Голиб Саидов - Арабский пленник. Из цикла «Истории гастарбайтеров»
Однако, ближе к делу…
Новая заведующая производством, напоминающая своими манерами известную Салтычиху, едва вступив в должность, легко расправилась со своими прежними коллегами по статусу, заставив последних уволиться чуть ли не на следующий день. Причем, все формальности, умудрились оформить за день. Повара в шоке. Несчастные гастарбайтеры, которых и так было не слышно, забились по своим углам, с удвоенной энергией отдавшись работе. Тем не менее, в один из дней, очередь доходит и до них.
Немолодая Диля, приехавшая на заработки из Таджикистана, работает в кондитерском цеху. По-русски, едва понимает, изъясняется же, и того хуже. Зато отменно печет пирожки, ватрушки и прочую сдобу. Внезапно возникшая в проеме огромная фигура заведующей, застает Дилю врасплох, отчего та перестаёт вымешивать тесто, с испугом уставившись на начальство. Последняя, просканировав помещение на предмет нарушений и не найдя явного повода — к чему бы такому придраться — останавливает свой взор на руках женщины. И назидательно поучает:
— Для замеса теста, существуют перчатки: никогда не следует замешивать рукой! Это ты должна запомнить как «Отче наш»! Ясно?!
Несчастная землячка, поспешно кивает головой, выпучив от страха глаза и подставляя руки под кран.
Наконец, едва только заведующая переключается на очередную жертву, Диля подбегает ко мне и осторожно осведомляется:
— Очи кия, ин гуфт?! («Чью мать /она имела в виду/?!»)[1]
«Господи! — взвываю я к Всевышнему, закатывая глаза к потолку — Дай мне терпения и силы, вынести то, с чем поневоле приходится сталкиваться в наше удивительное время!»
Родственные души
Полагаю, что не сделаю великого открытия, если подтвержу верность расхожего мнения о том, что плох тот повар, который не может сэкономить и не принести хоть что-нибудь в дом. Во всяком случае, за свою тридцатилетнюю практику, мне ни разу так и не удалось опровергнуть данный тезис, столкнувшись хотя бы с одним «идеальным» поваром. Ну, бывает… не повезло, видимо…
Естественно, речь идёт не о мишленовских звёздах и асах мировой кулинарии (с их высокими гонорарами и прочее), а о простых смертных — рядовых работниках многочисленных ресторанов, кафе, бистро и столовых…
На худой конец, в конце рабочего дня всегда остаётся какая-то часть невостребованной клиентами продукции, внешний вид которых, назавтра уже будет, мягко говоря, не совсем товарный. Что-то, идёт в переработку, что-то, можно пустить на утро, а что-то — просто, списывается (остатки салатов, отварные сосиски, котлеты, которые весь день пролежали на мармите…). Словом, «несчастному бедному рыцарю» от кулинарии всегда найдётся — чем поживиться.
В этой связи, невольно вспомнилась одна история, когда ко мне в гости приехал старший брат.
Как всегда, придя с работы, я стал разбирать сумку с продуктами, приобретенными в нашем небольшом гастрономе, по соседству с домом. А заодно, извлек сверточек из фольги, с тремя домашними котлетками и маленький пищевой контейнер, с тушеной капустой.
— Что это? — удивился брат.
— А-а… так… — замялся я слегка — Не обращай внимания. Это я с работы принёс. Кстати, сейчас перекусим, пока будет готовиться основное блюдо.
— Так ты, оказывается, «несун»! — затрясся от смеха брат, вспомнив наше советское прошлое.
— Несун… — вынужден был согласиться я. — ещё какой несун.
А вспомнил я эту историю потому, что на днях произошел ещё один забавный диалог, между нашей мойщицей Мунирой и моим напарником по цеху Володей — грузным мужчиной из Тирасполя, которому уже под «полтинник».
Мунира — это настоящий робот, который, помимо своих основных обязанностей, безропотно и безотказно помогает всем сотрудникам, без исключения. Понятное дело, каждый как может, старается отблагодарить неутомимую и добросовестную гастарбайтершу.
— Чё бы, тебе дать такое… — вслух размышляет Володя, в конце рабочего дня.
— Я салат хочу дома сделать… — подсказывает ему Мунира и тут же, скромно опустив глаза, пытается пояснить на своём неважном русском — Дай мне два огурца: один солёный, другой — «живой»!
При этом, букву «ж» она произносит как-то по-особенному, на восточный манер (своеобразный симбиоз букв «ч» и «ж»).
Пока Володя, вытаращив на неё глаза, силится напрячь свои мозги, я, не удержавшись, громко роняю:
— Мунира, отстань от Володи: у него там уже, давно, не «живой», а мертвый огурец…
В следующую секунду, взрыв хохота сотрясает театральную столовую. Причём, больше всех смеётся Мунира.
