Алексей Колышевский - Секта-2
Но тут произошло нечто совершенно невероятное! Гитлеру, который был самым глубочайшим образом мистифицирован еще во время своего полуголодного венского юношества, когда он рисовал негодные портретцы и посещал оккультно-теософский кружок, очень понравились слова телеграммы касательно «воли Провидения». Фюрер заявил, что для наступления перелома в ходе битвы за выход к Волге необходимо сильнейшее магическое вмешательство, для чего по его приказу в зону боевых действий был направлен самолет с двенадцатью не вполне обычными офицерами Третьего рейха на борту. Все они были, если так можно выразиться, штатными сотрудниками специального оккультного подразделения СС, занимавшегося различными вещами подобного рода, – в наше время благодаря многочисленным источникам оно стало известно решительно всем под названием «Аненербе». Первым и единственным чудом, случившимся с этим самолетом, было то, что он сумел долететь до места назначения целым и невредимым, опустившись на полосу укатанного в поле снега – таков был последний оставшийся у немцев аэродром в деревне Зверево. Двенадцать магов СС под усиленной охраной были доставлены в разрушенный город и расквартированы в глубоких и теплых подвалах бывшего здания горкома компартии. Здесь, в центре некогда великолепного старинного волжского города, обреченного пройти через все круги ада лишь по причине нового своего имени – Сталинград – и нежелания Сталина терпеть столь сокрушительное с точки зрения пропаганды поражение в случае оставления города советскими войсками, каждую ночь совершались церемонии во имя победы арийского оружия. В самом обширном подвале было устроено настоящее капище, храм во славу Сатаны, и советская фронтовая разведка в те дни начала получать соответствующие сведения, оформив их в дело «Сталинградской магии». Материалы этого дела и по сию пору хранятся в архиве документов, представляющих исключительную секретность, и вряд ли когда-то будут открыты. Во всяком случае, на каждом из томов дела «Сталинградской магии» стоит штамп «хранить вечно», а это значит, что узнать подробности, касающиеся хотя бы ритуальной части проводившихся тогда обрядов, возможным не представляется. Можно лишь с высочайшей долей уверенности заявить, что магические церемонии зимы сорок второго – сорок третьего года являлись не чем иным, как мистериями черного египетского обряда вызова Сатана, и все их действие проходило исключительно вокруг этой главной цели – призывания дьявола, с тем чтобы упросить земного владыку оказать Германии помощь в ходе военной кампании вплоть до окончательной победы. Двенадцать жрецов Сатаны из СС были сильнейшими иерофантами черного магнеса, прошедшими все двенадцать испытаний плоти и семь степеней посвящения души согласно древнейшему египетскому обряду, не менявшемуся с тех времен, когда ему подвергался и сам Моисей, и многие другие, о коих еще пойдет речь. Различия в обрядах посвящения мага содержались лишь в конце самой последней, седьмой степени, когда будущий иерофант окончательно выбирал темную или светлую сторону магнеса.
Тогда, в Сталинграде, мера, предпринятая фюрером-мистиком, оказалась не то чтобы бесполезной – скорее несвоевременной, по причине преднамеренно искажавших истинное положение вещей на фронте сведений, передаваемых в ставку Гитлера из штаба Паулюса. Вот почему даже все оккультисты, вместе взятые, никак уже не смогли бы повлиять на окончательный исход великой битвы, важнейшей победы СССР, после которой всему миру стало понятно, что война непременно будет проиграна Германией. Командующий Шестой армией фельдмаршал Паулюс, вступив в тайные переговоры с представителями советского командования, получил от последних заверения в собственной безопасности, после чего объявил жрецов СС заговорщиками. По его приказу они были тайно арестованы, а затем фельдмаршал, спустившись вместе с несколькими доверенными лицами в подвал здания горкома партии, собственноручно расстрелял оккультных посланцев фюрера и на следующий день сдался, подписав все предложенные ему советским командованием условия капитуляции…
V– И вот началась сдача в плен. А я тогда был ефрейтором, получил легкую контузию головы и благодаря, если можно так сказать, этому обстоятельству попал в состав похоронной команды. После многомесячных боев в городе, сама понимаешь, ни одного целого дома и ничего живого не осталось. Трупов повсюду страшное количество, приказано немедленно хоронить, иначе, как только наступит первая оттепель, в любой момент может начаться эпидемия чумы, холеры, тифа. Вшей тифозных так вообще повсюду были просто тучи несметные.
Настя прижала ладонь ко рту, ее чуть не вырвало. Она наконец поняла, что напоминает ей вся эта обстановка вкупе с рассказом старика – давящие на психику фильмы известного жанра авторства ненормального Роба Зомби, в которых охотно и помногу демонстрируются в разнообразных своих видах интерьеры склепов. И впрямь – не квартира, а склеп, да и холодно здесь, и как будто даже тянет болотной, промозглой сыростью.
– Не утомилась еще? – Старичок, ненавязчиво перейдя на «ты», участливо глядел на Настю, покачивая седой головой. – Ай-яй-яй, а я ведь только-только начал. Что ж дальше-то будет, а? Чересчур ты впечатлительная для такого дела.
– Для какого?.. – Настя закашлялась и ответа на свой вопрос не получила. – Вы продолжайте, просто я не очень люблю все эти рассказы про войну. Я, извольте видеть, – барышня, а вы мне про капитуляцию, трупы, эпидемию… Тяжело все это.
Старик кивнул, мол, «понимаю, но из истории ничего не выбросишь». Продолжил рассказ…
VIПохоронная команда имела, как бы сейчас сказали, интернациональный состав, в том смысле что туда входили и уцелевшие в ходе длительных боев и осады гражданские, и немецкие пленные, хоронившие своих же солдат, и солдаты Красной Армии. Ефрейтор с легкой контузией по имени Борис Горшков («Да-с, вот и представиться выпал случай», – улыбнулся старик Насте) посылал пленных немцев на разведку внутрь разбитых зданий. В развалинах можно было запросто нарваться на мину, одну из тех, до которых не успели еще добраться саперные части. У саперов, как и у могильщиков, работы было тогда выше головы, вот и выполняли пленные немцы роль этаких живых миноискателей. И вот однажды кто-то из пленных, спустившись в очередной подвал и пробыв там совсем недолго, выбрался наружу с таким видом, будто он только что увидел там, внизу, самого черта, не иначе. Был немец бледен, губы его посинели; едва он выполз на поверхность, как начал задыхаться и все показывал пальцем туда, в сторону ведущего в подвал лестничного марша. А потом вдруг схватился за сердце, захрипел и помер.
