Черешни растут только парами - Виткевич Магдалена

– Я тоже. Завтра я так побегу. – Я посмотрела на него. – Если, конечно, никто не будет меня преследовать.

– Завтра не будет, – твердо сказал он. – Точно.

Весь день я пыталась разгадать смысл его слов: его завтра вообще не будет на море или завтра он не будет за мной гоняться? Сегодня утром я еще убегала, а завтра мне уже хотелось с ним встретиться. Неожиданно для себя самой я улыбнулась при мысли, что смогу провести с ним следующий день.

Я думала, что холодным душем смою с себя эти мысли. К сожалению, не помогло.

На следующее утро я тоже вышла на пробежку. На всякий случай в то же самое время. Что скрывать: я надеялась увидеть его снова. Я определенно хотела этого.

Темп был довольно высокий. На этот раз я бежала без наушников, потому что хотела услышать его шаги прямо позади меня. Есть! Я с надеждой обернулась. Увы. За мной бежал паренек, которого я довольно часто встречала на лесных дорожках. Я приветственно махнула ему рукой и побежала на пляж.

– А значит, все-таки купание? – Марек вырос как из-под земли. Я была совершенно без понятия, как он оказался рядом со мной.

– А, это ты, привет, – улыбнулась я. – Какая встреча.

– Я же говорил, что буду. Просто я обещал, что не стану преследовать тебя.

– Точно, – подтвердила я.

– Ну так что, идем? – Он кивнул в сторону моря и стянул майку и шорты.

– Куда? Плавать? Ты с ума сошел?

– Вчера ты обещала.

– Кто, я? Ничего я не обещала! – рассмеялась я.

– Понятно, испугалась.

– Издеваешься надо мной? Ты просто придираешься к словам.

– Пока что, на первом свидании, только к словам. – Он протянул мне руку, призывая окунуться в море.

Я вздохнула еще раз.

– Ладно, отвернись, – твердо потребовала я.

Он послушно повернулся ко мне спиной.

Я быстро сняла обувь, носки, легинсы и кофту, подумала, что мой спортивный топ легко может сойти за верхнюю часть купальника, и быстро побежала к морю. За спиной я услышала смех Марека. Он бежал за мной.

– Ух, холодная! – сказал он, погружаясь в воду.

– Чуток есть! – призналась я. – Не ожидала, что сегодня придется плавать в море. Но у меня всегда было желание окунуться.

– А у меня никогда! – сказал Марек.

– Тогда зачем ты это сделал?

– Это ты меня спровоцировала. – Он явно заигрывал со мной.

– Я?

– А кто начал раздеваться и прыгать в море? Я же должен был тебя спасать! Кроме того, я не мог допустить, чтобы ты утонула на нашем первом свидании.

– Невелика проблема – не было бы второго, вот и все! – рассмеялась я и поплыла к берегу.

Я вышла из воды. Мое нижнее белье не совсем годилось для плавания, и июньское утро было не из самых теплых. Стоя спиной к Мареку, я надела одежду поверх мокрого белья.

– Простудишься.

– Я быстро добегу до дома.

– Ну так что, будет второе? – спросил он, когда я уже собиралась уходить.

– Что «второе»?

– Свидание.

Я рассмеялась.

– А ты не дашь мне утонуть?

– Никогда в жизни.

– Подумаю. – Я вопросительно посмотрела на него, притоптала песок и веточкой написала свой номер телефона. – До встречи, – сказала я и побежала домой. Мне ничто не мешало. Ни мокрое белье, ни песок, который у меня был почти везде. Я бежала, словно меня несли крылья. Любовь? Тогда я этого еще не знала. Но я чувствовала, что меня ждут приятные минуты. Если бы я знала, что произойдет со мной потом, стала бы отвечать на его звонок? Теперь уверена, что стала бы. Однако раньше бывали моменты, когда я жалела о каждой минуте нашего знакомства.

Он позвонил в тот же день. Я как раз была у пани Стефании на обеде, как, впрочем, и каждую среду. Мы, как всегда, пили кофе из фарфоровых чашек, ели пирожные с кремом. Пани Стефания не хотела ничего слышать о диете бегуна или о здоровом питании.

– Самая здоровая пища, – сказала она, протягивая мне что-то очень вкусное на блюдечке с золотой каемкой.

