Викас Сваруп - Вопрос — ответ
— Лайджванти, Лайджванти, погоди. Если я тебе правда как брат — послушай моего совета. Выкинь свою затею из головы. Поверь, у меня уже были стычки с законом, и добром это не кончается. Вместо того чтобы гулять на свадьбе, ты станешь пилить оконные решетки в тесной камере.
— Какие же вы, мужчины, слюнтяи! — презрительно морщится горничная. — Плевала я на твой совет. Сделаю то, что должна, и все тут.
В отчаянии я прибегаю к испытанному средству.
— Хорошо, Лайджванти. Не веришь мне? Ладно. Тогда поверь вот этой волшебной монетке. Она никогда не подводит. Давай узнаем, что она скажет. Если выпадет орел, ты отказываешься от своего плана. Решка — поступай как знаешь. Годится?
— Годится.
Кидаю денежку. Орел. Горничная вздыхает:
— Похоже, сама судьба против меня. Что же делать? Поеду в деревню. Староста — мой знакомый; может, он ссудит нужные деньги? А ты забудь о нашей беседе.
Три дня спустя служанка запирает комнату на замок, берет неделю выходных и уезжает.
— Хватит уже тебе работать проституткой, — говорю я Ните.
Девушка устало кивает:
— Радха не дожила и до двадцати лет. Я так не хочу. Забери меня отсюда, Раджу.
— Обязательно. Потолковать об этом со Шьямом?
— Да, без его согласия не обойтись.
Вечером я отвожу сутенера в сторонку.
— Послушай, Шьям, я влюбился в Ниту и хочу на ней жениться. Она больше не будет работать в публичном доме.
Мужчина глядит на меня как на мелкое насекомое.
— Ага. Стало быть, это ты забиваешь ей голову всякой чепухой? Значит, так, щенок. Никто не имеет права отпустить девчонку из борделя, кроме меня. А я не собираюсь этого делать. Нита — гусыня, которая несет золотые яйца. Вот и пускай несет как можно дольше.
— Другими словами, ты никогда не позволишь ей выйти замуж?
— Позволю, но при одном условии. Жених должен будет возместить моему заведению все убытки.
— Сколько это?
— Ну, скажем… четыре лакха. Достанешь ты мне такие деньги? — Сутенер хохочет и прогоняет меня.
Вернувшись во флигель, я пересчитываю сбережения. Всего четыреста восемьдесят рупий. Не хватает каких-то трехсот девяноста девяти тысяч пятисот двадцати.
От злости мне хочется удавить мерзавца собственными руками.
— Шьям никогда не разрешит нам пожениться, делюсь я с Нитой на следующий день. — Единственный выход — бежать отсюда куда глаза глядят.
— Только не это! — пугается девушка. — Его громилы достанут нас хоть из-под земли. Чампа в прошлом году пыталась уехать с мужчиной. Когда их нашли, ему переломали ноги, а девушку морили голодом целых десять дней.
— Тогда мне придется убить Шьяма, — произношу я с мрачным блеском во взгляде.
— Не надо! — пылко восклицает Нита. — Обещай, что никогда этого не сделаешь.
— Почему? — изумляюсь я.
— Потому что он мой родной брат.
У флигеля останавливается джип с красной мигалкой. Во дворик высыпают констебли. Нам опять велят выйти из флигеля.
— Слушайте, бездельники! — объявляет новый инспектор. — Случилось нечто серьезное. Из дома Свапны Деви похищено алмазное ожерелье. У меня есть веские причины подозревать одного из вас, ублюдков. Так что либо вор чистосердечно во всем сознается, либо я сам его найду и выдеру как следует.
Страшная догадка мелькает у меня в голове. Лайджванти! Потом я вижу запертую дверь и с облегчением перевожу дух. Хорошо, что служанка не стала красть ожерелье. Думала, никто не заметит, а вот поди ж ты! Полиция примчалась во мгновение ока.
И снова нас допрашивают одного за другим. И опять повторяется сцена с Шанкаром.
— Имя? — бурчит инспектор.
— Юдродв, — отвечает мальчик.
— Что ты сказал?
— Ч Шодндп, Ыкрч Нсгбщ Юдродв.
— Издеваешься, недоносок?
Полицейский начинает заводиться, но я объясняю, в чем дело, и он отмахивается от моего соседа, как от мухи.
На этот раз констебли уезжают с пустыми руками. Без ожерелья и даже без подозреваемого.
Вечером в окрестностях Тадж-Махала умирает шелудивая собака с черными пятнами на шкуре, однако до этого никому нет дела.
Назавтра Лайджванти возвращается из деревни — и тут же попадает под арест. Потный констебль тащит ее из флигеля к джипу с красной мигалкой. Несчастная безутешно рыдает.
— Абдул, — в полной растерянности обращаюсь я к садовнику, — за что ее забирают? И почему Рани-сахиба не заступится? Ведь это же лучшая горничная на свете!
