Империя света - Енха Ким

Однако с тех пор, как Чхольсу исключил мясо из своего рациона, с ним стали происходить странные вещи. До этого он худо-бедно встречался с девушками, пусть даже всего по несколько месяцев, ходил иногда на свидания в кино или рестораны. Ему еще не встретилась та, на которой он захотел бы жениться, но он считал это всего лишь вопросом времени. Он не придавал этому большого значения, полагая, что так или иначе когда-нибудь да встретит свою вторую половинку. Но после того как он перестал есть мясо, женщины вообще исчезли из его жизни. Те, с кем он встречался лишь время от времени, по разным причинам перестали с ним общаться, и со всеми своими бывшими девушками он тоже постепенно потерял связь. Одни выходили замуж, другие влюблялись в кого-нибудь. Новые девушки, с которыми его знакомили, после первого же свидания пропадали. Они не находили в нем ничего интересного и к десяти вечера уже начинали зевать. Он всего лишь перестал есть мясо — и ведь не то чтобы он заявлял всем об этом прямо с порога, — и женщины стали обходить его стороной. Как-то раз ему даже пришла в голову абсурдная мысль, не содержатся ли в мясе феромоны. Возможно, они усматривали во всем этом нечто вроде вялой отговорки мужчины, утратившего дух соперничества. Ведь что ни говори, а большинство женщин все же притягивают мужчины агрессивные, непривередливые в еде, которые согласны жить не очень долго, но — полной жизнью. Однако Чхольсу не задумывался об этом настолько глубоко. Вон, Хелен же, рассуждал он, была ведь на целых двадцать лет моложе Скотта — и ничего. Кто сказал, что он не может повстречать такую, как Хелен, которая полюбит его вегетарианские наклонности? Так или иначе, он гордился собой за то, что смог одним махом избавиться от привычки, с которой жил тридцать с лишним лет. Он с воодушевлением думал о том, что теперь ничто не мешало ему таким же образом достичь еще больших перемен в жизни, а тело его вскоре полностью очистится от шлаков и токсинов, и от одной мысли обо всем этом в нем росло чувство гордости и уважения к самому себе.

Тем не менее Мари без тени колебания вошла в этот ресторан, из которого доносился омерзительный запах жареного мяса. Она вмиг утратила всякую привлекательность в его глазах. Чхольсу представил, как кусочки шипящего на жаровне сала, испускающие тошнотворный запах, будут один за другим отправляться в ее рот, а оттуда попадут в желудок и пройдут через весь кишечник. Ему стало противно от этой мысли, однако вытрясти ее из головы теперь было уже сложно. Он заглянул внутрь сквозь пробел между словами «свиная грудинка в» и «винном маринаде» на окне ресторана. Внутри было довольно темно и оформлено в так называемом стиле Дзэн — для свиной грудинки на гриле интерьер весьма изысканный. Мари сидела в углу. Чхольсу прищурился и попытался разглядеть лицо мужчины, сидевшего напротив нее. Это был точно не Ким Киен. Молодой человек лет двадцати с небольшим, вряд ли ее клиент или член семьи, с виду был похож студента. На нем были широкие джинсы в стиле хип-хоп с необработанными краями; длинная челка слегка прикрывала лоб и немного лезла на глаза. Через какое-то время из туалета вышел еще один мужчина и сел с ними за один стол. Они принялись разливать сочжу по рюмкам.

Киен вышел из метро на станции «Ыльчжиро» и пошел мимо универмага «Лотте». Только что наступил конец рабочего дня, и офисные здания вокруг изрыгали на улицу огромные потоки людей. Идти, не задевая никого в толпе, было невозможно. Отель «Уэстин Чосон» располагался за универмагом. Не заходя в вестибюль, он обошел его по кругу и встал перед алтарем Вонгудан, последним оплотом тщеславия династии Чосон на пороге ее неминуемого заката. Оттуда он украдкой взглянул на временную парковку: если бы из органов прислали машину для наблюдения и прослушки, она бы встала именно там. Однако никакого фургона или микроавтобуса без окон там не было. Затем Киен заглянул сквозь стеклянные двери в вестибюль и окинул взглядом сидевших на диванах людей. Ничего подозрительного он не отметил. Сочжи сидела на диване возле стойки консьержа и читала книгу.

