Макс Фрай - Большая телега
Рыжая почти задохнулась от избытка чувств, но затянулась дымом и взяла себя в руки.
— Хорошо, что я Бранковы рисунки на всякий случай в карман положила, прежде чем предаваться созерцанию по дедову рецепту, — будничным тоном сказала она. — А то как бы я, интересно, из Антиба домой добиралась? И как мои мальчики все это время без меня? Даже думать не хочу!
— Да уж, — растерянно согласился я, лишь бы не молчать.
— Ну что, — рыжая заговорщически ткнула меня локтем в бок. — Поверил? Или не получилось?
— Пока не очень, — честно сказал я. — Но это неважно. Такая хорошая у тебя вышла история, какая разница, правда или нет…
— Ну, не знаю, — усмехнулась она. — Как по мне, совершенно дурацкая история, единственное ее достоинство в том, что все правда. И мне действительно пора домой. А тебе, как я понимаю, на поезд. Так что давай прощаться.
— Как скажешь, — согласился я, прикинув, что до поезда остался час с небольшим, и если и я хочу хоть немного поснимать, самое время спускаться обратно в город.
И только поднявшись, чтобы идти, я вспомнил, что у людей бывают имена. Смутился, но все-таки спросил:
— Слушай, а как тебя зовут?
— Елка. Ну и чего ты теперь ухмыляешься? Елка, уменьшительное от Елены, не вижу ничего смешного…
— Я не ухмыляюсь, а радуюсь. Елка — отличное имя очень тебе подходит.
— Ну, может быть, — улыбнулась рыжая. — Со стороны, говорят, виднее.
Я ждал, что Елка-Елена захочет узнать мое имя, но она не спросила.
— Давай уже, иди, — сказала она. — Извини, что гоню, но мне правда одной надо остаться, а то ничего не получится.
Звонкий поцелуй в щеку стал отличной кодой, я так растерялся, что даже не чмокнул ее в ответ, а только заулыбался до ушей, повернулся и пошел прочь, как дурак.
Елка, значит, сердито думал я, вприпрыжку спускаясь в город. Ну-ну. Новогодняя, не иначе. С целым мешком сюрпризов. С такой не соскучишься. Повезло этому неизвестному физику, который астроном. Впрочем, может быть, он и есть автор пьесы, а рыжая — просто исполнительница. Великая актриса звезда самодеятельной сцены… А может быть, никакого физика действительно нет в природе? Деньги она и в гостинице могла забыть. Поленилась возвращаться, решила, проще попросить монетку у прохожего, а там слово за слово, и такого навертела, самой небось теперь неловко… Дурак я, кстати, что телефон у нее не попросил. Мало ли чем это все могло бы закончиться. Вернее, что могло бы начаться. Чем черт не шутит.
Ну вот вернись и попроси, сказал я себе. Еще не поздно. Она же сидит сейчас небось в цитадели, ждет, пока ты уедешь, потому что глупо было бы столкнуться потом нос к носу в городе. А если сейчас вернуться, она вполне может сделать вид, что просто не успела чудесным образом перенестись домой. Извинишься и попросишь телефон, скажешь, так все здорово было, жалко навсегда теряться. Чистую правду, кстати, скажешь, не соврешь. Давай, давай.
Но я еще какое-то время шел вниз, то ли опасаясь встретить на вершине внезапно овеществившегося симпатичного физика, то ли просто по инерции — пока не поравнялся с каменными влюбленными. Прежде они были заняты исключительно друг другом, а теперь, готов поклясться, укоризненно смотрели на меня. Дескать, вот идиот, такую женщину встретил и даже телефон у нее не взял. Смотри, потом локти кусать будешь.
А ведь буду, пожалуй, удивленно подумал я. Еще как буду.
И повернул обратно.
Сперва я вернулся в зал с полуразрушенными каминами, где мы расстались. Но рыжей Елки там не было. Тогда я методично обошел всю цитадель, не пропустив ни одного укромного убежища, но лишь вспугнул парочку юных немок, только-только снявших рюкзаки и приступивших к методичному исследованию собственной сексуальности. Пришлось повторить обход, на сей раз громко выкрикивая чудное имя рыжей искательницы приключений, хотя всякий раз, заорав: «Елка!» — чувствовал себя полным идиотом.
Спряталась, сердито думал я. Забилась в какую-нибудь щель и сидит там, довольная, как слон, что розыгрыш удался на славу. И фиг ты ее найдешь.
Посмотрев на часы, я понял, что еще вполне могу успеть на электричку — если вот прямо сейчас очень быстро побегу вниз, а потом не заплутаю в городе, а сразу, кратчайшим путем, выскочу к мосту, от которого до вокзала и шагом-то минуты три, не больше, а уж бегом…
Но вместо этого я горько вздохнул и отправился обшаривать цитадель в третий раз. В конце концов, ходят слухи, что бог любит троицу, а рыжая Елка, вполне возможно, будет до глубины души потрясена моей настойчивостью и все-таки покажется.
Поиски мои так и не увенчались успехом, зато спешить на вокзал теперь уж точно не было нужды: долгожданная электричка уехала в Анно десять минут назад, следующая часа через два; впрочем, понятно уже, что работы сегодня не будет, придется завтра за день уложиться, ну и подумаешь, уложусь, куда я денусь.
С такими мыслями я в очередной раз вошел в зал с разрушенными каминами. Сел на свое место, закурил и принялся обдумывать дальнейшие действия. Здесь я Елку не найду, это понятно. Однако вряд ли в Антрево много гостиниц, и я могу обойти все, спросить, не остановилась ли у них туристка из Хорватии. И подождать ее в холле или просто оставить записку с телефоном и просьбой позвонить. Если нет, можно караулить ее на вокзале, в надежде, что она не приехала сюда в арендованном автомобиле. Конечно, вполне возможно, она вообще где-то в этих краях живет, а про Хорватию наврала, как и про все остальное, но тут уж я бессилен…
Только принявшись гасить окурок, я заметил, что в камине лежит сложенный вчетверо лист бумаги, пожелтевший, до дыр истертый на сгибах, аккуратно придавленный камнем. Глазам своим не веря, взял его, развернул и увидел рисунок, сделанный, судя по всему, очень маленьким и не слишком способным к рисованию ребенком. Только интуиция подсказала мне, что неровный черный квадрат, увенчанный совсем уж кривым красным треугольником, — это дом, а пронзающие его насквозь зеленые палки — трава или, к примеру, деревья. Одним словом, флора. Творческой удачей юного художника можно было считать только солнце — яростно-желтое, с алой сердцевиной, оно занимало почти половину рисунка и пылало так, что мне стало жарко. Внизу, под рисунком, почерком настолько мелким, что мне пришлось лезть в рюкзак за очками для чтения, было написано: «Приходи в гости, если получится».
С любовью и без алчности, вспомнил я. Надо просто смотреть на рисунок с любовью, но без алчности, как будто я уже там… Интересно, она уже успела сварить этот свой суп? Или мне придется чистить картошку?
И, торопливо пообещав себе, что и успех, и неудачу в случае чего можно будет списать на температуру, бред, галлюцинации и прочие побочные эффекты от лекарств, уставился на картинку.
