Не суди по оперению - Брисби Зои

– Ты должен избегать в своих рассуждениях любого отрицания. Ты должен говорить не: «Мне нехорошо», а «Мне скоро станет лучше». И твой мозг будет запоминать только положительное. Он ведь отправляет в твой организм гормоны и счастья, и беспокойства. Если ты будешь его кормить одними отрицаниями, он тебе будет отвечать стрессом.

– Как это просто, оказывается! Вы знаете секрет счастья? Скажите мне его! Вы, наверное, миллионерша при такой-то революционной теории, – саркастически заметил Алекс.

– То, что я тебе советую, гораздо труднее, чем ты, кажется, наивно полагаешь. Контролировать свои мысли – настоящий труд. Но я от тебя устала, у меня такое впечатление, что я мечу бисер перед овцами.

На сей раз Алекс решил ее не поправлять. Ему совершенно не хотелось вновь увидеть строгий взгляд учительницы.

– Откуда вы все это знаете?

– Я изучила «Депрессию для чайников».

– Правда?

– Ну конечно нет. Мой муж был психиатром.

Максин уставилась в боковое стекло. Алекс понял, что лучше ни о чем не расспрашивать. Прошедшее время не оставляло сомнений на сей счет.

В машине воцарилась тишина. Каждый думал о том, что сказал другой. Он – не отрывая взгляда от шоссе, она – погрузившись в созерцание сельского пейзажа.

Алекс воспользовался молчанием, чтобы осмыслить, что с ним произошло с того момента, как старая дама с ярко-фиолетовыми волосами села к нему в машину. Он никогда и ни с кем не делился своей болью. Ему было слишком стыдно говорить о ней с родителями или друзьями. И, тем не менее, после того как он это сделал, тяжелый камень на душе стал вроде как чуть-чуть полегче. Всего на несколько граммов, но ведь это уже кое-что.

– Знаете, что? Я за десять минут рассказал вам больше, чем моему психотерапевту за десять сеансов.

– Это говорит только об одном.

– О чем? Что психотерапевты ни на что не годятся?

– Нет. Психотерапевты приносят пользу, когда им дают правильную информацию, чего ты, как я подозреваю, не сделал…

– И что теперь?

– Мне надо брать с тебя деньги!

6

Машина резво катилась по шоссе. За окном проносились пейзажи, одно за другим сменялись невообразимые названия зон отдыха.

Максин немного освоилась, она даже расстегнула верхнюю пуговицу кардигана и вытянула ноги. Опершись затылком на подголовник, она расслабилась. Этот молодой человек ей явно нравился. Нервы у него были обнажены. Слишком чувствительный. Но ее интуиция говорила, что если ей удастся его обработать, то под грубой оболочкой она обнаружит бриллиант.

Украдкой взглянув на Алекса, она увидела, что он погружен в себя. Может, он обдумывает ее слова? Не перегнула ли она палку? Не слишком ли лезла с советами? Старые навыки учительницы взяли верх. Она умела распознать, кто на что способен. Набравшись опыта, она могла определить хорошего ученика, но, вопреки ожиданиям, вовсе не того, кто всегда получал пятерки, а того, кто действительно хотел выучиться и готов был для этого работать.

Чего не хватало этому юноше, так это веры. Прежде всего веры в себя, но шире – в людей, в жизнь, в будущее.

А поскольку у нее самой будущего не было, по крайней мере после Брюсселя, она решила посвятить то короткое время, что было ей отпущено, Алексу. Забавная штука, судьба. Она сталкивает вас с человеком, которого надо спасать, в то время как вы сами приговорены. Прощальный фарс перед тем, как потушат огни рампы.

Она сочла своей миссией вернуть ему вкус к жизни, веру в будущее. Тут в голове у нее мелькнула мысль.

– Я знаю, что мы сделаем. Остановись на следующей площадке для отдыха.

– Уже? Но мы только отъехали.

Ей не хотелось раскрывать настоящую причину остановки, он бы испугался. И она придумала оправданье:

– Знаешь, у нас стариков мочевой пузырь очень капризный.

– Вы не могли бы потерпеть? А то при таком раскладе мы вряд ли доедем.

Она бросила на него взгляд, холодный, как сибирские зимы.