Расположение отеля позволяло в случае необходимости легко укрыться от преследования. Он мог слиться с толпой возле универмага или нырнуть в длинный подземный переход, который тянулся до самого рынка Намдэмун. Бесчисленные темные переулки и подземные торговые галереи в стороне Мендона и городской ратуши тоже могли укрыть в себе беглеца, а подземная парковка отеля соединялась с подземной парковкой соседнего отеля «Плаза».

Киен посмотрел на часы. Было уже 6:15. Он подошел к телефону-автомату и набрал номер. Вместо длинных гудков в трубке раздалась мелодия русского романса. Затем послышался голос Сочжи:

— Алло?

— Привет, это я.

— А? Привет. А что это ты звонишь с какого-то странного номера?

— У меня батарейка села, с автомата звоню. На работе возникло кое-что срочное, поэтому я поздно выехал. Немного опаздываю, извини.

— Ничего страшного.

Он внимательно вслушивался в голос Сочжи, стараясь уловить, нет ли в ее тоне чего-нибудь неестественного. Выйдя из телефонной будки, он подошел к вестибюлю и понаблюдал за ней еще немного. Прошло пять, затем десять минут, но никто к ней не подходил и не звонил ей на мобильный. Она спокойно сидела на месте и читала книгу. Киен все равно не стал пока заходить внутрь, решив выждать еще немного. Лишняя осторожность никогда не повредит. Он развернулся и пошел в сторону Мендона, но тут же заметил полицейских, выстроившихся в длинные ряды на подъезде к отелю. В чем дело? Приезжает какой-нибудь дипломат или кто-то из высокопоставленша чиномпк ков? Или, может, поблизости будет проходить демонстрация? В любом случае идти между рядами полицейских ему не хотелось. Он замедлил шаг, притворившись, что у него зазвонил телефон, я достал из кармана мобильный. Затем он развернулся и зашагал обратно к отелю. У входа он снова внимательно осмотрелся по сторонам.

Когда плаваешь брассом или играешь в теннис впервые после длительного перерыва, отвыкшие от спорта мышцы не слушаются, а мяч то и дело летит не в ту сторону, но несмотря на все разочарование, ты непременно удивляешься тому, как тело все еще помнит основные движения. Киен сейчас ощущал нечто подобное: всего за какие-то несколько часов он снова привел в действие свои мыслительные мышцы, которыми долгие годы не пользовался. Все чувства обострились, угол зрения расширился. Каждое изображение, которое попадало на сетчатку глаз, моментально перерабатывалось в слова и откладывалось в мозгу: трое мужчин крепкого телосложения в деловых костюмах, одна женщина в солнечных очках, двое водителей за рулем своих машин, двое посыльных, подозрительных передвижений нет.

Он обошел отель и вошел внутрь через другой вход с обратной стороны. Несколько мужчин выгружали коробки из авторефрижератора. Через открытую дверь из кабины доносился последний куплет песни Мэри Хопкин «Those Were the Days». Друг мой, мы стали старше, а мудрей не стали…

Он подошел к Сочжи и встал перед ней. Она подняла голову и посмотрела на него:

— А, привет.

— Ты давно ждешь?

— Нет, я тоже недавно пришла, примерно когда ты позвонил.

— Пойдем поедим.

Они спустились по лестнице в подземную галерею. В японском ресторане их встретил администратор, сама любезность и обходительность, и проводил к столику. Они уселись и вытерли руки горячими влажными полотенцами. Посмотрев на руку Сочжи, Киен спросил:

— Что с твоей рукой?

На тыльной стороне кисти ее руки краснел небольшой порез. Из-за ярко-малинового цвета антисептика он сразу бросался в глаза.

— Да так, поранилась немного, пока кое-что доставала, — сказала Сочжи с улыбкой провинившейся школьницы, которой сделали замечание.

— Утром, кажется, я его не видел.

— Нет, это я днем.

— Учеников колотишь?

— Ой, ну тебя! — Сочжи замахала на него руками.

— Да шучу я.

Киен заказал суши. Сочжи сначала выбрала тушеную треску, но официант ответил, что она у них закончилась, поэтому она тоже заказала суши. Киен решил, что они этим не наедятся, и заказал еще креветки в кляре.