Заварное пирожное со взбитыми сливками. Конечно, если бы оно было покупное, можно было бы его не есть, но ведь его сделала сама пани Стефания. А ей нельзя было отказать. Во всяком случае, я не смогла бы. Я знала ее уже так долго! Она заменяла мне бабушку, которой у меня никогда не было, и маму, с которой я не могла найти общий язык.

– Вот отведай сначала моего кофейку и моей выпечки, а потом расскажешь, что произошло! – сказала она, вытирая салфеткой крем с уголков рта.

– А что-то произошло? – спросила я.

– Я уже все знаю. Единственное, чего не знаю, – до кофе или после кофе ты расскажешь мне все.

– Пани Стефания! – сказала я с напускным недовольством. – От вас ничего не скроешь!

– Э-э-э, нет. Зрение, может быть, уже не то, а интуиция у меня есть, – подтвердила она. – Как его зовут? Ну чего зарделась?

Меня бросило в жар, и щеки, видимо, стали цвета свеклы.

– Ма… Марек, – заикнулась я.

– Красиво звучит. И это все?

Я покачала головой.

– Это как? Больше ничего? Чем занимается, фамилия, сколько лет?

– Я не знаю.

Пани Стефания была недовольна. Я рассказала ей о двух наших встречах, опустив эпизод совместного купания в Балтийском море в одном, можно сказать, исподнем. Я боялась, что это уже с самого начала настроит ее против Марека. А мне этого очень не хотелось.

– Прежде, чем мило улыбаться мужчине, и до того, как у тебя в животе начнут порхать бабочки, ты должна узнать о нем больше.

Я вежливо кивнула.

– Что, поздно уже? – улыбнулась пани Стефания.

Я пожала плечами.

– Поздно, – резюмировала она. – Иди ко мне, дитя мое, я обниму тебя, потому что скоро это будет делать кто-то другой.

Я села рядом с ней и положила голову ей на колени. Пани Стефания всегда была моей опорой.

Марек позвонил, когда я собиралась домой. Мы договорились на вечер. Пани Стефания качала головой.

– Не стоит мужчине сразу показывать трусики, – пробормотала она.

– А я и не собираюсь показывать ему трусы, пани Стефания!

Действительно – тем более что их он уже видел.

– Ты прекрасно знаешь, что я говорю не конкретно о трусиках, а о том, что не всё сразу.

– Пани Стефания, дорогая! Вы так беспокоитесь обо мне! – обрадовалась я.

Пани Стефания отвела взгляд. Почапала к шкафу, достала маленькую коробочку, вытащила оттуда ожерелье.

– У меня нет дочери. А я всегда хотела. Надень это на свидание. К счастью. – Она протянула мне ожерелье. – Это памятная для меня вещица. От мамы осталась. Думаю, это было самое большое ее сокровище: она рассказывала мне, что когда-то давно ухаживала за одной женщиной, вроде как женой какого-то богатого фабриканта, который построил себе виллу рядом с домиком моих родителей. Потом случился большой пожар, и муж той женщины, кажется, погиб, а сама она осталась без средств к существованию. Мама приютила ее. Вскоре после того, как та женщина переехала к нам, оказалось, что она беременна, как и моя мама. Я не знаю точно эту историю, знаю только, что ребенок у той женщины умер, и она с такого большого горя утопилась где-то в прудах Стефанского. От нее осталось это ожерелье, нитка жемчуга и еще какая-то мелочь. Это единственные ценности, которые у нее были. – Она взглянула на ожерелье, погладила его. – Я бы хотела, чтобы оно осталось у тебя. Навсегда. На удачу. Передашь его потом своей дочери.

– Спасибо, – крепко обняла я ее. – Но я не уверена, что сегодняшняя моя встреча такая уж важная… Вряд ли.

– Не имеет значения. Когда-нибудь будет у тебя и самое важное свидание. Ты почувствуешь это. Наденешь, когда придет время.

В тот вечер время, видно, еще не пришло: свидание было самым рядовым. Кино, потом прогулка, невинный поцелуй на прощанье. Я не стала надевать полученное в подарок элегантное украшение. Не случилось мне надеть его и в последующие два года, когда я встречалась с Мареком. Может быть, даже и оказии были вполне подходящими, только они не казались мне достаточно торжественными, чтобы ожерелье пани Стефании могло украсить мою шею.