Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я!
– Я помню имена! – нетерпеливо перебил Вадим.
– Да, извините. Что касается Оли, то факт близости Николай признает. Однако почему он стал ее насиловать – при том, что он по уши в нее влюблен и у них уже долгий роман, – он объяснить не может.
– Не может или не хочет?
– Правильный вопрос. Не знаю. Не понял. Не почувствовал. Вы же, помнится, тоже его не раскусили. – Марлен тут же попытался исправить бестактность. – Я имею в виду не ваше умение понимать людей, а его умение скрывать свои мысли. Парень-то очень закрытый.
– А с Олей вы не пытались встретиться?
– Извините, Вадим, но это глупый вопрос. Встречаться с потерпевшими для адвоката – чистой воды авантюра. Чтобы потом в суде она сказала…
– Понял, понял. – Вадиму стало неудобно за свой прокол. – Не подумал.
– Это для вас характерно! – назидательно заметил Марлен. – Трудитесь, юноша! Трудитесь! – Шеф вновь улыбался, протягивая Вадиму досье.
– «Они золотые»? – шутливо поинтересовался Вадим, вспомнив Паниковского и Шуру Балаганова.
– Не беспокойтесь, жене на булавки хватит! – На сей раз Марлен говорил о важном – о гонораре, по крайней мере он так понял вопрос Вадима. А потому был серьезен.
«Но не конкретен», – подумал Вадим и стал собираться.
Домой Вадим приехал в чрезвычайно хорошем расположении духа. Так с ним случалось и раньше: чем хуже или труднее ситуация – тем легче у него было на душе. Не всегда, конечно, но бывало…
Лена восприняла настроение Вадима как просто праздничное, новогоднее и стала приставать к нему с расспросами: как его Марлен встретил, какая у него стоит мебель, сколько комнат. И только когда поняла, что ничего интересного Вадим рассказать не может, а на прямой вопрос, зачем его Марлен пригласил, отвечать явно не хочет, вспылила:
– Какого черта! Почему я ничего не могу спросить? Может, ты вообще кого-то с Новым годом поздравлять ездил?! – Лену понесло.
– Знаешь что! Ты говори-говори, да не заговаривайся! – Вадим обозлился. – Кого поздравлять? Любовницу? Смотри – накаркаешь! По делу Марлен меня вызывал. По делу!!!
– По какому? – не остывала Лена.
– По важному!
– Опять секреты? Раньше ты от меня своих дел не скрывал. И помнится мне – не зря. Даже польза от меня некоторая была!
– Вот-вот! Польза! Кстати, либо «опять секреты», либо «ничего не скрывал». Ты уж определись! – Приподнятое настроение куда-то улетучилось. Сколько ни происходило таких стычек между Леной и Вадимом, привыкнуть к ее взрывному характеру он так и не мог.
– Хорошо! – Лена вдруг утихомирилась. – Прав. Меняю формулировку: раньше у тебя секретов от меня не было. Так больше устраивает? – Уголки ее губ чуть поднялись.
– Да, так больше. – Вадим почувствовал, что эта ее едва заметная улыбка неожиданно сняла все напряжение, раздражение, растерянность, которые навалились на него от перспективы вновь оказаться участником процесса об изнасиловании.
Вадим пересказал Лене разговор с Марленом. При этом основной упор сделал именно на то, что хотя Николай и признался в изнасиловании и это, похоже, вовсе не самооговор, но отказаться от его защиты он не может. И из-за Марлена, и из-за отношения к нему матери Николая.
К удивлению Вадима, Лена его полностью поддержала. «Это – особый случай, и твой обет не защищать убийц и насильников здесь не действует!» – будто отпуская ему грехи, вынесла свой вердикт Лена.
Через час в кабинет к Вадиму, изучавшему досье, переданное ему Марленом, неожиданно зашла Лена, бросив готовку на кухне, где к приходу гостей работа шла полным ходом. И это при том, что дверь была закрыта! «Вопиющее нарушение семейных традиций», – сказала бы Машка, заметь она это безобразие.
– Извини, я на секунду.
Вадим мрачно посмотрел на Лену, положил раскрытую папку на стол, откинулся в кресле и раздраженно бросил: «Слушаю!»
Беседу супругов, закрывшихся в кабинете, несколько раз пыталась прервать дочь, но каждый раз слышала из-за двери: «Маша, подожди! Мы разговариваем!» Наконец у нее появился убойный аргумент прервать родительскую беседу, и Машка им воспользовалась с открытым злорадством.
– Вы меня, конечно, извините. Я раньше пыталась предупредить. Но мясо сгорело окончательно. Уже дым по всей квартире!
