Дмитрий Правдин - Хирург возвращается
Навели в конце концов порядок в документации. Отныне истории болезни ведутся как положено: все соответствующие записи делают лечащий врач, дежурный хирург (травматолог) и заведующий отделением. Все — как надо. Не стану скрывать: не обошлось без моих советов. Иван Ильич как губка впитывает всю информацию, что я ему выкладываю, он весьма любопытный человек.
К нам присоединился еще один молодой хирург из Барнаула, Алексей Лебедев. После ординатуры он не захотел работать у себя на Алтае: потянуло на Север. Так нас стало четверо. По сути, я теперь «играющий тренер»: ребята прислушиваются к каждому моему слову, ходят на все мои операции, запоминают все, что я делаю.
Теперь, когда никто не вставляет палки в колеса, стало можно заниматься большой хирургией. За две недели, что я еще успел проработать в Карельске, мы не отправили в Петрозаводск ни одного больного. Всех (а это примерно два десятка человек) мы оперируем на месте, и, надо сказать, всех удачно.
Сарафанное радио уже разнесло по всей округе известия о переменах, что произошли в хирургическом отделении. Реакция людей не заставила себя долго ждать: количество пациентов увеличилось втрое. Теперь мы занимаемся настоящим делом: госпитализируем пациентов, действительно нуждающихся в операциях. Дел столько, что я успеваю фиксировать в записной книжке лишь самые важные события. Самое занятное, что мне уже не хочется уезжать. Я начал подумывать: а не остаться ли мне и в самом деле в Карельске?
— Ну, как дела? Не надумали остаться? — каждый раз при встрече задает мне один и тот же вопрос Михал Михалыч.
— Так у вас все стало на мази! — обычно отвечаю я.
— Так ведь в этом ваша прямая заслуга! Совершили, понимаешь, революционный переворот в отделении. Но мало взять власть в свои руки, ее надо еще и удержать! Вы знаете, что мадам Васильева собирает документы в суд?
— Нет, первый раз слышу! А чем она это мотивирует?
— Точно не знаю, но пошел слух, что ее несправедливо обидели. Мол, она тут пахала в больнице с утра до ночи, а ее теперь вышвырнули за дверь, как собаку. Она даже умудрилась написать статью в газету по этому поводу!
— Статью? В какую газету?
— В нашу районную — «Карельский рабочий». Но там редактор — мой приятель, он отказался печатать и меня проинформировал. Говорят, теперь она уже в другую газету пробивается — в республиканскую.
— Да, вот это уже сверхнаглость!
— Именно так! И ведь я ее пожалел, не стал выносить третий выговор, а просто снял с заведования. Перевел, так сказать, на должность ординатора отделения. Так что?
— Михал Михалыч, желание есть, но вот семья моя ни за что не переедет сюда. Да и черт с этой Васильевой, перебесится! У вас сейчас толковый заведующий, а я со своей стороны попытаюсь ему помочь, как могу. Что вас еще не устраивает? Я считаю, что хирургическая служба у вас прикрыта!
— Так-то оно так! — щурится Михал Михалыч, — только вот у, так сказать, оппозиции весь упор и делается на Макарова.
— Как? А что Макаров?
— Ну, он же злоупотреблял в свое время, и все об этом хорошо знают. Теперь Васильева на всех углах кричит, что ее, золотого человека, я снял, а алкаша Макарова назначил. А самое-то обидное — обыватели ей верят!
— Ну, неправда! Как только Зиночку отстранили от руля, народ валом хлынул к нам лечиться. У нас все места заполнены, оперативная активность, считай, в три раза выросла!
— Так это больные к вам идут. Слух прошел, что вы скоро уезжаете, вот они и кинулись! — усмехается главный врач. — У вас все операции проходят успешно, а страждущие об этом прознали. Боюсь, как только вы уедете, опять все быльем порастет. Оставайтесь!
— Не могу! Жена не желает опять ехать на периферию!
— Понимаю, — грустно вздыхает Михал Михалыч, — но может, еще передумаете?
После таких разговоров я стал его избегать. Во мне теперь борются два человека: один страстно желает остаться и поработать на ниве карельского здравоохранения, другого тянет назад, в Питер, к семье. Кто победит? Я и сам понимаю, что получается некрасиво: заварил такую кашу и в кусты! Эх, где же та золотая середина?
Это чувство вины не покидает меня все оставшееся время. Я борюсь с собой, взвешиваю все «за» и «против», но ничего решить не могу! В конце концов, мне надоедает ломать голову над этим вопросом, и я решаю: будь что будет.
Оставаясь в тени, я все же направляю работу нового заведующего в то русло, которое мне кажется правильным. Не скажу, что он — марионетка в моих руках, но и написать, что он все делает сам, тоже нельзя. Я теперь ординатор с расширенным кругом обязанностей.
— Дмитрий Андреевич, а как вы поступаете с тяжелыми онкологическими больными? А что делать, если санитарка запила и не вышла на работу? А как вы считаете, нужно ли взять еще одну перевязочную сестру? — Доктор Макаров буквально заваливает меня ежедневными вопросами. Порой мне кажется, что он это делает специально: не в состоянии тянуть лямку заведующего, постепенно перекладывает ее на меня.
Однако, присмотревшись внимательней, я понимаю, что это не так. Два года, проведенные в поликлинике, сделали подлое дело: Макаров отвык от стационара, потерял, как говорится, хирургическую хватку и теперь с моей помощью ее восстанавливает.
Признаться, я и сам недолюбливаю поликлиническую работу. Конечно, за годы работы в хирургии и мне иногда доводилось вести амбулаторный прием, но сказать, что я был от этого в восторге, у меня просто язык не поворачивается. Работая на Дальнем Востоке, мне приходилось замещать хирургов поликлиники, но не более того.
Мне, честно говоря, кажется, что хирурги поликлиники в большинстве своем — неудачники. Тот, кто не может устроиться в стационар или уже по состоянию здоровья не способен стоять у «станка», не входит в понятие «неудачники» — как правило, это только окончившие интернатуру, ждущие места в стационаре молодые ребята или старые врачи, которые прекратили оперативную деятельность по состоянию здоровья. А все остальные и есть неудачники! Поясню подробнее: это те, кто боится оперировать (бывают и такие хирурги), те, кто дружит с зеленым змием, те, кто не может ужиться в отделении из-за склочного характера, те, кто так долго ждал своей очереди в стационар, что привык к поликлинике и уже не хочет что-то менять. Встречаются и другие категории, но их очень мало.
Чем отличаются хирурги поликлиники от хирургов стационара? Самое главное — первые не любят или не желают оперировать. Да-да, не удивляйтесь! Существует амбулаторная хирургия, и в поликлинике можно выполнять довольно серьезные операции. Но все, что можно, современные хирурги поликлиники отправляют в стационар. Я иногда диву даюсь: больных с вросшим ногтем без зазрения совести направляют в больницу, а ведь в институте вросший ноготь изучают именно в цикле амбулаторной хирургии.
