Эмилия Прыткина - Свадебный переполох
– Я сразу сказала, что она непутевая. Пе-ре-вод-чик, что с нее возьмешь. И семья у вас непорядочная, – язвительно заметила Вардитер Александровна.
– Это кто еще непорядочный! Да я тебе глаза выцарапаю! Да я тебя со света сживу! Да ты… – заорала в трубку Арусяк-старшая и стала называть старуху такими словами, что Аннушке с мужем пришлось вдвоем оттаскивать ее от телефона.
– Пустите меня! Пустите! Я все равно до нее доберусь! – кричала бабка, оказывая яростное сопротивление.
Целую неделю Аннушка обхаживала мужа, выполняя любые его капризы и периодически намекая на то, что пора сменить гнев на милость и пригласить в гости родителей Тимофея, пока дочь не совершила еще какой-нибудь безумный поступок. Погос Мурадян хмурил брови, но свое решение сообщать не спешил.
Через неделю Петр Мурадян вышел из дома и ушел в неизвестном направлении.
– Куда ты, Петенька? – попыталась удержать его Аннушка, заметив хищный блеск в глазах мужа.
– Не твое дело, женщина! Я иду решать судьбу дочери! – Петр грозно сдвинул брови и покосился на дверь комнаты, где сидела Арусяк.
– Господи, только бы беды не натворил! – Аннушка молитвенно сложила руки.
– А если и натворит, так тому Симофею и надо: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Пусть знает наших – мы народ горячий, – ехидно усмехнулась бабка Арусяк.
– Молчали бы уже, типун вам на язык, – вздохнула Аннушка.
– И что за имя такое – Симофей? – пренебрежительно фыркнула свекровь.
– Имя как имя! Все же лучше, чем Погос! – отрезала Аннушка и, не желая продолжать разговор, удалилась в свою комнату.
– Э-эх, ашхах-ашхар[15], – цокнула языком Арусяк-старшая и пошла к соседке Хамест пить кофе.
Петр Мурадян вышел из дома, поймал такси и скомандовал:
– В театр меня вези.
– В какой? – спросил водитель. – Их у нас много.
– Какой, какой… Не знаю названия, помню только, где находится. Ты вези по всем театрам, а я скажу, где остановить. Не переживай, заплачу хорошо. Сто долларов хватит?
– За сто долларов я тебя по всему Еревану три раза покатаю, братец-джан, – улыбнулся водитель и дал газу.
Катался Петр часа три. Возле каждого театра он выходил из машины, присматривался и отрицательно качал головой:
– Нет, не этот, тот театр серого цвета был.
Наконец Петр Мурадян поднял палец и воскликнул:
– Вот он! Тормози.
Расплатившись с водителем, Петр выскочил из машины и пошел по направлению к театру.
– Спектаклей сегодня нет, билетов на завтра тоже нет, – выпалил вахтер.
– Мне спектакли не нужны. Арминэ Асатрян здесь работает?
– Здесь, но к ней нельзя так, надо заранее договариваться, – испуганно промямлил вахтер, пытаясь закрыть проход своим тщедушным телом.
– Мне можно. Скажи ей, что Погос Мурадян пришел, – ответил Петр, присаживаясь на стул.
– Сейчас поинтересуюсь… Если вы из министерства культуры, то вчера ваши уже приходили… Мы не виноваты, что спектакль сорвался, у нас… у нас… как это говорят за границей, как же это, а, у нас форс-майор, – засуетился вахтер.
– Иди, я тебе говорю, не зли меня!
Вахтер скрылся в глубине коридора.
Не прошло и минуты, как послышался цокот женских каблучков и восторженный голос:
– Погос, ты ли это?!
Погос Мурадян поднял глаза и оторопел: перед ним стояла тучная крашеная блондинка с крючковатым носом, большим ртом и двойным подбородком.
«Вот что время с людьми делает», – подумал Погос Мурадян, пытаясь отыскать в лице стоящей перед ним женщины хоть одну черточку некогда горячо любимой им одноклассницы.
– Здравствуй, Арминэ, – улыбнулся он.
– Здравствуй, столько лет не виделись, здравствуй, дорогой! – Женщина обняла Петра и с умилением посмотрела на него: – Все такой же красавец! – Потом повернулась к вахтеру и пригрозила пальцем: – Меня ни для кого нет, даже для министра культуры!
Вахтер кивнул и занял свое место.
В кабинете Арминэ заварила кофе, уселась в кожаное кресло и нежно посмотрела на Петра:
– Рассказывай, дорогой!
Петр вздохнул, закурил и начал свой рассказ. Арминэ внимательно слушала, кивала и улыбалась.
– Да, драться ты зря полез, – вздохнула она, когда Петр дошел до описания сцены в кафе.
– Не сдержался, – виновато шмыгнул носом Петр и продолжил свою историю.
– Так чем я могу тебе помочь? – поинтересовалась Арминэ, ожидавшая услышать от Погоса Мурадяна совершенно другую историю – исповедь со словами раскаяния в том, что когда-то он пообещал на ней жениться и не выполнил обещания.
