Кэтрин Хайд - Пурпурное сердце
— Ладно, старик, я всего лишь пообещал, что передам тебе его послание.
— Больше не работай почтальоном, Деннис.
Не ответив, Деннис выходит из комнаты.
* * *Майкл лежит не смыкая глаз часа три-четыре, в глубине души осознавая, что стоит ему заснуть, как передышке длиной в несколько недель придет конец. И конечно, он прав. Как только он, помимо собственной воли, погружается в сон, наваливается ночной кошмар.
Во сне он следует за четырьмя другими солдатами, продираясь сквозь высокую, в человеческий рост, траву. Ее стебли режут, словно тысячи пил-ножовок, оставляя рваные раны на лице, запястьях, руках.
Москиты жалят в шею, он безжалостно прихлопывает их. Холодный пот выступает на лице, потому что он знает, что москиты — переносчики малярии.
А вот он пробирается через болото, погрузившись по грудь в топкую жижу, держась за ремень впереди идущего солдата. Болото мерзко воняет; воняет весь остров. Дождь льет как из ведра, превращая сухую землю в чавкающую грязь. Чтобы продвинуться всего на несколько дюймов, требуются неимоверные усилия. Ноги быстро устают и подкашиваются от напряжения, но останавливаться нельзя.
Он видит маленькие, холодные, зеленые глазки крокодила и криком предупреждает об опасности. Первый в колонне солдат стреляет в хищника. Разъяренный раненый зверь набрасывается на парня, что в трех шагах от него. Тот вскрикивает, из него хлещет ярко-красная кровь, которая тут же смешивается с хлюпающей грязью.
Майкл просыпается и решает больше не спать. Он выдерживает почти сорок восемь часов. Никому еще не удавалось навсегда отказаться от сна.
* * *Во сне Майкл видит себя бегущим ко входу в пещеру.
Он знает, что ему необходимо вернуться, но он не может. И не вернется.
Скажи что-нибудь, прокричи, думает он, выныривая на свет, который сразу ослепляет его.
Он открывает рот, но не произносит ни единого звука. Снаряд, выпущенный из миномета, проносится где-то рядом. Майкл просыпается на полу.
На этот раз ему удается продержаться без сна почти семьдесят два часа, после чего начинаются галлюцинации, что еще хуже.
* * *Спустя три недели Деннис обнаруживает его на берегу ручья, в четверти мили от дома. Он находит его без труда, потому что Майкл играет на саксофоне. Музыка льется тихая и скорбная, хотя ее исполнение оставляет желать лучшего. Музыка тоже кажется измотанной и обескровленной.
— Устал играть в войну, старик?
— Что ты имеешь в виду? Почему ты заговорил о войне?
— Ты даже не представляешь, как ты орешь во сне. Никогда еще ты не был так плох, дружище. Почему ты не прекратишь сопротивляться? Я знаю, это покажется странным, даже жутким, но что может быть хуже того, что происходит сейчас?
Возможно, все дело в недосыпании, но Майкл чувствует, что стоит прислушаться к доводам приятеля.
* * *Майкл кладет на колени спиритическую доску и пытается унять дрожь в руках.
— Будет лучше, если я найду Эндрю? — тихо спрашивает он.
Стрелка прыгает и указывает на слово.
ДА
— Но как, черт возьми, я буду его искать? Я даже не знаю его фамилии.
Ожившая под его пальцами стрелка выдает по буквам:
УИТТЕЙКЕР
Он останавливается, переводит дыхание. Здорово, думает он. Теперь наконец у меня есть имя. Реальное имя, возможно принадлежащее реальному человеку. Майклу кажется, что с этой минуты пути назад нет. Жаль, что не удалось прекратить все это раньше.
— Уверен, этих Эндрю Уиттейкеров пруд пруди, — говорит он в попытке найти аргумент для спора. — Как я узнаю, что нашел именно того, кто нужен?
ОН ЗНАЛ УОЛТЕРА КРОУЛИ
Это имя кажется смутно знакомым. Неужели и его он слышал во сне?
— Ты уверен, что Эндрю до сих пор жив?
ДА
— А если я найду его, что мне прикажешь с ним делать?
САМ УЗНАЕШЬ
— Отлично, сам узнаю. Вот это здорово.
Он откладывает доску в сторону, встает и стремительно выходит из комнаты. В животе слабость и пустота, как после тяжелой болезни. Он тут же падает в постель и засыпает на шестнадцать часов, теперь уже мирным сном.
* * *Майкл просыпается поздним утром, одевается во вчерашнюю одежду и, не приняв душ и не побрившись, покидает дом.