Лена выскочила из кабинета с такой скоростью, что даже обычно очень расторопная Маша полностью увернуться от удара дверью не смогла. Правда, обошлось без слез, но легким синяком на локте…
Лена и Оля уже полчаса сидели в метро на скамеечке станции «Площадь Революции» под скульптурой революционного рабочего с револьвером. Дуло револьвера, отполированное тысячами мальчишеских рук, обожавших потрогать хоть не настоящее, но оружие, поблескивало на фоне темного металла всей скульптуры. Правда, говорившим было не до того.
– Ну объясни ты мне, как такое могло случиться? – мягко, но настойчиво напирала Лена. – Ты сама говоришь, что Коля тебя любит. Говоришь, что он пьяным не был. Что вы давно встречаетесь. Как в такой ситуации он смог тебя изнасиловать?
– Не знаю, – тихо отозвалась Оля. – Смог.
– А почему тогда ты не сопротивлялась? Почему не звала на помощь? – не отставала Лена.
– Потому… Потому что я тоже его люблю! – Ольга разревелась. Неожиданно, бурно и не сдерживая себя. – Люблю! – почти выкрикнула девушка. – Очень люблю, – уже тише, шмыгая носом, добавила Оля.
– Ну а если любишь, помоги. Не ему, а мне, моему мужу – понять, что произошло. Мой муж – очень хороший адвокат, если он будет знать правду, он обязательно что-нибудь придумает! – Лена понимала: слезы красноречиво свидетельствуют о том, что девочка вот-вот сломается и заговорит.
– А со мной что будет? Меня кто защитит?! – со слезами запричитала девушка.
– От кого? От Коли?
– При чем здесь Коля? Чего меня от Коли защищать? Он мне никогда ничего дурного не делал!
Следующие полчаса Оля говорила, не переставая, а Лена лишь изредка перебивала ее уточняющими вопросами. Ну а к концу разговора плакали они уже вместе, успокаивая друг друга по очереди… А москвичи, пробегая мимо этих странных девушек, на пару ревущих на скамеечке в метро, оборачивались и, не останавливаясь, неслись дальше по своим делам.
Вечером, дома, Вадим и Лена обменивались результатами работы за день.
Вадим был злющий, как никогда, поскольку Николай на контакт никак не шел. Мало того, к концу беседы прямо заявил Вадиму, что, если тот будет копать, он официально заявит ему отвод. Вадим спокойно объяснил, что адвокату заявить отвод нельзя. С одной стороны, это было правдой, поскольку отвод заявляется только судьям, прокурору или эксперту, а с другой стороны – обманом. От адвоката можно было отказаться, заявив соответствующее ходатайство суду. Такой отказ для суда носил почти обязательный характер. Единственным аргументом, немного успокоившим Николая, стало то, что его мама Осипову, и только Осипову, доверяет. Даже у Марлена дело забрала! Конечно, это было, мягко говоря, неправдой, но Вадим искренне считал, что сейчас он использует ложь во спасение.
Лена же, наоборот, пребывала в состоянии полета. Она со скоростью пулемета строчила полученной информацией. А удивленный, ошарашенный вид Вадима еще больше ее распалял. Щеки горели. Обычно мало курящая, Лена прикуривала одну сигарету от другой. И говорила, говорила, говорила…
За час до начала процесса Вадим постучал в дверь кабинета судьи.
– Здравствуйте, Николай Серафимович! Моя фамилия Осипов. Вадим Михайлович, – протокольно представился Вадим. – Я у вас в процессе защищаю сегодня Спицына.
– Да, – не очень приветливо, а скорее сугубо официально откликнулся судья. – Я знаю – видел ваш ордер в Деле.
– Я бы хотел с вами поговорить. Так сказать, неофициально.
Брови судьи медленно поползли вверх. В глазах появился оттенок неприязни, голова откинулась назад, а пальцы правой руки начали выстукивать дробь по столу.
– А может быть, будет правильнее все обсуждать в рамках процесса? Как это предусмотрено Уголовно-процессуальным кодексом? – Николай Серафимович даже не пытался скрыть раздражение, вызванное бестактностью еще достаточно молодого, но уже и не совсем юного адвоката.
– А это смотря какую цель вы преследуете. Если докопаться до правды – то лучше сейчас, если постановить обвинительный приговор во что бы то ни стало – то безразлично! – неожиданно для самого себя, а про судью и говорить нечего, огрызнулся Вадим.
– По какому праву вы так со мной разговариваете? – вспылил судья.
– По праву вашего защитника! А может, точнее, врача-сомнолога. Это те, что здоровый сон обеспечивают! – продолжал хамить Вадим, понимая, что при таком начале разговора выход только один – шашки наголо и вперед.
Несколько секунд судья с интересом рассматривал Осипова. Ему понравился злой азартный блеск в глазах Вадима. Кроме того, Николай Серафимович пытался вспомнить, где он раньше слышал эту фамилию. Точно! Кто-то из коллег, причем уважаемых им, рассказывал о встрече с Осиповым в процессе.