Мужчина усмехается:
— Мадам сама и сдала служанку полиции.
— Но почему?
— Потому что Лайджванти взяла из сейфа ожерелье с алмазами. Его нашли в ее доме, в деревне.
— Откуда Свапна Деви могла узнать? Горничной даже не было здесь, когда украшение пропало!
— Лайджванти оставила явные улики. Дело в том, что никуда она не уезжала. Заночевала в Агре и вечером незаметно прокралась в дом. Рани-сахиба как раз ушла на праздничный ужин, а перед этим, сидя на кровати, долго делала себе прическу, и несколько заколок и булавок остались разбросаны поверх атласного покрывала. Представь себе: ночью мадам возвращается и видит, что все они аккуратно сложены на туалетном столике. Свапну это сразу насторожило. А когда она проверила сейф и недосчиталась одного ожерелья, то мигом смекнула, кто именно побывал в комнате.
Я хлопаю себя по лбу. Выходит, наша Лайджванти осталась лучшей горничной до конца, даже решившись на преступление!
Пытаюсь уговорить хозяйку флигеля сменить гнев на милость. Но Свапна Деви неумолима:
— У меня здесь приличный дом, а не богадельня. Вечно вы, бедняки, пытаетесь жить не по средствам. Надо же, что надумала: пышную свадьбу ей захотелось! По одежке протягивай ножки, вот и не попадешь в беду.
В этот миг я действительно ее ненавижу. Хотя, возможно, она права. Лайджванти совершила роковую ошибку, попытавшись пересечь запретную черту, которая отделяет безбедное существование богатеев от нашей убогой жизни. Не стоит мечтать «на широкую ногу». Чем выше вознесут тебя грезы, тем больнее падать. Поэтому лично я ограничиваюсь очень скромными, легковыполнимыми желаниями. Например, хочу жениться на проститутке, заплатив ее сутенеру каких-то четыре лакха.
Не успеваю опомниться после ареста Лайджванти, как судьба наносит новый ужасный удар.
Шанкар заходит ко мне и падает на кровать. Вид у него усталый. Мальчик сетует на ломоту в руках и коленях.
— Ч Ндфспкп, — жалуется он.
Трогаю лоб: у соседа температура.
— Ты простыл, Шанкар. Иди к себе, отдохни, а я схожу за лекарством.
Мой друг печально встает и на цыпочках отправляется к себе. Какой-то он сегодня взвинченный, беспокойный.
Немного погодя мальчик принимает из моих рук обезболивающее, однако его состояние продолжает ухудшаться. На следующий день Шанкару становится совсем плохо. Он уже не может шевельнуть ладонью и кричит от боли, стоит зажечь свет. С огромным трудом измерив соседу температуру, остолбенело смотрю на градусник. Тридцать девять и четыре. Нужно звать врача, и немедленно!
Доктор из бесплатного диспансера наотрез отказывается идти со мной, так что приходится обращаться в частную клинику. За восемьдесят рупий терапевт навещает Шанкара и после осмотра спрашивает, не замечал ли я у друга в последнее время каких-нибудь ран или царапин. Вспоминаю злосчастное ободранное колено. Доктор качает головой и объявляет диагноз. Мальчик подхватил бешенство — скорее всего заразился от бродячей собаки. Необходимо было сразу же сделать ему инъекции человеческой диплоидной вакцины, а также иммунного глобулина. А теперь поздно. Состояние слишком серьезное. Вскоре сосед почувствует отвращение к воде. Начнет вести себя возбужденно, видеть галлюцинации. Потом будут судороги, буйные припадки. Голосовые связки парализует, и он окончательно перестанет говорить. Под конец Шанкара ждет кома и остановка дыхания. Иными словами, смерть. И все это в течение двух суток.
Врач выкладывает ужасные подробности в обычной бесстрастной манере. Я совершенно раздавлен горем. Даже при мысли о том, что мальчика не станет, на глаза наворачиваются крупные слезы.
— Доктор, неужели ничего нельзя сделать? — принимаюсь умолять я.
— Вообще-то, — мнется он, — месяц назад так оно и было. Сейчас американцы прислали какую-то новую, экспериментальную вакцину. Она продается только в аптеках «Гупта фармаси»…
— Я знаю одну такую.
— … Но вряд ли тебе это по карману.
У меня падает сердце.
— Что, очень дорого?
— Примерно четыре лакха.
Забавно. Излечение Шанкара стоит столько же, сколько требует Шьям за свободу Ниты. А у меня в кармане целых четыреста рупий. Трать куда хочешь!
Не знаю, где достать такие деньги. Но не бросать же мальчика одного, и я решаю забрать его к себе. Поднимаю приятеля на руки. Он почти мой ровесник — а легкий как перышко. Руки и ноги безжизненно свисают по сторонам. Будто не человека несу — тряпичную куклу. Положив Шанкара на кровать, устраиваюсь на каменном полу. Пора отплатить за доброту, которой он встретил меня два года тому назад — а кажется, что двадцать.
