Таня Валько - Арабская принцесса
– Для польских друзей я Марыся. Наполовину полька, наполовину ливийка, для информации.
– Так вы откуда? – спрашивает растерянно Григорий не очень воспитанно.
– Работаю в строительной фирме бен Ладенов, у меня множество американских друзей, а ты?
– Каждый второй у меня лечится. Я доктор, лечу позвоночник.
Григорий снова по-дружески похлопывает Хамида по спине.
– А вон того я в прямом и переносном смысле поставил на ноги.
Он показывает на худого высокого мужчину, который только что приехал в сопровождении двух больших «Фордов Эскалейд» с затемненными стеклами.
– Когда стоял на базе в этом их кретинском бейсболе, то искалечил два позвонка. Чтобы посол такое вытворял?! Ему грозило, что вообще не сможет ходить.
– В таком случае сразу записываю твой номер.
Хамид вытягивает телефон.
– На всякий случай, так как сейчас людей со здоровым позвоночником, который не болит, можно сосчитать по пальцам одной руки. Неизвестно, сможет ли завтра человек встать с кровати.
– В лечении Григорий действительно хорош, это я должна признать. Но только это у него и выходит, – подытоживает Грейс, вытягивая из машины раскладывающиеся стульчики и туристический столик.
– Ну, шевелись, черт возьми, помоги мне! – грубо обращается она к мужу.
Марыся и Хамид удаляются, не желая быть свидетелями семейной ссоры. Они оглядываются и видят плотную толпу общающихся между собой экспатриантов, из которых они никого не знают. Чувствуют они себя достаточно глупо, но через минуту с визгом шин паркуется знакомый автомобиль и из него выскакивает бодрый, как всегда, доктор Амир. Его жена Кинга и дочь Сара выходят буквально на секунду и мгновенно прячутся внутри, чтобы защититься от зноя.
– Братец, сколько лет!
Польский палестинец бросается Хамиду в объятья.
– Куда вы подевались? Все время были в Польше? Все здоровы? Как Дорота? Почему не отзывались? – забрасывает он вопросами и типично по-арабски не ждет на них ответа. – Мы только вчера вернулись.
Он прижимает Марысю и нежно целует ее в обе влажные щеки, а потом смешно вытирает себе рот обратной стороной ладони.
– Ваша малютка тоже здесь? Наверное, вы не были так же глупы?
– Что ты, мы сами плавимся на этой жаре! Пожалуй, слишком рано для таких пикников, ты так не думаешь? – Марыся протирает лицо одноразовым платочком, который после двух движений становится совсем мокрым.
– У американцев всегда глупые идеи, но, как их посол скажет, то все жополизы являются.
– Вот ты где, старый осел! – Кинга присоединяется к группе, так как видит свою подругу и не может усидеть в машине.
– Но ведь вы не должны быть здесь, – удивляется Хамид. – Что вам до них?
– Успокойся! – выкрикивает полька. – Половина женщин, находящихся здесь, или бывшие пациентки моего старого, или будущие. Если видите где-нибудь сделанные сиськи, их наверняка ваял мой личный Пигмалион.
Она грубовато шутит и обнимает своего мужа за талию, чтобы через минуту отскочить от липнущей рубашки.
– Кинга тоже хотела бы, но стесняется попросить.
Амир нежно гладит жену по коротким волосам.
– Но носик все же я ей сделал, и ушки. А когда вас не было, то сделал липосакцию жирка на животике…
– Ты свинья! Может, всем это расскажешь, да?! – говорит женщина театральным шепотом, краснея от стыда. – Или дай объявление в прессе! О… Грейс?
Кинга удивляется и не слишком воспитанно показывает пальцем на землячку.
– Здесь их еще не было! Этой-то ты сделал основательный ремонт.
Мужчины хохочут.
– А что именно? – наклоняется Марыся к более низкой по росту Кинге.
– Как это что? Все! До сантиметра! Ты думаешь, пятидесятилетняя баба могла бы так выглядеть?!
– Я думала ей максимум за тридцать.
Марыся от удивления открывает рот.
– Наверно, наверно! В ее возрасте так можно себя подавать только после лифтинга личика, липосакции живота и бедер и выпрямления перегородки в носу. А последнюю инвестицию она сделала в отвисшие уши. Сейчас собирает пятнадцать тысяч на сиськи, потому что мой старый за более низкую плату этого не делает.
– У нее красивый нос, – восхищенно шепчет наполовину полька.
– А липосакция живота это очень больно? – тихо спрашивает она.
– Успокойся! – просто подпрыгивает Хамид. – Тебе не нужно исправлять природу! Она тебя создала прекрасно!
– Мириам, твой старик прав.
Амир как специалист подтверждает слова влюбленного мужа.
– А до лифтинга личика у тебя еще есть время, самое меньшее лет тридцать.
– Тут же, после этого омоложения, так ее проперло, – продолжает Кинга, наблюдая за польско-украинскими супругами, – что трахается с кем попало. А что хуже всего, развлекается с саудовцами… Без обид, Хамид, но эти барские или княжеские приключения в стране ваххабитов достаточно рискованны. Лаканье водки, обжорство и траханье напоказ грозят здесь головой, вернее, ее утратой.
– Я не знаю людей, которые это организовали, никогда в жизни ни в чем таком не участвовал, – саудовец врет и не краснеет.
Марыся как хорошая жена не возражает.
– Успокойся, мы об этом знаем!
Амир открывает бутылку французского белого вина, разливает по пластиковым стаканчикам, вбрасывает по кубику льда и наполняет газированной водой.
– Моя искренняя до боли жена только хотела вас предостеречь от близкого контакта с ними, правда, Кеня?
– Видите, как мой старый меня знает и понимает? Именно об этом и шла речь. А сейчас присоединимся к этому чертовому обществу, обменяемся визитками и едем уже домой, а то у нас ребенок в машине сварится.
– Не бойся, там у нее кондиционер и фильмы на DVD. Минуту еще выдержит.
– Приветики, Грейс, привет, Григорий! – сладким, как мед, голоском Кинга здоровается с нелюбимыми знакомыми.
Марыся удивляется. «Однако она тоже может притворяться. Такой я ее не знала. Может, у меня привилегия быть ее подругой, поэтому она со мной такая искренняя», – радуется она мысленно.
– Мэри, познакомься – Ян… Энн, Маргарет и ее муж… Стив, как дела?
Женщины входят в толпу, а у Марыси просто кружится голова от новых лиц.
Амир и Григорий вводят саудовца в мужское общество.
– Это Хамид, мой друг!
– Господин посол, хотел бы представить нового человека в нашей группе, – украинец подобострастно смотрит в глаза мужчине с загоревшим прямоугольным лицом.
– Ваше превосходительство, меня зовут Хамид.
– Хамид какой? – дипломат достаточно бесцеремонен с гостем. – Саудовец или араб?
Он говорит громко, раскатистым голосом военного, как будто находился на плацу или же полигоне, а все вокруг испуганно умолкают и смотрят в его сторону.