Два с половиной часа он тратит на дорогу в библиотеку Санта-Барбары — ближайшую, где можно найти телефонные справочники каждого штата.
До закрытия библиотеки он успевает составить список, в котором фигурируют двадцать два Эндрю Уиттейкера.
Устроившись на ночлег в своем фургоне, он проваливается в глубокий сон без сновидений, просыпается отдохнувшим и вновь берется за выполнение своего задания.
Он до сих пор не брит, одет в уже позавчерашнюю одежду, и парочка библиотекарш начинает как-то странно коситься на него.
Несмотря на отсутствие помощи, он находит еще шестьдесят два адреса.
Глава пятая
Мэри Энн
Мэри Энн просыпается в ожидании предвидения. Она еще не знает, что именно ей откроется, но острота чувства ее удивляет.
Пожалуй, ничего подобного она не испытывала с 1942 года.
С тех пор ее ясновидение проявлялось в мелочах. Скажем, если звонил телефон, она могла угадать, кто звонит. Иногда еще до первого звонка. Или когда они смотрят с Эндрю воскресный футбол, она еще до того, как футболист коснется мяча, понимает, что он пропустит передачу, и так оно и выходит.
Не то чтобы ее дар ясновидения с годами померк. Во всяком случае, она не пыталась убедить себя в этом. Просто ей стало казаться, что теперь он действует лишь по пустякам.
Впрочем, так бывает.
В последний раз ясновидение с особой силой проявлялось лишь в отношении Уолтера, и только его. Он не вернется, его убили, ему страшно, он умер.
Теперь, когда Уолтера вот уже сорок лет как не стало, трудно представить, что ее предчувствия вновь связаны с ним. Однако похоже, так оно и есть.
Она поднимается, пытаясь отогнать непрошеные мысли, развеять их, как сон. Ей предстоит работа в саду и по дому. Реальные дела, которые можно увидеть, потрогать, о которых можно поговорить. Ими и нужно заняться в первую очередь.
Все остальное — лишь смутные ощущения.
Что-то должно случиться. Это все, что она знает наверняка.
* * *Спустя три дня она после работы в саду, зайдя в дом, застает Эндрю за разборкой почты.
Помыв на кухне посуду, она возвращается в гостиную и видит, как Эндрю читает отксерокопированное письмо. Она присаживается на диван, стараясь не проявлять любопытства в надежде на то, что ее терпение будет вознаграждено ответом. Что привлекло внимание Эндрю, чем он встревожен?
Если хорошо знаешь человека, о многом можно догадаться по его жестам. Она замечает, что Эндрю ссутулился, читая письмо. Эта поза говорит о таком его настроении, когда он готов огрызаться по любому поводу. В это время ему лучше не попадаться на глаза.
По прошествии пяти минут, в течение которых он неотрывно смотрел в листок бумаги, она задает прямой вопрос:
— В чем дело, дорогой? Что-то случилось? У нее не было привычки вмешиваться в его дела, какими бы они ни были, и даже намекать на возможность помощи. Впрочем, с тех пор, как он вышел на пенсию, его все больше занимают какие-то пустяки, и зачастую ничтожные проблемы ставят его в тупик. Отчасти ее это беспокоит. С другой стороны, она чувствует, что благодаря этому разрушилась невидимая стена, стоявшая между ними. И не то чтобы они стали играть на равных, но сдвиги к лучшему в этом плане наметились.
— Не знаю. Кто-то спрашивает, знал ли я Уолтера Кроули. Правда, не говорит, зачем ему это надо.
Всякий раз сознание того, что она не ошиблась в своем предвидении, выбивает ее из колеи, хотя уже давно следовало бы воспринимать все как должное.
— Можно я взгляну, дорогой?
Он через плечо, не оборачиваясь, протягивает ей письмо.
19 апреля, 1982
Уважаемый мистер Уиттейкер.
Я пишу многим Эндрю Уиттейкерам в надежде отыскать нужного мне человека с таким именем.
Благодарю Вас за то, что нашли время прочитать мое письмо.
Были ли Вы знакомы с Уолтером Кроули? Может быть, в годы войны? Если это так, прошу Вас, напишите мне.
Спасибо.
Искренне ваш, Майкл Стиб.В третий раз перечитывая письмо, она понимает, что уделила ему гораздо больше времени, чем Эндрю.
Он произносит: «Когда закончишь, просто выброси его».
— Выбросить? Ты не можешь этого сделать, Эндрю. Он же ищет человека, знавшего Уолтера.
— Прекрасно, тогда сама напиши ему.
— Почему ты так поступаешь?
Она не видит его лица, но по опыту знает, каково сейчас его выражение — нахмуренные брови, пустой взгляд.
