Вирджиния Эндрюс - Руби
Жизель вздохнула и сделала шаг вперед.
– Прости, что я так вела себя, – начала она. – Я ведь не знала всей этой жуткой истории. От меня все скрывали!
Она бросила сердитый взгляд на отца, который стоял с виноватым видом.
– Как бы то ни было, теперь я знаю, что ты моя сестра, – продолжала Жизель. – Мне очень жаль, что все так вышло.
– Не за что извиняться! – воскликнула я. – Естественно, ты была ошарашена, когда я явилась без предупреждения!
Жизель, похоже, приятно было это услышать. Она вновь бросила взгляд на отца, на этот раз довольный, и повернулась ко мне.
– Я рада, что ты станешь членом нашей семьи! – произнесла она. – Не сомневаюсь, мы с тобой подружимся, когда лучше узнаем друг друга.
Слова ее звучали как заученные, тем не менее мне приятно было их слышать.
– Папа сказал, ты переживаешь насчет школы, – сообщила Жизель. – Совершенно напрасно. Никто не посмеет обидеть мою сестру.
– Жизель – главная школьная командирша, – с улыбкой заметил отец.
– Никакая я не командирша! – возмутилась Жизель. – Просто я умею поставить на место всяких там воображал и выскочек. В общем, приходи как-нибудь в мою комнату, поговорим спокойно.
– С удовольствием, – откликнулась я.
– Может, ты пройдешься вместе с мамой и сестрой по магазинам, поможешь выбрать для Руби новые платья? – предложил отец.
– Не могу, – покачала головой Жизель. – Скоро должен прийти Бо. – Она залилась румянцем. – Конечно, я могу позвонить ему и сказать, что бы не приходил. Но он жутко расстроится, – добавила она с улыбкой. – Он так ждет встречи со мной. К тому же, пока я соберусь, вы с мамой уже приедете с покупками. Когда вернешься, приходи к бассейну.
– Хорошо, – кивнула я.
– И не позволяй маме покупать тебе эти кошмарные длинные юбки, которые полностью закрывают ноги, – посоветовала Жизель. – Сейчас таких уже никто не носит.
Я снова кивнула, про себя твердо решив: ни за что не буду спорить с Дафной и смирюсь с любым ее выбором. Впрочем, вряд ли какая-нибудь вещь, отвечающая ее вкусам, покажется мне кошмарной.
Жизель словно прочла мои мысли.
– Ох, боюсь, накупите вы всякого старомодного барахла, – вздохнула она. – Ладно, в случае чего я одолжу тебе что-нибудь из моих вещей для первого дня в школе.
– Это будет очень мило с твоей стороны, – улыбнулся отец. – Я рад, что ты все поняла, дорогая моя девочка.
– А я рада, что ты рад, папа! – воскликнула Жизель и чмокнула его в щеку.
Он просиял, довольно потер руки и воскликнул:
– Кто бы мог подумать: у меня дочери-близнецы, обе красавицы и умницы! И чем только я заслужил подобное счастье! Трудно поверить, что все это происходит наяву.
Я мысленно согласилась с последней его фразой. Жизель отправилась в свою комнату, сказав, что ей нужно привести себя в порядок, а мы с отцом спустились в гостиную.
– Уверен, вы с Жизелью подружитесь, – заметил отец. – Но в отношениях между людьми неизбежны шероховатости, особенно если речь идет о сестрах, до пятнадцати лет не знавших друг о друге. Если у тебя возникнут какие-то проблемы, прошу, обращайся ко мне. Не стоит беспокоить Дафну. Она стала для Жизели замечательной матерью и, не сомневаюсь, станет замечательной матерью и для тебя. Но главная ответственность за твое счастье и благополучие лежит на мне. Думаю, ты понимаешь это, дорогая. Ты кажешься мне очень взрослой, куда более взрослой, чем Жизель.
Довольно странное положение, подумала я. Дафна предупреждает меня, чтобы я не беспокоила своими проблемами отца, он предупреждает, чтобы я не тревожила Дафну. И у каждого имеются на это веские причины. Будем надеяться, что неразрешимых проблем у меня не возникнет и мне не придется беспокоить никого из них.
На лестнице раздались шаги, и перед нами предстала Дафна, в черной юбке из тонкой струящейся ткани и белом бархатном жакете. На ногах – черные туфли на низком каблуке, на шее – нитка жемчуга. Ее голубые глаза сияли, улыбка обнажала белоснежные зубы. Да, эта элегантная дама могла бы украсить обложку любого модного журнала!
– Должна признаться, ходить по магазинам – одно из самых любимых моих занятий, – сообщила она, поцеловав мужа в щеку. – Нет более надежного способа поднять себе настроение, чем удачные покупки.
– Когда вы с Жизелью веселы и счастливы, я тоже чувствую себя счастливым. А теперь у меня появился еще один источник радости – Руби.