– Ну, разумеется. У меня в сумке как раз должна быть пустая бутылка из-под воды. Вот я ей и воспользуюсь. Если ты будешь ехать не так быстро, то я точно не слишком промахнусь мимо горлышка.

И Максин притворилась, что ищет в сумке бутылку. Алекс брезгливо поморщился.

– Стойте! Я, вообще-то, устал, и чашечка кофе мне не повредит. Мы остановимся на ближайшей зоне отдыха через десять километров.

– Как хочешь, – ответила она, с удовольствием изобразив на лице полное безразличие.

Алекс, конечно, чувствовал, что позволяет манипулировать собой. Он краем глаза взглянул на старую даму с подозрением, но она выглядела очень милой, а ее руки смирно лежали поверх сумочки. Эта старушенция была прямо-таки доктором Джекилом и мистером Хайдом. С одной стороны, она походила на симпатичного и безобидного божьего одуванчика, а с другой – добивалась от вас всего, чего хотела, и вертела вами, как блинами на сковородке.

Он включил поворотник и стал сворачивать с шоссе.

– Есть место! Вон там! – завопила Максин, со всей силы махая руками.

– Вижу, не слепой. И нечего так голосить, у меня чуть инфаркт не случился.

– Ничего страшного, у меня сертификат об окончании курсов неотложной помощи.

– Ну тогда я совершенно спокоен!

И прежде чем она успела предложить ему помочь припарковаться (не иначе как полицейский в юбке), Алекс газанул, быстро встал на стоянку и выключил мотор.

К великому его удивлению, Максин и не подумала выходить из машины, но при этом как-то странно смотрела на него.

– Вы не хотите зайти внутрь?

– Зачем?

– М-м-м… чтобы освежиться.

– Я и так достаточно свежа, спасибо.

– Я хотел сказать – сходить в туалет.

– Тогда почему ты не выражаешься ясно?

– Я пытался быть вежливым.

Максин взглянула на него с нежностью.

– Ох, как это мило, дружок. Но знаешь, со мной лучше говорить напрямую. Я человек откровенный. И, как правило, намеков не понимаю. Это, конечно, от недостатка культуры.

Алекс почувствовал себя дураком. Даже с этой старой дамой он умудрился сесть в галошу. А она по-прежнему сидела в машине и внимательно смотрела на него.

– Вы мне сказали, что вам нужно в туалет.

– Ах, да! Я тебе наврала.

– Отлично! Самое оно для такого откровенного человека, как вы, в чем вы меня уверяли не далее как полминуты назад, – заметил он, посмотрев на часы.

– Наврала – слишком громкое слово. Скорее – сказала тебе неправду.

– Да это одно и то же.

– Ты что, подрабатываешь в редакции «Словаря синонимов»? Дай объяснить. Я знаю, как решить твою проблему.

– Вы знаете рецепт приворотного зелья?

Максин невольно забеспокоилась, заметив в глазах Алекса лучик надежды.

– Увы, нет, мой милый, – вздохнула она, нежно погладив его по щеке. – Повторяю другими словами: я знаю, что надо начать делать, чтобы тебе стало лучше.

– Опять что-то про гормоны и мозг?

– Нет, но я тебе благодарна за проявленную готовность и доверие.

Взгляд Алекса помрачнел.

– Предлагаю тебе сделать одно простое упражнение. На доверие.

И она нарочито широко улыбнулась. То ли от возбуждения, то ли от самодовольства – Алекс толком не понимал, от чего именно. А когда она истово захлопала в ладоши, он вспомнил морских котиков, аплодирующих ластами. Максин сияла. Она была страшно горда своей идеей.

У него не хватило духу сказать ей нет. И потом, он чувствовал, что его отказ вызовет спор, а это займет гораздо больше времени.

– Окей. Хотя я заранее жалею, что задаю этот вопрос… В чем заключается ваше упражнение на доверие?

Алекс при этом невольно изобразил руками кавычки.

– Ты должен упасть.

– Гениально! Ваше решение моей проблемы – проломить мне череп.

Максин подняла глаза к небу.

– Ты упадешь, а я тебя поймаю. Ты встанешь ко мне спиной и будешь наклоняться назад, чтобы я тебя подхватила. Это научит тебя доверять людям. Доверие – это фундамент и цемент, на которых ты будешь строить все отношения с окружающими – друзьями, коллегами, любимыми. Отношения без доверия – это все равно что несоленый багет, не имеющий вкуса.