Елена Муравьева - Глупости зрелого возраста
Ира поморщилась.
— Давай не мешать в кучу коней и людей. Я бы сказала так: большинство наших женщин живут, как защитники Брестской крепости, в глухой обороне. Меньшинство, как спецназ, нападает на все что представляет хоть малейший интерес. Но и те, и другие, камикадзе, потому что давно разучились сдаваться и бьются насмерть. Мужчины такого упорства не проявляют. Они ломаются от столкновения с малейшей проблемой, спиваются, опускают руки, перекладывают на женщин свои обязанности. Такие мне, действительно, кажутся, маленькими и слабыми.
— Опять обобщение. На самом деле, мужчины разные. Одни, как ты, увидели в происходящем войну и в ходе ее сломались или выстояли. Другие, как я, спокойно эволюционировали и естественным путем вписались в новые стандарты. Для третьих, таких как Сева, нынешняя кипучая возня — рай земной. И т. д. То же самое и с женщинами. Кто-то ухватился меч, а кто-то не выпустил из рук прялку. Далеко не все, по моему мнению, получили повестки на войну, которую ты считаешь тотальной.
— Я не готова к диспуту. Но твои слова лишь подтверждают, насколько мы по-разному относимся к жизни.
— Согласен. Я не делю людей на сильных и слабых, и тем паче не оцениваю количеством и качеством, совершенных подвигов. По мне любые героические усилия свидетельствует о неумении вести дела должным образом.
— Ты хочешь сказать, что в своей жизни я — плохой менеджер?
— Не обижайся, но ты вообще плохой менеджер. У тебя очень узкая специализация.
— Вот даже как?! А конкретнее?
— Ты, помнишь, из чего состоит управление?
— Из планирования, организации, мотивации и контроля.
— Какой была твоя мотивация, когда ты взялась за работу?
— Я пообещала Рязанову закрыть себестоимость. И сделала это!
— Молодец. Что произошло дальше?
— Дальше я поняла, как можно заработать еще деньги и предложила ребрендинг. Но вы меня не поддержали, и проект бесславно погиб, так и не родившись.
— Твои изменения противоречили концепции и цели проекта. Рабочая лошадка Рязанову не нужна. Он предпочитает породистых рысаков.
— Я поздно это поняла.
— Между тем, начинать анализ ситуации следовало с целей. Тогда бы ты смогла скорректировать свою мотивацию и не совершила бы последующие ошибки. Не планировала бы превратить изначально обреченный проект в рентабельный. Когда у проекта нет будущего, нельзя заключать долгосрочные договора и раздавать баснословные скидки. Следует максимизировать прибыль на текущий момент. Ведь что получилось: ты приводила деньги, мы их тратили и, таким образом, множили обязательства перед рекламодателями… Если бы Рязанов не решил вопрос с предоплатой миром, пришлось бы платить неустойку или шлепать убыточные номера.
Ира пожала плечами:
— Я бы поспорила, но ладно. Признаю, можно было бы вести дела иначе.
— Что касается организации, то твоя бурная деятельность — это сплошные штурмовщина и прожектерстово.
— Хороша штурмовщина и прожектерство: деньги в журнал шли рекой!
— Ты хочешь сказать, что хорошо управляла отделом?
— В общем, да.
Сологуб вздохнул:
— Ты построила систему сбыта? Нет. Уйди или заболей одна из твоих дечонок и все — план продаж был бы сорван. Ты организовала системную работу подразделения? Нет. Ты сама бегала, как угорелая, по сделкам и гоняла в хвост и гриву менеджеров. Ты рентабельно управляла имеющимися ресурсами? Нет. У тебя было помещение и оборудованные рабочие места. Ты могла расширить штат, но даже не подала заявку в кадры. Ты могла разгрузить имеющихся сотрудников от бюрократических процедур. И не сделала этого.
— Я просила Севу взять человека, он отказал.
— Марина Львовна за небольшое вознаграждение повела бы ваши договора. И Севы пошел бы на это. А вот брать еще одного человека, увеличивать фонд заработной платы совершенно ни к чему. Тут я с Рубаняком полностью согласен.
— Почему же ты или Марина Львовна не подсказали мне это решение?
— Потому что учить коллег выполнению служебных обязанностей, как минимум, некорректно. Иван Ильин, дизайнер и фотограф, которых ты постоянно учила, как и что делать, подтвердят это.
— Что я еще сделала не так?