– Иди работай, дорогой, – усмехнулась Дафна. – Ты должен зарабатывать деньги. А я тем временем научу твою дочь тратить их.
– Да, лучшего учителя не найти во всем свете! – со смехом подхватил он и распахнул перед нами дверь.
Я по-прежнему не могла избавиться от ощущения, что сплю и вижу сон. Все это было слишком прекрасно, чтобы происходить в реальности. Украдкой я ущипнула себя за руку и едва не подпрыгнула от радости, ощутив боль.
13. Путаница
Во время похода по магазинам я чувствовала себя человеком, которого подхватил мощный вихрь. Едва выйдя из одного бутика, Дафна увлекала меня в другой. Она покупала любую вещь, которая, по ее мнению, выглядела на мне неплохо или хотя бы приемлемо. Мы накупили целую кучу блузок, юбок и даже туфель одинакового фасона, но разных цветов. Багажник и заднее сиденье машины были завалены пакетами. У меня перехватывало дыхание, когда я узнавала стоимость очередной покупки. Но Дафну, судя по всему, это ничуть не волновало.
Продавцы во всех магазинах прекрасно знали Дафну и относились к ней почтительно. Вокруг нас суетились, словно мы были особами королевской крови. Стоило нам появиться, продавцы бросали прочих покупателей и устремлялись нам навстречу. Все они принимали меня за Жизель, и Дафна не считала нужным выводить их из этого заблуждения.
– Совершенно не важно, что думают эти люди, – заметила она, когда в очередном магазине девушка-продавец снова назвала меня Жизелью. – Тому, кто этого заслуживает, мы дадим исчерпывающие объяснения.
Но если Дафне было наплевать на мнение продавцов, они, напротив, весьма дорожили ее мнением. Я заметила, с какой осторожностью они предлагают ей ту или иную вещь, в какое беспокойство приходят при первом ее неодобрительном взгляде. Стоило Дафне остановить на чем-то свой выбор, продавцы хором начинали восхвалять ее вкус.
В том, что Дафна прекрасно осведомлена относительно всех новинок моды, последних фасонов и направлений, знаменитых дизайнеров и прочего, я убедилась очень скоро. Даже владельцы модных бутиков не могли с ней тягаться. Моя новоиспеченная мачеха, несомненно, была убеждена, что элегантность – первейшая обязанность всякой уважающей себя женщины. Если кто-то из продавцов совершал оплошность, предлагая нам блузку, цвет или фасон которой не соответствовали уже выбранной юбке, или же платье с устарелым кроем рукава, красивое лицо Дафны искажала страдальческая гримаса. По пути из магазина в магазин она читала мне лекцию о стиле, о том, как важно в любых обстоятельствах выглядеть безупречно и соответствовать своему положению в обществе.
– Всякий раз, когда ты выходишь из дому, у людей создается о тебе определенное впечатление, – наставляла Дафна. – По твоему внешнему виду они судят не только о тебе, но и обо всей твоей семье. Я понимаю, ты привыкла к простым практичным вещам. Иначе и быть не могло при том образе жизни, который ты вела прежде. Каджуны не имеют понятия, что такое женственность. Я видела женщин, которые работают рядом с мужчинами и одеваются почти как мужчины. Догадаться, что это женщины, можно, лишь взглянув на их грудь…
– Но это не так, – осмелилась вставить я. – Женщины в нашей бухте одеваются очень нарядно, когда идут в гости или на танцевальный вечер. У них нет дорогих украшений, но красивую одежду они любят. Правда, шикарных магазинов в бухте не встретишь, но нам они не нужны, – заявила я, чувствуя, как во мне просыпается каджунская гордость. – Бабушка Кэтрин своими руками сшила множество прекрасных платьев и…
– Руби, тебе надо от этого отучиться, – досадливо сморщив нос, бросила Дафна. – Особенно в раз говорах с Жизелью.
Внутри у меня все сжалось от испуга.
– От чего отучиться?
– Без конца вспоминать бабушку Кэтрин и твердить, какая она замечательная.
– Она и правда была замечательной!
– Увы, в ту версию, которую мы уже сообщили Жизели и собираемся предложить всем нашим знакомым, твоя замечательная бабушка никак не вписывается. Напомню, что, согласно этой версии, пожилая леди купила тебя у похитителей. И была прекрасно осведомлена, что младенца украли у родителей. Конечно, раскаяние, которое она испытала на смертном одре, до некоторой степени искупает ее вину. Ведь именно благодаря ее признаниям ты узнала правду и смогла вернуться в семью.
– То есть я должна скрывать, что любила бабушку Кэтрин? Но…
– Если ты будешь вспоминать о ней как о главном украшении вселенной, мы, в первую очередь твой отец, окажемся в идиотском положении, – отчеканила Дафна и, чуть смягчившись, добавила с улыбкой: – Если ты не можешь говорить о ней плохо, молчи.