После чего, мы вновь готовы к нашим очередным нелёгким трудовым будням.
Железная женщина
Маленькая, но шустрая Мунира, прикованная «мойке» — одна из многих моих землячек-гастарбайтеров, приехавшая в Россию, в поисках работы. На вид, ей от силы, можно дать лет 25–27, хотя, судя по тому, что у неё двое взрослых детей (6-летний сын, находящийся при ней, в Питере и 12-летняя дочь, оставленная в далёком Таджикистане), можно догадаться, что это уже далеко не молодая мать. При этом, работает она без устали, по 12 часов в сутки, но самое поразительное — без выходных.
— Неужели, ты не устаёшь?! — обращаюсь я к ней, во время короткого обеденного перерыва. — Ведь, тебе могут дать выходной!
— Что ты, что ты: не надо мне выходных! — округляет в испуге свои черные восточные глаза помощница и, как бы обращаясь к себе самой, переходит на шёпот. — Что я сюда, на отдых приехала, что-ли…
— Но ведь, тяжело работать ежедневно! — не унимаюсь я. — Никакие деньги не стоят подорванного здоровья! Так и недолго сломаться можно…
— Ничего… — успокаивает меня подруга и расплывается в широкой улыбке. — Я «темир-хотин»!
— Чего-чего?!
— «Железная женщина»! — поясняет Мунира и, не выдержав, заливается смехом.
И я замечаю озорные искорки в её глазах.
На самом деле, она — конечно-же — устаёт, хотя старательно и пытается скрыть это от окружающих. Особенно, от начальства, которого она боится, чтит и боготворит. Где ещё она сможет заработать 30 тысяч рублей в месяц?! И неважно, что помимо своей основной работы, приходится мыть полы, убирать мусор и прочее. Мыслимо ли, найти такие деньги там, на родине? Кто поможет вырастить и поднять на ноги детей, дать им достойное образование, наконец, справить ту же самую свадьбу, на которую, как правило, уходят немалые деньги? Мужу одному не справиться. Кстати, супруг её также, на какой-то стройке в Питере, подрядился таскать кирпичи. Но у него, по крайней мере, существуют два законных дня, позволяющие отдохнуть и прийти в себя. А тут…
Однако, Мунира не жалуется. Более того, она счастлива, что работает в таком престижном месте, в самом сердце северной столицы.
До нового года остаются считанные дни. Тут, я вдруг вспоминаю, что несмотря на то, что работаем мы по графику, 1 января — это официальный выходной не только для бюджетников, но даже и для нашего трудового коллектива.
— Мунира! — радостно обращаюсь я к ней. — А ведь, 1 января мы все отдыхаем, представляешь?! И ты в том числе!
— Да?! — не верит своим ушам моя помощница, но буквально в следующую секунду, улыбка сходит с её лица, а уголки губ опускаются вниз. — Эх, жалко…
— Не понял: кого тебе «жалко»? — недоумённо вопрошаю я.
— Не «кого», а «чего»! — поправляет меня землячка, после чего расстроенно произносит. — Надо же: целый рабочий день пропадает впустую…
Будни гастарбайтеров
Типичное питерское кафе-магазин, штат которого почти наполовину укомплектован гастарбайтерами и пенсионерами. Однако все люди вполне добросовестные, трудолюбивые, с известными представлениями о морали, долге, чести и так далее…
Нам, с Лидией Александровной — пенсионеркой с солидным стажем, но ещё очень даже «живой» и энергичной — каждый день приходится заготавливать салаты и полуфабрикаты для кафе. Забирают их у нас каждое утро две сестры (родом из Самарканда), которые обслуживают очень привередливых клиентов в одной из стоматологических поликлиник города.
Почти каждое утро одно и то же:
— Нет, Вы себе представляете, Лидия Александровна? — усталым голосом жалуется моей напарнице одна из сестер. — Мы и так, уже не знаем — как им угодить: каждый день придумываем что-нибудь новое, оригинальное, чтобы не повторялось; жарим прямо у них на глазах; всё свеженькое, с пылу, с жару… блять, дома так не готовишь, а они? Ссуки! — не в силах более сдерживать себя, срывается Татьяна. — Надоело уже… достало… и бросить не могу.
— Ну что ты, Танюшка, успокойся: не обращай внимания. — Как может, старается утешить её старушка, сама уже вконец уставшая от однообразной и невыносимой работы. — Нам с тобой без работы никак нельзя. Надо стиснуть зубы и молчать. А эти… Чем больше стараешься, тем больше выпендриваются. У них денег-то немерено: где-нибудь в ресторане, поди, так деньгами швыряются, что даже не считают, а тут, где всё дешево, качественно и вкусно, не знают, до чего бы придраться.
