Майкл Корда - Богатство
– Ты можешь не простить меня, если я расскажу тебе все.
– Возможно. Но мое прощение тоже не имеет значения. Я не Бог, в конце концов. Единственно, что важно, чтобы ты простила себя с а м а. И чтоб я был способен помочь тебе в этом.
– Ты уже помог.
– Я польщен. Возможно, мне следовало сделать карьеру психиатра.
– Это мне не нужно. – Она положила олову ему на плечо и расслабилась. В темноте ничто в прикосновении к его телу не выдавало его возраст. Прочный – вот он какой, во всех отношениях. Он напомнил ей могучее дерево, из тех, что способны простоять века, как в реликтовых лесах Калифорнии. В нем была надежность и сила,как в этих деревьях. На него можно опереться, и никогда не упасть.
За всю свою жизнь она ни с кем не чувствовала себя ближе – ни разу с тех дней, когда отец все еще заходил к ней в комнату, чтобы поцеловать ее на ночь.
Она уснула быстро и без сновидений.
Глава 5
Саймон почти никогда не заходил в офис, и когда он явился, как всегда, щеголеватый, ясно было, что он хочет поговорить.
– Мне казалось, что я уже никогда не смогу связаться с тобой по телефону. Прошлой ночью я звонил тебе дважды – нет ответа. Черт, звучит, как строка из "Битлз". Тебе, знаешь ли, стоит иногда включать автоответчик.
– Я себя не очень хорошо чувствовала, поэтому отключила телефон и рано легла спать. – Артур не просил ее сохранять тайну, но ее отталкивала мысль рассказать кому-либо об их связи, даже Саймону.
– Шутишь? Для девушки, которая рано ложится спать, у тебя не слишком выспавшийся вид. – Он пристально посмотрел на нее и вздохнул. – Послушай, если у тебя еще кто-то есть, это не такое уж большое дело. Мы ведь не давали друг другу никаких таких обещаний, правда?
Это была неправда. Она давала в точности такое обещание, так же, как и Саймон, хотя обставил его столькими оговорками, ссылками и околичностями, что оно уже казалось совершенно лживым. И уже тогда она догадывалась, что Саймон говорит только то, что ей хотелось бы слышать, но решилась поверить ему.
Она промолчала.
– Это кто-то, кого я знаю?
– Я не хочу говорить об этом,Саймон. Честно.
– Послушай. Мы все равно давно уже не были вместе. Может быть, все к лучшему, правда?
– Правда, – автоматически ответила она. Саймон имел склонность говорить, как самоучитель по психологической поддержке, особенно, когда пытался сохранить хорошую мину при плохой игре.
– Ты ведь не собираешься увольняться?
– Конечно, нет. Я даже не сказала, что у меня кто-то есть. Ты преувеличиваешь, Саймон.
– У меня же есть глаза, Господи помилуй. Я просто не хочу, чтобы ты уходила, потому что влюбилась в кого-то еще. Ты мне нужна.
Она подняла брови. Саймону несвойственно было признавать, что он нуждается в ней, чтобы справиться с делами. У него что, какие-то неприятности?
– Кажется, ты произвела сильное впечатление на старого Баннермэна, – пояснил Саймон.– Мне звонил его представитель. Похоже, старик хочет,чтобы м ы, – Саймон выделил слово "мы", – продолжали подбирать, я цитирую: "работы первоклассных современных художников". Баннермэн ищет мастеров "ведущего уровня" – это снова цитата. Иными словами, коллекция крайнего риска.
– М ы?
– Это было подчеркнуто. Ты и я. Ты, часом, не дала как-нибудь старику понять, что ты эксперт в области искусства?
– Нет. Хотя, возможно… не намеренно.
– Не намеренно? Просто случайно вырвалось? Тебе должно быть стыдно лгать человеку в таком возрасте! Так вот – отныне ты эксперт по искусству. Почему нет? Бог свидетель, настоящие знают отнюдь не больше. Я спросил, правда ли, что Баннермэн хочет построить музей, но он не знал – или не сказал. При тебе Баннермэн ни о чем подобном не упоминал?
– Ни словом.
Саймон посмотрел скептически.
– Но должны же вы были о ч е м-н и б у д ь говорить, когда обедали.
Саймон, напомнила она себе, еще не в курсе ее быстро развивающихся отношений с Артуром Баннермэном. Он был слишком занят, демонстрируя, что не нуждается в ней, просто исчезая из виду. Его излюбленный способ наказывать ее являл собой комбинацию отсутствия и молчания – он мог уехать по делам в Калифорнию или в Лондон на несколько дней, не сказав ей, так что она обнаруживала, что он в отьезде, только, когда он звонил, или когда об этом упоминал кто-то другой. Прежде это ранило, теперь не имело значения.
– Мы говорили о молочном хозяйстве.
