Андрей Геласимов - Год обмана
– Ничего себе, чепуха – со стоном поднимаясь, сказал Рамиль. – Я, между прочим, запросто мог разбиться.
– Ты ведь не стоишь несколько тысяч долларов.
– Он что, такой дорогой?
– Куда он ускакал?
– Вон туда, – Рамиль махнул рукой в самую чащу.
– Хорошо, – Марина сразу успокоилась. – Оттуда он никуда не денется. Мы с Михаилом пойдем и приведем его, а ты возвращайся обратно. Сможешь дойти, или я тебя подвезу?
– Ни за что на свете.
– Верный ответ, – сказал я. – Она весной у меня тоже про это спрашивала.
– Ты идешь или нет? – заторопила меня Марина.
– Иду-иду. Должны же мы проявить заботу о раненном.
– Он сам виноват. Не надо было нервировать лошадь.
– Это я ее нервировал?!! – У Рамиля перехватило голос от возмущения.
– Пойдем, – крикнула она и развернула свою кобылу в сторону леса.
– Не сердись, – сказал я ему. – У женщин и лошадей, вообще, очень много общего.
– О чем ты с ним разговаривал? – спросила она, когда я подошел к ней поближе.
– Ни о чем.
– Только, пожалуйста, не надо мне врать.
– Я и не думал даже.
Вскоре она спустилась со своей лошади и повела ее под уздцы. Я шел рядом, следя за ней краем глаза. Снегопад уже почти прекратился.
– Ты в последнее время стал реже к нам приезжать, – неожиданно сказала она.
Я был настолько удивлен, что даже не сразу ответил.
– И Мишка скучает без тебя.
– Реже? – наконец сказал я. – Да я приезжаю практически каждый день.
– Разве? – она на минуту приостановилась и поправила что-то там у своей лошади. – Впрочем, не важно. Помнишь это место?
– Конкретно вот это?
– Да.
– Ну, как тебе сказать… Лес, в принципе, я помню, но так чтобы именно это место… Здесь теперь все по-другому… Полгода прошло…
– Вон там ты упал, – она указала рукой вперед и немного вправо.
– Где?
– Вон там, у того дерева. Видишь, рядом большой куст?
Я вдруг и вправду узнал.
– Точно! Надо же, то самое дерево. Ну и память у тебя!
– А потом мы возвращались по той дороге.
– Я помню, – сказал я. – На тебе был тогда белый свитер.
– Да? Ты уверен?
– Можешь на меня положиться.
Минуту мы шли в молчании, прислушиваясь к тому, как скрипит снег. Потом вдруг оба начали в одно и то же время: «А помнишь?..» и рассмеялись.
– Что ты хотел спросить?
– Нет, ты первая.
– Да, я… Ничего важного…
– Нет-нет, давай ты. Ты первая начала.
– Я только хотела… Нет! Я так не могу.
– Кончай. Сначала ты скажи, о чем хотела спросить, а потом я.
– Хорошо, – она похлопала свою лошадку по боку и улыбнулась. – Я собиралась тебя спросить насчет того поцелуя…
– Насчет того поцелуя? Какого поцелуя? Я что-то не помню.
– Мишка! – она подхватила с земли пригоршню снега и запустила ею в меня.
Снег широкой вуалью разлетелся в воздухе и медленно осел, не пролетев и полметра.
– Какого поцелуя, я тебе говорю? Первого или второго?
Она махнула в мою сторону рукой, повернулась и пошла дальше. Мне пришлось ускорить шаг, чтобы ее догнать. Еще эта лошадь вечно отталкивала меня к деревьям. Чуть глаза себе не выколол, пока ее догонял.
– О чем ты тогда думал?
– Я? Я думал о том, как бы тебя поцеловать.
– Перестань.
– Нет, правда. Ты была такая классная в этом свитере…
– Да не было у меня никакого свитера! Откуда ты его взял?
– Я его ниоткуда не брал. Он был в тот день на тебе. Можешь мне смело поверить.
– Это почему?
– Что почему?
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что я все помню.
– Все?
– Каждую минуту.
– Не может быть, – она остановилась и смахнула снежную пыль с моего лица.
– Почему не может быть? Правда. Хочешь – проверь.
Она задумчиво нахмурила брови.
– Что у меня было на голове?
– Ничего. Ты ничего не надела. В тот день ударили заморозки, но ты забыла надеть шапку. Все думали, что зима уже кончилась.
– Правда? А я не помню.
– Ты сдавала зачет по танцу, и я заехал за тобой в институт. Потом мы разговаривали про гомосеков.
Она сделала удивленное лицо.
– Потом мы заехали за маленьким Мишкой и отправились сюда. Но дорога подмерзла, и нам пришлось идти довольно долго пешком. От этого у тебя замерзли уши.
– Фантастика, – сказала она. – Ну у тебя и память.
– Зато я не помнил то место, где упал.
– А потом?
– Потом мы пили горячий кофе, и это было хорошо.
– А дальше?
– У меня возникли проблемы с Рыжиком.
– Ты даже имя помнишь.
– Такие вещи не забывают. Попробуй, скажи Рамилю, как зовут его сегодняшнего жеребца, а потом проверь лет через пятнадцать.
– Ты думаешь?
– Ну, через десять.
– Хорошо, и что было потом?
– Потом я упал, и ты меня поцеловала.
– Подожди, подожди, – она засмеялась и погрозила мне пальцем. – Это ты меня поцеловал.
– Я?
– А кто же еще? Набросился на меня как животное. Я думала – ты решил меня изнасиловать.
– Я не насилую девушек в белых свитерах.
– Ты точно уверен, что это был именно белый свитер?
– Сто процентов. Я никогда до этого не видел, чтобы свитера выглядели так сексуально.
– Вот видишь, – снова засмеялась она. – Сам признался, что был озабочен.
– Может быть, – сказал я. – Но потом-то ты меня поцеловала.
– Я?
– А кто же еще? Наклонилась и поцеловала.
– Ну, это, наверное, как-нибудь так случайно вышло.
– Ни фига не случайно. У тебя, знаешь, какое серьезное было лицо.
– Какое?
Взгляд ее вдруг изменился.
– Вот как сейчас, – сказал я.
Она снова что-то поправила на своей лошади.
– Смотри, – я показал рукой в сторону запорошенных снегом кустов. – А вот и наш конь.
Он спокойно стоял на одном месте и время от времени переступал с ноги на ногу, позвякивая уздечкой.
– Вот мы его и нашли, – сказал я.
Она сделала шаг ко мне. Я смотрел на нее, не шелохнувшись.
– У тебя тогда тоже было вот такое лицо, – сказала она, и ее глаза оказались рядом с моими. – Помнишь?
– Нет, – успел шепнуть я.
– Врешь.
Она прильнула к моим губам так сильно, что у меня закружилась голова. Еще секунда и мы бы упали.
* * *Следующие несколько дней Рамилю пришлось отшучиваться от бесконечных намеков на его приключение.
– А я как увидел тебя на нем, – говорил Репа, – сразу подумал: «Ну, надо же, как сидит! Точно влитой!» У тебя, случайно, не было родственников-кавалеристов? Что-то в тебе такое все-таки есть.
– Давайте-давайте, – пожимал плечами Рамиль. – Отоспитесь на мне. Ваш праздник.
– У него, наверное, бабушка была кавалеристом, – подхватывал кто-нибудь другой.
