Татьяна Коган - Персональный апокалипсис
– Не смей меня жалеть! У меня все шикарно, поняла? Да, мне нравилась моя натуральная грудь, но дивидендов почти не приносила. Так что избавь меня, пожалуйста, от этой кислой мины и не порти мне настроение, хорошо?
– Хорошо, – согласилась Софа. – Извини.
Они помолчали, делая вид, что поглощены изучением содержимого кружек.
– Расскажи лучше, что у тебя? – примирительно спросила Лиля, вытянув из вазочки печенье и откусив уголок. – Ты в последнее время какая-то странная, а у меня даже не было возможности обо всем расспросить. Как твой Гивусик поживает?
– Нормально, – без энтузиазма отозвалась Софочка. – Что ему сделается? Через час подъедет сюда, заберет.
Лиля подозрительно сузила глаза:
– Нормально, говоришь? А почему у меня устойчивое ощущение, что ты чего-то недоговариваешь?
Софья вскинула брови, но ее притворное удивление подругу не обмануло. Лиля вернула в вазочку надкусанное печенье и поднялась. Достала из холодильника ликер, прихватила рюмочки и уселась обратно, водрузив бутылку на стол.
– Сейчас мы немножечко выпьем, и ты мне во всем признаешься.
Софочка для виду поколебалась и поведала и о знакомстве с Немовым, и о дизайнерском проекте, и о том, что всерьез подумывает о расставании с Гивой.
Закончив рассказывать, удивилась возникшей ясности в голове. Обрывки мыслей, которые она упорно гнала прочь, сформировались в одну предельно четкую, бескомпромиссную. Эта мысль и пугала, и притягивала. Софья страшилась произнести ее вслух, понимая, что тогда больше не сможет игнорировать.
– Так ты влюбилась? – Лилины зрачки расширились в неподдельном изумлении.
– Да. Я влюбилась, – медленно сказала Софья, словно пробуя фразу на вкус.
– А он в тебя – нет?
– А он в меня – нет.
– Не понимаю, – Лиля мотнула головой и налила себе новую порцию ликера. – Я не понимаю.
– Я тоже. – Новое чувство пугало Софочку до чертиков и вместе с тем дарило небывалую смелость.
– И что теперь?
– А теперь я буду учиться с этим жить.
Лиля эмоционально всплеснула руками:
– А зачем? Зачем учиться с этим жить? Мне, например, мужик нужен, чтобы радовал и любил, а не чтобы расстраивал. Расстраивает меня все и без мужика. А этот твой хмырь… Я вообще не понимаю, как он мог остаться к тебе равнодушным!
– Я же не золотой слиток, чтобы всем нравиться. Я на Андрея не обижаюсь. По крайней мере, стараюсь.
– Ага, никаких обид, никаких претензий. Просто пусть сдохнет, и все.
Они рассмеялись.
– Ладно, сходи с ума, если хочется, только пообещай мне кое-что, – отдышавшись, попросила Лиля. – Обещай не посылать Гиву, пока окончательно во всем не разберешься.
Софья кивнула, а спустя десять минут садилась в вызванное такси, совсем позабыв о договоренности с любовником.
Теперь, когда она выговорилась, собственное положение уже не казалось ей диким и непривычным. Да, мужчина, в которого она влюблена, не будет за нее бороться. Его не трогала ее красота, и это больно ранило. Но положа руку на сердце, разве захотела бы она отказаться от этого нового, пьянящего чувства? Она словно перенеслась в параллельную реальность, функционирующую по другим законам. Здесь такое же высокое небо, те же шумные улицы и уставшие от зимы горожане, однако совсем иные ценности. В этом новом мире Софья ощущала себя чужой. Но не одинокой.
Бейбичка была не в духе – Георгий Сергеевич понял это сразу, едва вошел в квартиру. Хотя с чего бы, спрашивается? Это он должен быть не в духе! Это его поставили в неловкое положение, заставляя расспрашивать у какой-то вертихвостки, куда подевалась ее подружка. Он ожидал увидеть Софью под одеялом с температурой, и никак не меньше, но увидел ее здоровой и цветущей, стоящей у мольберта.
– Что это значит? – прохладно поинтересовался он.
– Ой! – Софья выронила от неожиданности кисть. – Ты меня напугал!
– Если мне не изменяет память, мы договорились, что я заеду и заберу тебя из гостей, – сухо ответил Георгий Сергеевич. В его взгляде красноречиво читалось недоумение вперемежку с негодованием.
– Прости, пожалуйста, у меня совершенно из головы вылетело, – виновато улыбнулась она, не предпринимая попыток броситься в объятия, как это обычно бывало. Последнее особенно неприятно поразило мужчину. Ему страшно хотелось накричать на нее, но он решил с этим повременить, чтобы не ставить себя в неловкое положение. Возможно, что девчонка еще озвучит более уважительные причины своего возмутительного поведения.
– Чтобы что-то вылетело из головы, необходимо, чтобы в ней что-то было, – протянул он с нежным упреком. Раньше, когда он позволял себе в ее адрес подобные ремарки, бейбичка трогательно надувала губки, отчего ее немедленно хотелось раздеть и утешить. Но в этот раз она промолчала, смерив его таким тусклым взглядом, словно перед нею было пустое место.
Брови Георгия Сергеевича невольно поползли вверх. Но он нашел в себе силы не разразиться гневной тирадой, достал из бара бутылку ямайского рома и щедро плеснул в бокал. Опершись поясницей о подоконник, он сделал несколько больших глотков и обманчиво ровным голосом полюбопытствовал:
– Куда ты пошла после того, как уехала от подруги? Я тебе звонил, но ты не брала трубку.
Софа подняла кисть с пола, положила ее на мольберт и опустилась на краешек кресла.
– Извини. Я забыла, что поставила мобильник на беззвучный режим. Я немножко погуляла и пришла домой.
Она скользнула взглядом по узкой полочке, где красовался новый камень. Она только вчера приобрела этот изумительный золотистый пирит, излюбленный камень бога войны. Прямо как чувствовала, что его поддержка ей скоро понадобится.
– Немножко погуляла, – повторил Георгий Сергеевич задумчиво, и Софья поняла, что за этим последует – ничего хорошего.
– Ты зачастила с прогулками в последнее время.
– «Я богат. Повезло мне и родом и племенем. У меня есть Арбат. И немножко свободного времени», – продекламировала Софочка, надеясь сгладить назревавшую ссору, и тут же поняла, что зря.
У Георгия Сергеевича разве что челюсть не отвисла – девчонка смеет насмехаться над ним? Он еле сдержался, чтобы не влепить ей пощечину, схватить за волосы и объяснить, что она не смеет уходить от ответов на прямые вопросы.
На его лице столь явно отобразились его мысли, что Софочка подошла к нему и ласково запустила пятерню в седые волосы на затылке:
– Извини, я плохо поступила, но не специально. Я так закрутилась в последнее время, что стала непростительно забывчивой. Обещаю, что буду всегда отвечать на твои звонки.
Ее мягкий голосок с просительными интонациями напомнил мужчине привычную, славную бейбичку, и он мгновенно размяк, притянул ее к себе, жадно целуя.
