Жиль Легардинье - Не доверяйте кошкам
Короче говоря, за эти дни я поняла, что булочная — превосходный наблюдательный пункт для тех, кто интересуется себе подобными. Люди здесь предстают во всей своей красе. В магазин надо набирать не продавщиц, а исследователей-антропологов и психологов. Не стоит ждать, пока исчезнет цивилизация, чтобы потом пытаться составить о ней представление по останкам, обнаруженным при раскопках. Если вы хотите познать подлинную суть человеческого вида, вам достаточно целыми днями продавать хлеб.
Со своего места я не испытываю ни желания, ни потребности давать оценку услышанному. Я просто учусь. Болтливость покупателей порой меня раздражает, а то и шокирует, но в конечном итоге помогает лучше понять людей. Интеллект, воспитание и внешность, конечно же, много говорят о человеке, но лучше всего люди познаются по тому, что они готовы сделать или рассказать без принуждения. Вариантов тут бесконечное множество, но, глядя на вереницу людей всех возрастов и званий, я заметила, что человеческий род в целом делится на тех, кто создан для любви, и тех, кто даже не понимает, что это такое. Чувствительные натуры — и все остальные. С тех пор я с любопытством смотрю на людей через эту призму. Отличить два этих типа можно как по внешности, так и по поведению. Начиная с того, как человек смотрит на вас, и заканчивая тем, как он отсчитывает деньги. Включая вежливое «здравствуйте» у двери, которая захлопывается перед носом идущего следом. Одни напрасно пытаются спрятать доброе сердце под напускной суровостью. Другие могут сколько угодно рассыпаться в любезностях — они думают только о себе. Даже мне этот метод познания людей вначале показался слишком простым, но попробуйте сами, и вы увидите, что он работает.
Я неминуемо задаю себе вопросы о тех, кого знаю: Софи, мадам Рудан, Мохаммеде, моих родителях, Ксавье и самом важном для меня человеке — Рике.
Как и у всех других, в его натуре нет ничего ни слишком черного, ни исключительно белого. Но именно о нем мне особенно сложно составить четкое мнение. Это оттого, что моя теория глупа, или потому, что он недостаточно откровенен? Судя по его манерам и поступкам, он хороший парень. Однако сомнений нет: рассказывает он далеко не все. Думай, Жюли, думай, от этого, возможно, зависит немалая часть твоей жизни…
Вечером, когда Рик сказал, что зайдет ко мне, я, признаюсь, вообразила все, что только можно и нельзя. Чтобы не оказаться застигнутой врасплох, я мысленно подготовила различные ответы на его возможные предложения:
«Мы можем вместе поужинать?»
Да!
«Пойдем погуляем?»
Да!
«Могу я тебя поцеловать?»
Да!
«Ты замерзла в своем легком платье?»
Да!
«Ты выйдешь за меня?»
Да!
Иными словами, я была готова ко всему. Но вы же знаете, как мужчины умеют нас удивлять…
49
— Мне нужно уехать на несколько дней. А мой запорный вентиль не внушает доверия. Не могла бы ты иногда заходить ко мне и проверять, не превратилась ли моя квартира в бассейн?
«Жаль, что ты не живешь над мадам Рудан, не было бы необходимости поливать ее огород».
Признаюсь, что о таком варианте я не подумала. Но ответ в любом случае «да». К тому же Рик выглядит озабоченным.
— Не хочу быть бестактной, но у тебя какие-то проблемы?
— Нет, ничего страшного.
— С родителями все в порядке?
— Да, не волнуйся, все хорошо.
— Можешь на меня рассчитывать, я присмотрю за твоей квартирой.
— Спасибо тебе большое.
— Хочешь, буду и почту вынимать?
— Не нужно, меня не будет всего пять-шесть дней.
«Пять или шесть? Будь точнее. Чтобы я могла подсчитать, сколько седых волос у меня появится».
— Если возникнет протечка, позвонить тебе на мобильный?
— Боюсь, я буду вне зоны, но оставь сообщение и предупреди Ксавье.
«Он уезжает. В неизвестном направлении. Точной даты возвращения не называет. Будет вне зоны».
— Когда ты едешь?
— Завтра рано утром.
Мой моральный дух трещит по швам. Я пытаюсь унять дрожь в подбородке, как ребенок, готовый вот-вот разрыдаться.
«Мне будет тебя не хватать. Я не знаю, куда ты едешь, может, вытаскивать из тюрьмы другую девицу, но я очень боюсь, что ты не вернешься. Если это так, то я вижу тебя в последний раз».
— Жюли, все в порядке?
— Да, да. Все нормально.
Должно быть, я выгляжу неубедительно. Он подходит ко мне и обнимает. Крепко прижимает к себе. Его руки поднимаются к моему лицу, и он нежно сжимает его ладонями. Он так близко. Я чувствую его дыхание на своей коже.
— Не волнуйся, — шепчет он. — Для меня это очень важно. Потом я буду свободен.
Он касается губами моих губ. Я закрываю глаза. Теряю ощущение реальности. Медленно рассыпаюсь, словно карточный домик. Когда я снова прихожу в себя, Рика уже нет, а его ключи лежат на столе.
50
Моя жизнь без Рика. Как вам объяснить? Я думаю о нем еще больше, чем когда он где-то рядом. Нам уже приходилось подолгу не встречаться, но я по крайней мере могла надеяться, что увижу его хотя бы мельком. А сейчас я знаю, что этого не произойдет, и боюсь, что не произойдет больше никогда, несмотря на его обещание.
Его поцелуй продолжает согревать самые потаенные уголки моей души и сердца. Что это было — выражение чувств или прощальный подарок?
Я постоянно думаю о его словах: «Потом я буду свободен». Что он имел в виду?
Мне кажется, что, уходя, он поручил мне присматривать за целым миром, и я стараюсь быть достойной его доверия. Чтобы вы поняли, до какой степени я стараюсь, могу сказать, что уже почти готова взять одного из котят, объявление о которых висит на нашей витрине. В каждом из своих поступков, даже самых незначительных, я пытаюсь быть безупречной, вести себя так, словно он все видит и слышит, чтобы он мог мною гордиться. Как-то раз я слышала нечто подобное от мадам Бержеро. Она говорила о своем покойном муже. Мне хотелось бы побеседовать с ней на эту тему, но подобные вещи слишком интимны, чтобы выносить их на обсуждение. Моя бабушка любила говорить, что счастьем мы можем поделиться с другими, а горе переживаем в одиночку. Мадам Рудан наверняка добавила бы, что чужое горе не задевает утешающего. Это не всегда правда, но чаще всего каждый сам несет свою ношу.
Когда я в первый вечер захожу в квартиру Рика, меня охватывает странное чувство. Словно он здесь и наблюдает за мной. Не слышно ни звука. Я на цыпочках иду вперед, словно безбожница, попавшая в храм. Проверяю пол на кухне — сухой. Открываю шкафчик под раковиной. Несколько флаконов с моющими средствами стоят на месте инструментов, которые я заметила в наш незабываемый вечер. Куда он их дел? Видимо, взял с собой, чтобы осуществить то, к чему тайно готовился.