— Следующая ошибка — основополагающая. В контроле важны критерии. Ты меряешь людей и ситуации мерой их героизма. И исходя из этого, ожидала, что весь коллектив в едином порыве устремиться за тобой спасать журнал. Ты считаешь нормой сражаться до конца и готова платить за победу любую цену. И надеялась в очередной раз бросить себя и других под танки. Оно и понятно. Нахлебавшись лиха, ты наработала для себя всего один стереотип поведения: сдохнуть, но не сдаться! И его же применила в своей профессиональной деятельности. Однако хороший менеджер, прежде чем, взяться за проект, трезво оценивает положение дел и не берется за задачи, выполнить которые невозможно. Проявляют безудержный оголтелый энтузиазм и приносят немереные жертвы ради победы только не уверенные в себе люди. Из страха не показаться лучшим, не справиться с заданием, потерять место, не успеть заработать какую-то важную сумму они готовы лечь кости во имя дежурной идеи. Извини за прямоту, но это про тебя. Тобой двигал страх, но ни как ни прагматичный расчет.
— Возможно, ты прав. Но всему есть объяснения. Я долго была бедной, затюканной, сломленной, привыкла полагаться только на саму себя, поздно начала делать карьеру и ко многому еще отношусь неправильно. Но я учусь, привыкаю, накапливаю опыт. Я должна многое успеть. Жизнь дала мне второй шанс, и я должна использовать его полной мерой.
Сологуб усмехнулся.
— Должна — используй. Но зачем тратить отпущенный тебе дар только на спасение загибающихся бизнес-проектов? Почему не спасти саму себя от одиночества?
— Я стараюсь.
— Не верю. Едва услышав мое предложение, ты рубанула с плеча и сказала «нет». Тем самым, не дав ни мне, ни себе, возможности попробовать построить отношения все уничтожила на корню. Почему? Я тебе настолько неприятен?
— Нет, что ты. Ты — очень хороший.
— Тогда признай, что ты боишься отношений.
— Я не думала об этом. Но в твоих словах есть определенная логика.
— Если ты это заметила, то, надеюсь, оценишь и мое рационализаторское предложение: не идти на поводу у комплексов, а приказом по партии взять себя в руки, разрешить себе узнать, каков я на самом деле, и каково нам вместе.
В свою очередь, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. А по ходу дела мы вместе примем решение о судьбе проекта «Лужина-Сологуб». Согласна?
— Не знаю.
— Не надо знать. Просто скажи: «Да».
…
— Я могу быть откровенным? — Генрих подался вперед и, невзирая на сгустившийся сумрак салона, Ира увидела горячечные огоньки в его глазах.
— Валяй.
— Ты сказала: мужчина и женщина встречаются однажды, смотрят друг на друга на и понимают, что хотят быть вместе. Но вместе можно быть по-всякому. Ты прожила с мужем четверть века и понимаешь о чем я. Как же сделать так, что союз был счастливым?
— Надо любить друг друга? — предположила Ира.
— Одной любви мало. Надо еще иметь желание построить нормальные здоровые отношения, в которых каждому будет комфортно. Весь вопрос в том, чтобы у мужчины было то, что нужно женщине. И наоборот. И чтобы они оба честно признали свои потребности. Ты можешь, не кривя душою, не лукавя, сказать, какая ты и что тебе надо от мужчины?
Ира зажмурилась и как заклинание пробормотала:
— Я агрессивная, экспансивная, остервенелая от обид, недоверчивая. Я взрываю за собой мосты и вижу в людях врагов. Поэтому мне нужен человек, который пройдет через минное поле, проложит переправу, не поверит своим глазам, увидев танковую броню, поймет меня и даст ощущения спокойствия. Рядом с таким мужчиной я поверю в мир, саму себя, счастье; стану спокойной, щедрой, солнечной.
Генрих улыбнулся:
— Что бы он смог это сделать, ты должна дать ему, то есть мне, шанс.
…
— Я могу быть откровенным? — Генрих подался вперед и, невзирая на сгустившийся сумрак салона, Ира увидела горячечные огоньки в его глазах. Дурацкая суббота играла в странные игры. Неужели Генрих в третий раз повторил свой вопрос? Неужели он еще не расставил все свои кованые точки над ее горемычными «і»? А может быть, все только кажется и обличительные речи Сологуба звучат лишь в ее воображении?
На всякий случай Ирина уточнила:
— Не стоит. В принципе я все про себя знаю. Мне действительно не просто найти нужного человека и достаточно сложно с ним сойтись. Но это не повод принимать твое предложение.
Ответить Сологубу помешал телефонный звонок. Нашелся любимый сын и, обнаружив обилие вызовов, всполошился.
— Да, Костенька. Да, нет, не могу сейчас. В общем, авария. Кошмар, завтра приходи с утра пораньше, пожалуйста. Пока.