– Я тут подумал: ты в театре работаешь, есть у тебя наверняка актрисы красивые, молодые. Давай проверим этого Тимофея, что он за птица, – замялся Петр.
– А, это запросто! – Арминэ Асатрян вытащила из ящичка в столе папку с фотографиями и стала ее листать:
– Вардуи Мелконян, специализируется на сборе информации о семье жениха или невесты. Вынюхает все!
– Мне вынюхивать не надо, мне бы… ну… соблазнить… проверить… – покраснел Петр Мурадян.
– И соблазним, и проверим. Надо проверять со всех сторон. Мало ли, семья у них непорядочная, или сам он… – прищурилась Арминэ, пытливо всматриваясь в Погоса.
– Согласен, – кивнул в ответ Погос, вспотевший от волнения.
– Смотрим дальше: вот, Лилит Егиазарян, очень способная девочка. Трижды срывала помолвки по просьбам отцов невест. Проверит по высшему классу!
– Нет, мне она не нравится: она блондинка, а нужна брюнетка, – запротестовал Петр.
– Тогда Сюзи Петросян, брюнетка, красавица, дело свое знает.
Погос Мурадян внимательно посмотрел на фотографию, почесал подбородок и вздохнул:
– Ладно, давай!
– Вот и хорошо, вот и славно! – Арминэ потерла руки, достала калькулятор и стала что-то считать, бормоча себе под нос: – Та-ак… платье вечернее, макияж, деньги на такси, завтрак, обед, соседям взятки, та-ак… итого пятьсот долларов! Вот! – Она щелкнула пальцами, протягивая Петру калькулятор.
– Да у тебя тут целый бизнес, все предусмотрено, – усмехнулся Петр.
– А что ты хочешь, Погос-джан, культура нынче в плачевном состоянии, приходится выкручиваться. Не зарывать же людям талант в землю, вот и стараемся, – вздохнула Арминэ, прикуривая.
– По рукам. Когда ждать результат? – поинтересовался Петр.
– Через неделю. Мы работаем оперативно! – не без гордости ответила Арминэ.
– Долго что-то, – задумался Петр, испугавшись, что Арусяк, чахнущая не по дням, а по часам, выкинет еще какой-нибудь фортель.
– Хорошо, четыре дня устраивает? Но придется доплатить еще двести пятьдесят долларов за срочность!
– Ладно, – ответил Петр, готовый выложить за счастье дочери все свое состояние.
– Через четыре дня приходи за ответом. – Арминэ протянула Петру руку.
Петр откланялся и поехал домой.
Весь вечер, к удивлению близких, Погос Мурадян находился в самом что ни на есть замечательном настроении. За ужином он даже попытался наладить отношения с дочерью и стал рассказывать смешные истории из ее детства, но та, поковыряв вилкой в тарелке и почти ничего не съев, отправилась скорбеть в свою комнату.
– Ничего, ничего, скоро все наладится, – улыбнулся Петр.
– В третьем подъезде есть хороший парень, Мхитар. Надо бы сходить к ним в гости, – сказала как ни в чем не бывало бабушка Арусяк, косясь на невестку.
– Потом, мама, потом, – отмахнулся Петр Мурадян и побежал в большую комнату смотреть футбол.
– Что это с ним? – поинтересовалась Аннушка.
– Что-что, довела мужа, э-эх, – отмахнулась Арусяк-старшая.
Как ни пыталась Аннушка выведать у Петра, что происходит, как ни ублажала его, он молчал, как партизан на допросе, и обещал рассказать все через четыре дня.
К концу четвертого дня Петр Мурадян стал нервничать, метаться по квартире и, улучив момент, когда каждый был занят своим делом, позвонил Арминэ.
– Приходи сегодня часов в семь вечера, – ответила Арминэ.
– Конечно, Арминэ-джан. В семь вечера я у тебя, коньяка принесу, выпьем с тобой за наш успех, – прошептал Петр, положил трубку и оглянулся: позади стояла бледная как полотно Аннушка.
– Подлец, подлец… – всхлипнула она.
– Я… я… Аннушка, да я… – засуетился Петр.
Аннушка гневно посмотрела на мужа, влепила ему пощечину и побежала в спальню, где упала на кровать и забилась в горьких рыданиях. Понимая, что у него есть два выхода: либо рассказать жене всю правду, либо подавать заявление на развод, Петр Мурадян присел рядом и выложил все как на духу.
– Дикарь ты, Петя! Варвар! Дикарь! Чай, мой отец тебя не проверял, не рыскал, как собака, не вынюхивал, а ты… Как дочери в глаза смотреть будешь? Господи, бедная моя девочка, бедная девочка! – Аннушка схватилась за голову и вновь зарыдала.
– Ну, твой отец не армянин, – вздохнул Петр. – Мне и самому неловко, но сделанного не воротишь. Поедешь со мной?
– Поеду, – ответила Аннушка, утирая слезы. – Посмотрю, что там за информатор.