Саймон снял темные очки и уставился на нее. Он ненавидел, когда над ним смеялись. Несколько мгновений он смотрел на нее, потом решил, что она не шутит.
– Как бы то ни было, это сработало, – фыркнул он. Когда увидишься с ним снова,продолжай говорить о коровах. О н говорит, что выделяет пятьсот тысяч долларов, д л я н а ч а л а! Слушай, мне нужна твоя помощь. Он, кажется, доверяет тебе. Как ты думаешь, он знает, чего хочет?
Она взглянула на исхлестанную ветром и дождем улицу. Тротуары были полны конторскими работниками, спешившими по домам.
Богатство Баннермэна снова сработало, подумала она. Артур использует свое положение, нажав, ради нее, на какие-то невидимые рычаги. В перспективе это даже ничего не будет ему стоить. Саймон, с его связями, конечно же, найдет те произведения искусства, которые ищет Баннермэн, и пятьсот тысяч долларов Артура удвоятся и утроятся. Прикосновение Мидаса – ничто в сравнении с прикосновением Баннермэна.
– Думаю, он знает, чего хочет, Саймон. Он точно знает, чего хочнт.
– Ты скоро снова с ним встретишься?
– Не знаю, – осторожно ответила она. – А что?
– Если встретишься, скажи, что я бы тоже хотел с ним увидеться. Мне бы не хотелось действовать через какого-нибудь посредника из семейной юридической конторы Баннермэнов.
Артур бы в любом случае захотел бы действовать через какого-нибудь посредника, подумала она, но вслух не сказала.
– Не думаю, что он меня позовет. Наверное, я просто попалась ему на глаза, когда продала ему Бальдура. И я бы не стала излишне переоценивать его внимание.
– Я тоже. Вот почему я хочу ковать железо, пока горячо. Кроме того, никогда не знаешь, что у них на уме, у этих богатых стариков. Взгляни на Тимми де Гартунга! Он попался на глаза Полу Гетти, когда Клаус фон Бюлов позволил старику вывернуться у него из рук, и кончилось тем, что Тимми покупает большинство картин для музея Гетти. Миллионы и миллионы долларов. Десяти процентов, которые получает Тимми, достаточно, чтобы сделать его богатым. Не считая того, что ему удалось прикарманить…
– Я буду это помнить.
Саймон взял ее за руку.
– Как бы там ни было, мы станемся друзьями? Хорошо?
– Да. – Это была правда. При всех своих недостатках Саймон б ы л ее другом. С дружбой с Саймоном она вполне могла справиться, это любовь к нему делала ее несчастной.
– Я никогда не был ревнив, – сказал Саймон, как всегда, хвастаясь достоинствами, которыми не обладал. – Я р а д видеть тебя счастливой, действительно рад. Все, что я хочу сказать – мы не должны становиться чужими, просто потому, что ты кого-то встретила. Может, приведешь его как-нибудь пообедать?
– Ну, пока еще нет.
– Это что, большая тайна? Это не один из моих друзей? Не то, чтоб я был против… – поспешно добавил он.
– Ничего подобного.
– Уж не женат ли он? Ты меня знаешь, я не болтлив.
– Он не женат, Саймон.
– Завтра я обедаю с несколькими друзьями – Ферди и Морганой, знаешь, они снова вместе, Жан-Клодом и его новой девушкой, короче, ты всех знаешь. Возможно, потом мы отправимся в новую дискотеку Карима Палеви. Почему бы тебе не привести его?
Она попыталась представить себе Артура Баннермэна за обедом в обществе Ферди де Брассе, однокашника Саймона, который был занят тем, что растрачивал одно из крупнейших состояний Бельгии, и столько раз бывал задержан в аэропортах за провоз кокаина ("только для собственного употребления, дорогуша"), что родственники, в конце концов, были вынуждены купить ему ватиканский дипломатический паспорт, или Карима Палеви, который надевал пиджаки от Армани поверх черной футболки, и в качестве парадного костюма предпочитал черный кожаный смокинг.
– Не думаю, что это сработает, Саймон, – осторожно заметила она.
Он одарил ее взглядом человека, считающего, что вправе оскорбиться, но не уверен в этом, как если бы она намекнула, что он и его друзья не соответствуют стандартам ее любовника, какими бы они ни были – предположение, которое ей было очень трудно оспорить, потому что это была правда.
– Он богат?
– Да, у него много денег.
– Ну, это хоть что-то.
Если бы он знал, подумала она, глядя, как он драпирует шарф поверх пальто на европейский манер, и тщательно натягивает перчатки, чтобы они не морщили.
– Надеюсь, с ним хоть весело?
– Ну, он предпочитает спокойный образ жизни.
– Если это то, чего ты хочешь…
И этого никогда не хотел Саймон, подумала она, когда он выходил.
