Евгений Попов - Тихоходная барка "Надежда" (Рассказы)
Он сказал длинную речь.
- Как то всем хорошо известно, история России иногда изобиловала неожиданными поворотами и событиями.
Например, в 1812 году Россия воевала с Францией, где участвовало много гусар, пехоты и артиллеристов, а французы сожгли Москву и, отступая, умирали.
Один из таких умирающих и был мой молодой прапрадедушка, которого подобрала русская казачка и ухаживала за ним, любя.
Как-то она спросила прапрадедушку:
- Каково же твое имя, мой милый французик?
На что прапрадедушка, пережив ужасы несправедливой и захватнической войны, глухо отвечал:
- Я есть негодяй, хулиган. Я по-французски называюсь шенопан.
И прапрадедушка разволновался и в волнении стал пахать русскую землю, а появившиеся вслед его дети стали носить фамилию Шенопины дети, или просто Шенопины. Из чего явствует, что сам я как потомок оказываюсь французом и поэтому мне положено жить в Париже.
Мы, собравшиеся, с возмущением встретили нелепую речь новоявленного француза и стали доказывать Шенопину его неправоту, образовавшуюся за истечением длительности срока пребывания его семьи в России.
Но он твердо стоял на своем и говорил, что иногда ночью, открыв глаза, чувствует запах цветущих каштанов, вязов и буков, бредит якобы клеверными запахами полей своей родины.
От таких слов сердца некоторых стали смягчаться. А когда Шенопин пообещал, что по приезде во Францию будет вступать во Французскую коммунистическую партию и тем самым не отойдет от классовой борьбы, то все сомнения окончательно были решены в его пользу.
— Валяй, коли так, дружище, - добродушно прогудел Епрев и крепко поцеловал Шенопина в щеки.
— Жми. Борись, - в волнении сказал жилец Куншин и потянулся губами к мочке уха Шенопина.
Перецеловавшись со всеми присутствующими, Шенопин сел в поезд и уехал в Париж.
Там он теперь и живет, а как - неизвестно. До сих пор, к сожалению, не прислал Вольдемар весточки. Мы читали "Юманите", но и там про него тоже ничего не пишут.
Так что иногда нам даже кажется, что он нас разыграл и вовсе не уехал во Францию, а завербовался куда-нибудь на передний край семилетки, где и работает, верша трудовые успехи. Вот черт! Но было же, было письмо из Парижа. Появился, наконец, и сам двойной эмигрант Орлов.
Орлов этот, кстати, оказался ужасный мерзавец. Даром что из Франции. Привез с собой псов. Щеголь. А они гадят на лестнице. Орлов! Если он прогрессивных убеждений, тогда зачем он такая сволочь? Мы ему говорили, чтобы он научил псов, а он не слушает. Он ночью ходит по квартире и поет твист. Он грубит. Он обзывается. Будем его за это обсуждать на товарищеском собрании. Он у нас догрубиянничает, француз проклятый!
Тихоходная барка "Надежда"
Раз два мужика - Тит и Влас - решили начать новую жизнь. Они решили сдать бутылки и приобрести себе на эти деньги чего-нибудь полезного.
Вот они и принесли бутылки в трех сумках, а на дверях висит бумага: "Ушла. Скоро буду. Дуся".
- Может, и мы пойдем куда-нибудь еще? - засуетился нетерпеливый Тит.
А рассудительный Влас изрек:
- Сядь и не пурхайся! Куда ни пойдешь - везде все одно и то же.
Вот они и сели на ступеньку у дверей полуподвального помещения на улице Дубровского. Сидят и ждут с видом на реку Е.
А только тут подходит к полуподвальному помещению еще один человек, интеллигентный, в широком галстуке. У него не хватало каких-то там всего несчастных двадцати копеек, вот он и принес завернутые в газету две бутылки емкостью по 0,5 литра каждая.
Однако тоже наткнулся на "Ушла. Скоро буду. Дуся". А так как темпераментом и интеллектом интеллигентный человек превосходил Тита и Власа, вместе взятых, то он тогда нецензурно выругался, швырнул пакет под дверь и пошел достать мелочи в другое место.
Вот на этом-то пакете и остановилось зрение Тита. Тит и говорит Власу:
- Смотри-ка, чо там?
На что рассудительный Влас отвечает:
- Смотри-ка! Вон видишь - идет по реке Е., впадающей в Ледовитый океан, тихоходная барка "Надежда", на
которой мы с тобой оба работали.
Но Тит его не послушал. Он коршуном кинулся к свертку и обнаружил, что бутылки интеллигентного человека уже обе разбитые.
- Об чем ты и сам бы мог догадаться, - сказал Титу рассудительный Влас. И прикрикнул: - А ну-ка не
мшись! Смотри-ка лучше на реку Е. Видишь - она уже почти прошла, тихоходная барка "Надежда", на которой мы с тобой оба возили дрова. Тит воскликнул в ответ:
- Ах, зачем же я буду смотреть на эту падлу-барку и на гада-капитана товарищ Кривицкого?
