Гийом Мюссо - Я не могу без тебя
– Что еще?
– Он заставил ее два раза делать аборт.
Они замолчали, и в воздухе повисла давящая тишина. Потом, не сговариваясь, оба спрыгнули в воду и вышли на берег. После того как они привязали гидросамолет, чтобы его не отнесло течением, Габриель вернулась к разговору:
– Много времени она провела с рок-певцом?
– Лет шесть. Они то сходились, то расходились.
– Шесть лет?
– Понимаешь, чем больше он мучил ее, тем сильнее она его любила. Жизнь – это странная штука. Все происходит так, будто кто-то постоянно карает тебя за ошибки, которых ты не совершал.
Они прошлись по пляжу. Дух перехватывало от такой красоты: пляж, изогнутый в форме полумесяца, скрытый от ветра отвесной гранитной скалой, открывался океану и звездному небу.
– А ты? Что ты делал все это время?
– Ждал, но получал отказ.
– Но ты все равно надеялся?
– Поначалу – да. А в конце я уже ни на что не рассчитывал. Ей нравилось быть прямодушной, она всегда искренне говорила «нет».
– Так ты страдал?
– Да. – Арчибальд кивнул. – Это чувство… даже больше чем страдание: тоска, щемящая боль в душе, просто пытка какая-то…
– А как ты мог с первого взгляда так сильно полюбить женщину, которую не знал?
– Мне казалось, что я вижу в ней то, что другие не замечают, такие ее достоинства, о которых она сама не догадывается. Наверное, я тогда уже увидел в ней женщину, какой она стала много позже.
– Папа, но так бывает только в кино или в романах…
– В жизни тоже иногда случается.
– А как ты объяснишь, что ей потребовалось пять лет, прежде чем она поняла, что ты – главный мужчина ее жизни?
Он посмотрел ей в лицо:
– Потому что она боялась быть любимой. Потому что жизнь – это очень непростая вещь, иногда она просто издевается над нами, подсовывая хорошего человека в неудачный момент.
– А ты? Ты любил кого-нибудь до нее?
– До того, как я встретил твою мать, я был несколько лет женат на одной медсестре из «Красного Креста».
– Ты оставил ее ради мамы?
– Нет. Я оставил ее, потому что слишком много думал о твоей маме, хотя в то время она и слышать обо мне не хотела. Я оставил ее, потому что изменять другому сначала начинаешь в мыслях.
– Но через пять лет мама сказала тебе «да»?
– Она не сказала «да», просто призналась, что я ее излечил.
– Излечил?
– Да, и поверь мне, эти слова стоят дороже всего на свете.
Они дошли до края бухты, и Арчибальд показал Габриель невысокий водопад, низвергающий поток воды в океан. По краю пляжа у подножия скал росли деревья: секвойи, ивы, эвкалипты и смоковница.
– Вот здесь, в этой бухте мы впервые обнялись, здесь мы любили друг друга. Нет сомнений в том, что ты была зачата именно тут.
– Избавь меня от подробностей, пожалуйста!
Он вытащил из кармана сигару.
– Тогда не трать время и любуйся пейзажем, потому что ты видишь его таким девственным, видимо, в последний раз. К нему собираются проложить пешеходную тропу, чтобы связать с автостоянкой у Орлиного Гнезда.
– Жаль, – вздохнула Габриель.
– Что делать? Такова жизнь, – промолвил Арчибальд, поглаживая мягкий и маслянистый лист туго скрученной гаванской сигары.
– Ничто не вечно, ты хочешь сказать?
– Да, все проходит. Ничто не вечно под луной. Лишь мгновение чего-то стоит.
Арчибальд отломил кончик сигары, прежде чем поднести к ней огонь. Габриель повернулась к нему и воскликнула:
– Нет! Есть вещи, которые длятся бесконечно долго, есть что-то вечное.
– Например?
– Любовь.
– Любовь? Нет ничего более хрупкого и эфемерного. Любовь – как костер в дождливый день: ты должен беречь и защищать его, подкладывать поленья, иначе он потухнет.
– Есть такая любовь, которая продолжается долго.
– Нет, длится не любовь, а му́ка, которую она после себя оставляет.
– Мне не нравится то, что ты говоришь.
– Если боишься услышать ответы, не задавай вопросы.
Арчибальд чиркнул спичкой, потом другой, чтобы как следует разжечь сигару.
– Но ты же все еще любишь маму!
– Да, – подтвердил он без колебаний.
– Ну вот, пока ты вспоминаешь о ком-то, кто тебя любил, и все еще любишь, значит, любовь продолжается.
– Многие хотят, чтобы так было, но я в это не очень верю.
Габриель решила не продолжать больше разговор на эту тему. Она посмотрела сбоку на отца. Кончик его сигары в темноте вспыхивал красным огоньком. Ветер по-прежнему был теплым и ласковым, волны с тихим плеском накатываясь на песок.
– Я хотел бы отдать тебе кое-что: одно письмо, – сказал он, пытаясь отыскать его в кармашке кожаной сумки, которую носил с собой, перекинув через плечо.
– Письмо?
– Да, это такая штука, которой люди пользовались раньше, чтобы общаться друг с другом на расстоянии, еще до того, как изобрели электронную почту.
– Да знаю я, что это такое! Я тоже получала письма!
– Ах, да! От твоего Мартена…
– Прекрати, прошу тебя!
– Короче говоря, я хотел отдать тебе это письмо, чтобы у тебя осталось хоть что-нибудь о том времени. – Арчибальд протянул ей конверт бледно-голубого цвета, потертый от времени. – Твоя мама написала мне его в самом начале наших отношений. Она собиралась дать мне понять, что хочет от меня ребенка. Я никогда с ним не расставался. Но я бы предпочел, чтобы ты прочитала его, когда будешь одна.
Габриель сделала вид, будто не слышала его просьбы. Она села, подогнув под себя ноги, и открыла конверт. Арчибальд устроился рядом, опершись локтями на песок, и стал смотреть на линию горизонта.
Габриель прочитала письмо, слезы текли у нее по щекам. Слезы облегчения и благодарности. Благодарности за то, что ей предоставили шанс наконец узнать своих родителей и суметь полюбить их.
Арчибальд раза три глубоко затянулся сигарой, чтобы в полной мере ощутить пленительный вкус гаванского табака. Еще один приятный момент… Так хотелось растянуть время, которое ему осталось…
– У меня опухоль в поджелудочной железе, Габриель. – Арчибальд так долго не решался произнести эти слова, а теперь они словно сами слетели с языка.
– Что?
– У меня рак в последней стадии. Я скоро умру.
Она с недоверием посмотрела на него:
– Ты скоро умрешь?
– Через несколько недель. Через три месяца или чуть позже.
– Ты уверен в этом? Ты делал анализы? Что говорят врачи?
– Да, уже ничего не поделаешь, дорогая.
В полном смятении она обхватила голову руками и прошептала:
– И давно ты знаешь?
– С уверенностью? Два дня назад…
Габриель вытерла слезы и с негодованием вскрикнула:
– Тогда… зачем ты пришел? Всего лишь несколько часов назад я обрела отца, а теперь снова должна потерять его? За что ты меня так мучаешь?
– Мне нужно, чтобы ты знала: я не бросил тебя. Все эти годы я находился рядом, только в тени.
