Дмитрий Правдин - Хирург возвращается
— Она в суд может подать! Наверняка у нее есть там знакомство.
— Ай! — Михал Михалыч машет рукой, — не преувеличивайте! С чего ей подавать в суд, если мы все по закону оформим?
— В любом законе есть лазейка, — говорю я, покидая кабинет главного врача.
— Ну, как все прошло? — расспрашивают меня Григорий Петрович и старшая сестра, как только я возвращаюсь в хирургическое отделение.
— Все что мог — сделал! Дальше как получится. Но уже есть одна хорошая новость: вам урежут не половину зарплаты, а только четверть.
— Да я и рубля не согласна лишаться! — вспыхивает Ульяна Дмитриевна. — Ишь чего удумали! Из-за этой стервы мы должны лишаться своих кровных денег!
— Главный врач обещал помочь. — Я пытаюсь успокоить не на шутку разъярившуюся женщину.
— Поможет он, как же! Держи карман шире!
— Зря вы так, Ульяна Дмитриевна. Если у вас бардак в отделении, главный врач-то здесь при чем?
— А что, он не видит, что у нас в хирургии творится? Давно надо было эту Зиночку гнать поганой метлой! Все же знают, что происходит, только делают вид, что все хорошо!
— Да-а-а, — говорит молчавший до этого Григорий, — эка нас простимулировали! Теперь просто так не станем сдавать истории: начнем отслеживать их судьбу до конца.
— Верно! — поддерживаю я. — А теперь пойдемте к Зине и предложим ей свою помощь.
— Нет, я не пойду, — упрямится Постников. — Да с какой стати? Я свою работу выполнил добросовестно, это она резину тянула!
— Григорий, не нужно сейчас кидаться в амбиции. Тем более, похоже, у вас скоро сменится заведующий.
— Это кто же у нас заведующим будет, уж не вы ли? — поднимает бровь повеселевшая Ульяна Дмитриевна.
— Нет, не я, но этот человек вам известен — доктор Макаров.
— Иван Ильич? — прямо расцветает на глазах старшая сестра. — Это точно?
— Пока это только предположение, но Михал Михалыч не возражает.
— Давно надо было его заведующим поставить! — радостно сообщает нам она. — Он же давно не пьет, а доктор-то золотой! Верно, Григорий Петрович?
— Так Григорий Петрович про него и подсказал, — отвечаю я вместо него. — Ладно, хватит болтать, пошли к заведующей!
Разговор с Зинаидой Карповной явно не клеится, она отрешенно смотрит в окно, сидя в своем кресле, и, похоже, не слышит, что я ей говорю.
— Зинаида Карповна, возьмите себя в руки, и давайте вместе завершим оформление историй болезней. Вы меня слышите?
— Что вы так кричите? — поворачивается она ко мне опухшим от слез лицом.
— Вы слышали, что я вам только что говорил?
— Оставьте меня в покое! Как вы мне все надоели! — тихо говорит заведующая нам.
— Знаете, мы тоже от вас не в восторге, — подключается Григорий Петрович, — однако мы пытаемся вам помочь!
— Уходите! — шепчет она и картинно закрывает лицо руками.
— Если б это касалось каких-то других вопросов, то мы бы ушли, но на кону стоит зарплата всего отделения! — не сдается молодой хирург. — Поэтому будьте добры собраться и начать работать. Мы с Дмитрием Андреевичем вам поможем!
— Я сама все сделаю! — неожиданно твердо произносит заведующая. — Сейчас пойду к главврачу и поговорю с ним, а вы ступайте и занимайтесь больными! Я вам приказываю! Пока я здесь начальник!
Мы покорно выходим из кабинета и, слегка поколебавшись, расходимся по своим палатам. Дальше день проходит как обычно: обход, перевязки, экстренная операция у больного с перфоративной язвой желудка. К концу рабочего дня выясняется, что ценой каких-то немыслимых усилий зарплату всему хирургическому отделению, кроме, разумеется, заведующей, выдали полностью.
Зинаида Карповна закрывается у себя в кабинете и занимается историями не покладая рук. Мы расходимся уже под вечер, а она все пишет и пишет, не разгибая спины.
На следующий день я познакомился с претендентом на пост заведующего хирургическим отделением. Доктор Макаров пришел в ординаторскую без пяти восемь. Он оказался крепким парнем лет сорока, с умными глазами и большой головой, почти совсем седой. Видимо, жизнь по нему прошлась как катком.
Иван Ильич не скрывает своей радости от перспективы стать заведующим хирургией. Оказывается, Михал Михалыч лично позвонил ему, сделал это предложение и назначил встречу на сегодняшнее утро. Но прежде чем встретиться с главным врачом, доктор Макаров решил прощупать почву в отделении.
— Да вы, Иван Ильич, даже не сомневайтесь, — горячится Григорий Петрович, — все в хирургии за вас. Вон и Дмитрий Андреевич вам протекцию сделал — это же он пошел к главному и предложил вашу кандидатуру!
— Спасибо, Дмитрий Андреевич, — с жаром благодарит меня Иван Ильич, — знаете, как мне обрыдло сидеть в этой треклятой поликлинике? Соскучился уже по операционной. Считай, два года не оперировал, а все эта Зиночка, будь она неладна!
— Я вас понимаю! — соглашаюсь я. — Хирург должен оперировать, так же как летчик должен летать. Поликлиника — удел начинающих докторов и пенсионеров, а вы ни под одну из этих категорий не подходите!
Мы еще с полчаса говорим о том о сем, и Макаров собирается уходить:
— Не хочу раньше времени встречаться с Зиночкой. Как ее ни повстречаю, так настроение до вечера пропадает!
Михал Михалыч сместил Зинаиду Карповну и утвердил заведующим отделением Ивана Ильича. Но мне намекнул, что все же не оставляет надежды увидеть меня во главе хирургии Карельской ЦРБ. Я скромно отшутился.
С этого момента работа кипит. Зинаиду Карповну лишили всех больных, она только целыми днями сидит в кабинете у старшей сестры и доделывает многочисленные истории болезней. На нее страшно смотреть: посерела, похудела, смотрит в пол и ни с кем подолгу не разговаривает. Главный врач пообещал, что она уйдет в долгосрочный отпуск, как только сдаст последнюю историю. У нее оказалось где-то под сотню невзятых отгулов: за два года сразу. Все, больше ее дела нас не касаются!
В бывшем кабинете Зинаиды Карповны теперь железный порядок. Все лишнее выкинуто, установлена новая мебель — теперь всем сотрудникам на планерках хватает места, и больше никто не стоит возле стены. Никто больше не орет на сотрудников, не унижает человеческого достоинства.
— Доктор, вы знаете, я теперь на работу хожу, как на праздник! — как-то призналась мне перевязочная медсестра Надя Багрова.
— А раньше?
— А раньше — как на каторгу! Вы же видели!
— Видел!
Иван Ильич оказался не только прекрасным хирургом, но и толковым организатором. Он за те две недели, что я еще пробыл в Карельске, в корне изменил работу отделения. Теперь больными занимается не тот врач, в чью палату он попал, а то, кто его оперировал. На мой взгляд, это самый разумный подход к делу: сделать операцию — это только часть лечения, надо еще и выходить пациента после этой операции. А раз хирург ведет его до победного конца, у него появляется ответственность, а главное, заинтересованность.
