Максим Малявин - Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд!
— А как вы угадали, Оксана Владимировна?
— Ты не поверишь, Юра: по выражению глаз. Отсутствие ботинка, как ты сам понимаешь, уже косвенный признак. Где, кстати, потерял?
— Не потерял, доктор. Похоронил. На городском кладбище.
— Смысл ритуала от меня ускользает. От чего сейчас так лечат?
— Нет-нет, вы неправильно поняли! Это не с целью лечения, это для связи с загробным миром. Вроде как теперь я туда вхож. И выхож.
— Какая любопытная ассоциация! То есть, если похоронить презерватив…
— Не надо! Вот этого не надо! Мне хватило и ботинка! Такая связь поперла, такая информация! А главное — черная магия! В общем, я и раньше был знатный колдун, а теперь — целый боевой некромант!
— О как! А какого уровня? А что умеешь?
— О-о! Могу с мертвыми мысленно разговаривать, только они все больше посылают и издеваются. Могу сказать, нет ли поблизости чьей души — вот прямо сейчас прислушаюсь… да… да… нет! Пошла вон! Это я не вам, Оксана Владимировна. Души здесь у вас какие-то бешеные обитают, просто дурдом какой-то.
— Ну хорошо, Юра, вот обрел ты свои способности, а зачем сдаваться-то пришел? Ведь уже второй час по психбольнице круги нарезаешь, всех на уши своим экстравагантным внешним видом поставил, мне на тебя уже больные начали жаловаться — а это ведь надо еще суметь так их перепугать! Чего тебе с твоими способностями дома не сидится? Живи и радуйся. Мог бы, поди, открыть спиритический салон, в газету объявления давать — мол, сеансы потусторонней связи, недорого, узнайте, где ваш дед прятал золотые червонцы!
— А что, могут не положить? Нет, мне так не надо. Вы меня обязательно положите, я все вам расскажу. Обещаете?
— Зуб даю.
— Заметано! Тут вот какое дело. Я когда ботиночек-то похоронил, мне сразу с того света информация-то и потекла. Да сразу много, я даже поначалу растерялся. А растерялся — так и забыл основное правило техники безопасности черного колдуна.
— Это какое, Юра?
— Закрываться! Экранироваться! Лучше всего, конечно, шаровая или яйцеобразная сплошная защита, но тогда сам себя заизолируешь, и никакой информации извне не получишь. Так я и про обычные-то щиты забыл, не говоря о яйцах!
— Про яйца забывать никак нельзя, с этим не поспоришь, да. И что в итоге?
— В итоге, Оксана Владимировна, все некроманты в округе узнали, что появился конкурент. Причем очень высокого класса. — Юра подбоченился и выставил босую ступню вперед, потом пошевелил черными от грязи пальцами, подумал и убрал ногу под стул.
— Ну, узнали, и что с того? Вступил бы в региональную ассоциацию некромантов.
— Ха! Как вы это себе представляете? Вы думаете, я не пытался? Да вы хоть в курсе, какой у них вступительный взнос для получения лицензии?
— Нет, конечно, меня же никто не приглашал.
— Девять невинных душ! Во-первых, я им колдун, а не живодер, во-вторых, невинных в этом городе еще поискать, а в-третьих — число девять мне не нравится, это число зла и зависти.
— Словом, ты их знатно обломал. И что теперь?
— Что, что… Объявили на меня охоту. Открытый контракт. А ну, кыш отсюда! Это я не вам, Оксана Владимировна. Просто уже обнаглели — при живом-то докторе подслушивают.
— Да, это с их стороны наглость. А в больнице-то что — безопаснее?
— В точку! У вас меня еще ни разу никто не побеспокоил. Что бандиты, что ФСБ, что тогда — ну, помните, эти, с орбиты — ни разу! И еще это… кушать очень хочется.
— Убедил, Юра. Будет тебе магическое убежище и трехразовое питание.
В отделение Юра бодро шел в одном ботинке, не задействованном в обряде похорон, но на всякий случай держался между двумя санитарами: региональные некроманты — они такие, от них всего можно ожидать.
Сколько ни убирали пациенты территорию (между прочим, под подписку о том, что идут на уборку добровольно и с энтузиазмом), а и медперсонал все же заставили выйти на субботник. Видимо, есть в этом действе нечто сакральное, вроде догм покорности. Ну да ничего, заодно и шашлычок затеяли, и душевно посидели.
Школьный спектакль
Карателей белых позорный отряд
Реально к деревне крадется.
Но юный разведчик не знает преград,
В нем что-то там с чем-то там бьется.
На хитрую пулю патрон есть с винтом,
Обломятся белые гады!
Стал Киря заслоном, нехилым притом,
Восьмой партизанской бригады!
На всякий случай оговорюсь: это реальная история. Когда в далеком детстве мне приходилось участвовать в школьных утренниках и смотрах художественной самодеятельности, посвященных чему бы то ни было и сделанных во что бы то ни стало, я перманентно терзался тремя вопросами. Первый: какой восторженный дебил это все писал? Второй: все эти приглашенные гости — они что, и вправду получают удовольствие от нашего коллективного безумия с подвыванием? Если да, то они извращенцы. И третий, главный: почему мне на этот раз не удалось отвертеться?
Поведал мне эту историю Денис Анатольевич. В тот день он пришел забирать сына из школы и застал класс за оживленным обсуждением сценария одной самопальной пьесы. Прения уже перешли в ожесточенные дебаты и грозили закончиться рукоприкладством, линейкочпоканьем и портфелеметанием. Пришлось вмешаться и строго вопросить — какого и доколе? Ничтоже сумняшеся, ученики сунули папаше под нос сценарий — а вы, мол, сами почитайте. Денис Анатольевич раскрыл папку, ожидая увидеть очередные патетические сопли с сахаром, да так и застыл. Предупреждать заранее было бесполезно, все равно бы случился культурный шок.
Как выяснилось в ходе последовавшего детального сбора анамнеза, сценарий был писан психологом школы. Дамой энергичной. Но с недостатком экзогенного тестостерона per se,[52] а также его перманентного источника для удовлетворения нужд бытовой прикладной психологии с элементами развратных действий в отношении чужого мозга. Вся нерастраченная нежность пошла в творчество, вызвав к жизни тот самый опус, который держал Денис Анатольевич, тихо похрюкивая от восторга.
Пьеса была посвящена вреду алкоголя. Дама подошла к проблеме с эпическим размахом, одни действующие лица чего стоили. В списке отрицательных героев были: Стопка Водки, Литр Пива, Бокал Вина, Цирроз и Белая Горячка. Силы добра представляла художественная расчлененка: Мозг, Рот, Пищевод, Желудок, Печень — и далее по списку. В целом сюжет и его развитие, вплоть до самой развязки (да-да, Смерть с сельхозинвентарем тоже предполагалась), предугадать было несложно, но задумка в рамках отдельно взятой школы своей инновационностью могла повергнуть кого угодно в сопор[53] средней тяжести. И, поскольку отбояриться от этого дела было невозможно (сложно сказать, чем пытали директора школы, прежде чем он подписал сценарий к исполнению), класс приступил к кастингу, на коем намертво застрял.