Влас сухо поморщился, а Тит отвел глаза и вздохнул:
- Не смотри на меня, как Ильич на буржуазию, Влас! Всему свету известна твоя доброта, и лишь потому я не
смотрю на тебя, как буржуазия на Ильича, Влас! Подумай, что ты делаешь, Влас?! Ведь ты любуешься ничтожной баркой "Надежда", Влас! Ничтожной баркой, спутавшей нам обоим жизнь, Влас!
Так сказал Тит, и Влас был вынужден с ним согласиться.
По инерции они оба все еще глядели на воду, а потом Тит предложил:
- А не прочитать ли нам ту газету, в которой дурак нес бутылки? Может, мы хоть там найдем что-либо полезное или поучительное? А тем временем и Дуська придет.
И они оба взялись читать газету. И вот что из этого вышло.
Они оба читали длинную газету. Читали, читали, читали... Тит со многим соглашался и кивал головой. Влас тоже соглашался, но головой не кивал, потому что у него на шее вскочил фурункул.
То есть чтение газеты доставило им обоим много радости. Но вот что из этого вышло.
- А все-таки хорошо пишут, - сказал Тит, отбрасывая газету. - Мы бы с тобой так никогда не смогли написать.
Наступило гнетущее молчание.
- Как... как? Что ты сказал? Чтобы мы с тобой не смогли так написать? - только и успел вымолвить пораженный Влас. - Чтобы мы с тобой! Орлы! Орлы, которые не боятся никого и ничего на свете! Мы бы с тобой так ни когда не смогли написать?
Только и успел вымолвить, пораженный, как слезы крупными гроздьями упали из его круглых глаз на землю.
Тит окаменел. А Влас продолжил, скрывая рыдание:
- Теперь я понимаю, почему нас списали с тихоходной барки "Надежда"! Вовсе не потому, что мы оба- бичи! Вовсе не потому! А потому, что ты - сука, а не матрос! Ты согнулся! Ты стал трус! А я остался орел! А ты согнулся!
Тут Тит не выдержал. Подскочил, и они оба стали драться, кататься в пыли по летней сибирской почве. В непосредственной близости от великой реки Е. Осуждаемые взглядами других граждан, постепенно скопившихся у дверей полуподвального помещения в чаянии сдачи пустой посуды.
Так печально закончилось чтение длинной газетной статьи двумя бывшими матросами. А ведь могло оно закончиться совсем по-иному - более светло, более радостно. Но этому помешали вышеописанные зловредные обстоятельства!
А какую они статью читали - я не знаю, я и забыл. Да и не это важно.
Контакт с югославскими комсомольцами
Одна знакомая девица все мечтала за границу съездить. С этой целью она подкопила деньжонок и приобрела путевку в Социалистическую Федеративную Республику Югославию.
Написала девица свою краткую автобиографию, а также вызвали ее для беседы в одно официальное место. Где вопреки ожиданиям приняли девицу не в отдельном кабинете, а в конференц-зале. Кабинет оказался занят по каким-то другим, более насущным делам.
Девица, трясясь от страха, стояла перед комиссией, которая сидела на сцене за зеленым столом.
— А зачем вы едете в Югославию? - спросила комиссия голосом дамы в золотых очках.
— Давно интересуюсь культурой и историей этой страны, - четко отвечала девица с комсомольским значком.
Комиссия пошепталась и сказала:
- Советуем вам в Югославии установить контакт с югославскими комсомольцами и по приезде сделать доклад в вашей первичной комсомольской организации.
Так девица и оказалась в Югославии, а возвратившись оттуда, взялась рассказывать об этой солнечной стране своему любовнику, который по случаю выходного дня лежал в постели и курил, за неимением лучшего, папироску "Север".
— Я каталась на всех машинах. "Понтиак", "мерседес", "ягуар", "фиат". Яне каталась только в "ролс-рой-се". "Ролс-ройс" не попался мне в Югославии.
— "Ролс-ройс", - сказал любовник.
— Повел нас гид, приятный такой парень, Душан, на секс-фильм. А фильм - обычная скукота: текст - английский, титры - югославские.
— Титры, - сказал любовник.
— Меня хозяин гостиницы спрашивает: "Как зовут ту?" - "Люба", - отвечаю. Вот он и повторял потом все
время: "Аи, Люба! Аи, Люба". Больше по-русски ни бум-бум. Умора! И сам лично ее все время обслуживал. Предлагал, кстати, сочетаться законным браком в церкви. А та девочка такая умненькая, развитая. Она у нас была старшим группы. Он ей бутылку "виньяка" подарил и земляных орехов. Умора!
— Девочка, - сказал любовник.
— А конфуз-то вышел! Я прошу - передайте мне спички, а они как захохочут! Душан ко мне наклонился: "Ты
