косточки.
Полковничьярукаобежалавраз все предметы на столе, поправила тарелочки, вилочки, тронула солоночку:
— Дорогой геноссе, мне нужен в Европе человек, который помогал бы мне вести дела…
«Вот что!»
— Но я не юрист! Я филологист! — возразил я.
Полковник остановил мои возражения ладонью:
— Момент! Я знаю! Юриста наймем, когда нужен будет. По себе знаю — юристы ненадёжные, лживые и продажные люди. Финансы сами посчитаем. Мне нужен честный человек, чтобы делать разное, мелкое: следить за движением счетов, платить за то, за что надо платить, что-то положить в банк, что-то снять, кому-то что-то перевести, послать, переслать… Работа чистая. А главное — я давно мечтаю купить дом в горах, вот как раз в Баварских Альпах, где ваши глубокоуважаемые бабушка с дедушкой живут… Барашки, ягняшки… У меня есть дом в Кахетии, но там жена с детьми, не захотели нах Москау… что ж… их дело… Есть и еще домик, тут, в Перегажино… есть и квартирка на Кутузовском… но зачем мне всё это? Если ты богат — ты все равно варишься в том же дерьме, что и остальные, а мне надоело… А когда узнал о 46 кило, то решил окончательно…
— Но я что тут… пятая стренога в колесе? — пьянея от еды и питья, устав жевать и понимать, спросил я.
Полковник привстал, когда мимо проходили два очень толстых господина с тугими заушинами, а мне продолжал:
— Я вижу людей насквозь. Я вижу, что вы честный, порядочный, образованный, сообразительный молодой человек, отец научил вас заполнять документы, языки знаете… Я, конечно, мог бы нанять адвоката или маклера, но по собственному опыту знаю, что профессионалы — это надувалы, так и смотрят, где бы урвать и предать, а в вас этой алчности к деньгам нет, вы нормальный человек, а не эти рвачи… Знаете картину — «Рвачи прилетели»? Нет? Вот это про нас.
— Врачи? А что, реально, надо сделать? — Я оборачивался в поисках стаканчика с зубочистками, отмечая, что со всех сторон на меня настороженно смотрят лица без улыбок.
Полковник вздохнул, поводил над столом руками:
— Не так уж и много. Чтоб вы пару раз в месяц осуществили те или иные операции… что-нибудь со счета на счёт перевести… чтоб помогли в покупке дома… когда приеду — встретили бы в аэропорту, определили в отель, помогали, были бы со мной, переводили бы… Ну, чтобы были как секретарь, что ли… Зарплата — от 1000 евро и выше, сами скажете, вот могу за три месяца вперед. — И он вытащил из пиджака пачку банкнот толщиной в сигаретную коробку и отсчитал под корзинушку с хлебом шесть новеньких сиреневых 500-евровых купюр: — Прошу! За три месяца вперёд!
Это всё привело меня в переполох. С одной стороны, деньги нужны, с другой — кто его знает?.. Если Хорстович с русскими не советовал связываться, то этот вообще грузин, как Сталин… Но что может быть плохого?.. Он скажет — я сделаю. В чем проблема? Почему нет?
Деньги слепо выглядывали из-под коробушки.
В этот момент где-то в утробе полковника затрещал телефон, он выволок его из пиджачных карманов, стал отвечать на своем языке, потом, оторвавшись от трубки, спросил у меня:
— Аугсбург — это же Бавария?.. Вы когда в Мюнхен летите? Послезавтра? Посылочку могли бы взять для друга — документы, то, сё?
