Гейл Форман - Всего один день
— Я столько раз видел этот фильм, и каждый чертов раз мне хотелось закричать, как на девчонку в ужастике: «Стой. Не ходи в подвал. Там убийца». А Ромео и Джульетте я кричу: «Не принимай поспешных решений». Но разве эти дураки меня хоть раз послушали? — Он опечаленно качает головой. — И я всегда думаю, что было бы, если бы они подождали. Джульетта проснулась бы. Они бы уже поженились. Уехали бы подальше от Монтекки и Капулетти, поселились в каком-нибудь симпатичном замке. Обставили бы его уютно. Может, было бы как в «Зимней сказке». Думая, что Гермиона умерла, Леонт прекращает вести себя как дурак, а потом так радуется, увидев, что она жива. Может быть, и Монтекки с Капулетти потом узнали бы, что их возлюбленные дети не погибли, поняли, что борьба глупа, и все были бы счастливы. Может быть, трагедия тогда обернулась бы комедией.
— «Зимняя сказка» — не комедия, это проблемная пьеса.
— Так, хватит. Ты понимаешь, о чем я.
И я действительно понимаю. Возможно, я не размышляла об этом, что касается именно «Ромео и Джульетты», но по поводу нашей с Уиллемом истории я сразу же продумала вариант «что, если». Когда я возвращалась в Англию на поезде, когда летела в самолете домой. А если с ним что-то случилось? Но когда я высказала свои сомнения — сначала мисс Фоули, потом Мелани, — они обе меня одернули. Уиллем не Ромео. Он так, Ромео. А я не Джульетта. Я делюсь этим с Ди. Перечисляю все подтверждения тому, что он просто актер, начиная с того, как он подцепил случайную девчонку в поезде, а потом, час спустя, позвал ее на день съездить в Париж.
— Нормальные люди этого не делают, — комментирую я.
— А кто говорит о нормальных? И, может быть, ты не случайная девчонка. Может, и ты для него что-то значила.
— Но он ведь меня даже не знал. Я в тот день была другим человеком. Я была Лулу. Вот кто ему понравился. И к тому же давай вообразим, что что-то действительно произошло, а не он меня кинул. Я знаю лишь его имя. А он моего — нет. И живет на другом континенте. Я его никогда не найду. Как в такой ситуации отыщешь человека?
Ди смотрит на меня так, будто ответ очевиден.
— Надо просто искать.
Двадцать три
ИМЯ: Уиллем
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: Голландец
ВОЗРАСТ: в прошлом августе было 20
ВЫРОС В АМСТЕРДАМЕ.
РОДИТЕЛИ: Яэль и Брам. Мама — не голландка. Мама — врач-натуропат.
1,9 м, 57 кг.
Прошлым летом выступал в труппе «Партизан Уилл».
Это полный список точных фактов из биографии Уиллема. Он занял лишь треть страницы в одной из моих заброшенных тетрадей с лабами. Закончив, я вижу, что этот список — как усмешка, как будто реальность отвесила мне оплеуху. Думаешь, что влюбилась, и это все, что ты о нем знаешь? Восемь фактов? И как я его по этим данным найду? Ладно там искать иголку в стоге сена. Это просто. Ее хотя бы заметить можно. Я же хочу найти конкретную иголку на игольной фабрике.
Восемь фактов. Унизительно. Я пристально смотрю на страницу, собираясь вырвать ее из тетради и смять.
Но вместо этого я переворачиваю лист и начинаю составлять новый список. Я записываю случайные мысли. Веселое изумление на его лице, когда я призналась в своих опасениях, что он меня похитил. Его вид, когда в кафе он выяснил, что я единственный ребенок, и спросил, одинока ли я. Безумная детская радость, когда он сел на баржу с Капитаном Джеком. Как приятно было осознавать, что это благодаря мне он сейчас такой. Звуки Парижа в подземной части канала. Париж, увиденный с сиденья велосипеда. Его рука на моем бедре. Его свирепый взгляд, когда он побежал выручать тех девчонок в парке. Поддержка, которую я чувствовала, когда он держал меня за руку во время нашего бегства по улицам Парижа. Неприкрытые чувства, когда я спросила его за ужином, зачем он меня сюда привез. И потом сквот, как он на меня смотрел, как я почувствовала себя большой и сильной, могучей и смелой.
Я не борюсь с нахлынувшими воспоминаниями, а пишу и пишу. Страницу, другую. А потом понимаю, что пишу уже не о нем. Я пишу о себе. О том, что в тот день чувствовала, включая свой страх и ревность, но в первую очередь то, что мир полон исключительных возможностей.
Я исписала три страницы. Ничего из этого не поможет мне его найти. Но когда я пишу, мне хорошо — нет, даже не просто хорошо, я чувствую наполненность. Что все как-то правильно. И я очень-очень давно не испытывала этого чувства, и именно оно убеждает меня, что искать его все же надо.
Самый конкретный факт из моего списка — это «Партизан Уилл», поэтому я начинаю с него. У них есть простенький веб-сайт, увидев его, я сразу разволновалась, но потом заметила, как давно он не обновлялся. Там рекламируются постановки двухлетней давности. Но все же там есть вкладка с координатами, на которой я нахожу адрес электронной почты. Я сижу несколько часов, сочиняю десять разных вариантов писем, но в итоге все тру, оставляя простенькое:
Привет!
Я пытаюсь отыскать голландца Уиллема, ему 20 лет, и прошлым летом он играл в «Двенадцатой ночи». Я на нее ходила в Стратфорде-на-Эйвоне в августе, мы с ним там познакомились и поехали в Париж. Если кому-нибудь известно, где он, пожалуйста, передайте ему, что Лулу, она же Эллисон Хили, хотела бы, чтобы он вышел на связь. Это очень важно.
Я добавляю свои контактные данные, на миг задумываюсь, воображая себе, как нули и единицы, или из чего там состоят эти письма, полетят через океаны и горы и приземлятся в чьем-то почтовом ящике. Кто знает? Может быть, даже в его.
И нажимаю «Отправить».
Через тридцать секунд я слышу звук, оповещающий о входящем сообщении. Неужели? Неужели так быстро? И так просто? Кому-то известно, где он. Или, может, он сам искал меня все это время.
Трясущимися руками я открываю почту. Но там просто вернулось мое сообщение. Я проверяю адрес. Посылаю снова. Оно снова возвращается.
— Первый страйк, — сообщаю я на следующий день Ди перед уроком. И рассказываю о недошедшем письме.
— Я не люблю использовать спортивные метафоры, но, мне кажется, бейсбол — довольно долгая игра.
— В смысле?
— Оставайся на базе и жди длинной передачи.
Торжественно входит профессор Гленни и начинает рассказывать о «Цимбелине», пьесе, которую нам предстоит начать, и последний раз объявляет о продаже билетов на «Как вам это понравится», а потом коротко напоминает, что пора задуматься об устной презентации, намеченной на конец года.
— Можно работать одному или с напарником, презентация может быть стандартной или с элементами театрализации.
— У нас будет театрализация, — шепчет Ди. — Гленни это любит.
И мы переглядываемся, словно оба подумали одно и то же. После урока мы подходим к кафедре, где, как обычно, трутся его фанатки.
