Сюсаку Эндо - Супружеская жизнь
Потом родственники проводили их на вокзал, и они, как полагается, уехали в свадебное путешествие.
Той же ночью они прибыли в Хаконэ и поселились в гостинице «Гора». Там было тихо и безлюдно — сезон давно кончился. С гор тянуло холодом. Стоя у окна, Иноки смотрел на звёздное небо. Тосико принимала ванну. Из ванной доносился плеск воды. И в эту же минуту Иноки охватила радость — для него началась новая жизнь.
Дверь ванной бесшумно отворилась. Тосико вошла в голубой ночной рубашке, на ходу вытирая полотенцем шею. Чёрные мокрые волосы жены, белизна её обнажённых рук и плеч взволновали Иноки. Он едва владел собой.
Тосико растерянно улыбалась.
— Это не страшно… правда?.. — голос у неё дрожал.
— Нет, нет милая… не бойся…
Иноки смял окурок и шагнул ей навстречу.
… Проснулся он под утро. За окном чуть брезжил рассвет. Полусонным взглядом Иноки окинул соседнюю кровать. Она оказалась пустой. Постель тщательно застлана. Неужели Тосико с ним нет? Но тут Иноки вспомнил, что он женат, и, успокоенный этой мыслью, опять погрузился в глубокий сон.
Когда он снова открыл глаза, комната была полна солнцем. Тосико в европейском платье сидела в углу дивана и, наклонив голову набок, писала открытку.
— Давно встала?
— Давно… — Она поднялась с дивана. — И тебе, думаю, пора.
На соседней кровати Иноки увидел аккуратно разложенные брюки, рубашку, бельё, носки. Тосико улыбнулась.
— Это всё для тебя. Только сначала надо помыться. Сейчас я приготовлю тебе ванну.
Иноки с удивлением прислушивался и присматривался к тому, сколько внимания и ласки уделяла ему молодая жена в их первое утро. Он не мог этому нарадоваться.
Тосико держалась так, словно роль жены была для неё не нова, — это поразило Иноки. Казалось, в ней больше не оставалось ничего девического, все её движения, все слова как бы говорили: я — жена.
Иноки вспомнил её лицо там, на свадьбе, смущённое, нежное, когда профессор Саэки поднял бокал за молодых; вспомнил её грациозную девичью фигурку, когда, приглаживая рукой влажные волосы, она вышла из ванной и умоляюще пробормотала: «Это не страшно, правда?..»
И вот в одну ночь с этой девушкой произошла такая перемена.
Её улыбка, голос, взгляд, даже фигура — всё говорит, что она — жена. Никто её этому не научил, ни у кого она это не подсмотрела, а обрела собственным женским инстинктом.
Как в одну ночь личинка превращается в бабочку, так Тосико из девочки превратилась в замужнюю женщину.
Приподнявшись на локте, Иноки всё смотрел на неё, не переставая удивляться.
— Ну что ты на меня уставился, противный? — ласково спросила Тосико.
Не подозревая, о чём он думает, она продолжала писать открытку.
3
Проходили дни, недели, месяцы. Тосико становилась всё более похожа на жену. Она не изменила причёску, нет, — причёска оставалась та же, одежда оставалась та же, и красилась Тосико по-прежнему. Но всё девичье в ней исчезло бесследно, и она всё больше и больше становилась похожа на других женщин. Всем своим видом, походкой, выражением лица она давала понять, что она женщина замужняя. Иноки это порой умиляло, а порой смущало.
По роду службы ему иногда приходилось много ходить. Он возвращался домой усталым, и ему было приятно думать, что его всегда ждёт жена.
Однажды вечером, когда, убрав со стола, Тосико мыла на кухне посуду, Иноки, присмотревшись, решил, что она слегка раздобрела.
— Тебе не кажется, что ты немного поправилась?
— Разве? — огорчённо спросила Тосико. — Значит, суждено. Говорят, замужним женщинам положено полнеть.
— Это почему же?
— Так — от спокойной жизни.
— От чего, от чего?..
— От обретённого места в жизни, — пояснила она, вытирая посуду. — Если замужняя женщина начинает полнеть, значит, она стала профессиональной женой.
Хлопотала ли Тосико на кухне, сидела ли рядом с мужем, делала она это уверенно, просто, по-домашнему. Всем своим существом она вросла в семью. И снова Иноки вспомнилась их первая ночь, там, в гостинице, и та девушка, вышедшая из ванной, и те слова, произнесённые шёпотом. А может, он тоже изменился? Тоже обрёл домашний, семейный вид? Он с испугом окинул себя взглядом. Кажется, нет. Во всяком случае, не до конца. Кое-что холостяцкое в нём ещё сидит.
— А я не изменился? — спросил он жену.
— В каком смысле?
— Ну, видно по мне, что я женат?
— А как же иначе? И это тебе очень идёт.
Тосико думала, что ему приятно сознавать себя женатым, как ей себя замужней. Для неё он теперь был не мужчина, а её муж. И ей хотелось, хотя она не говорила об этом, чтобы он всегда вёл себя, как подобает человеку женатому.
Однажды Иноки вернулся домой позднее обычного. Зашёл с приятелем в кабачок и вернулся только в одиннадцатом часу. Конечно, лучше было позвонить, предупредить, но то ли ему не хотелось беспокоить соседей — телефон был у них, то ли он просто поленился, во всяком случае, он не позвонил.
И тогда впервые между ними вспыхнула ссора.
— Ты что, холостяк? А обо мне ты подумал?.. — упрекала его жена: по её женской логике выходило, что он хотя и ненадолго, но забросил семью. — Забыл, что я жду тебя с ужином?..
— Подумаешь, — огрызнулся Иноки, — большое дело — зашёл с приятелем перекусить!
— Ты семейный человек — должен есть дома!
Тосико говорила долго — он даже устал. Она без конца повторяла «муж», «муж», «муж», точно вбивала в него тупые гвозди. Значит, теперь он не просто мужчина! Во всех случаях жизни он ни в коем случае не должен забывать, что он женат. Как это противно! Всё в нём взбунтовалось против той роли, которую ему отводили, и против ненавистного ему теперь слова «муж».
И, как это ни глупо, в ту ночь он лежал в постели, отвернувшись от жены, и жалел о своей холостяцкой жизни.
На следующий день, после работы, он всё ещё помнил вчерашнюю обиду. И хотя какой-то голос нашёптывал ему, что права Тосико, а не он, что в самом деле пора остепениться и помнить, что он женатый человек, он всеми силами старался заглушить в себе этот голос. Он зашёл в автомат, позвонил соседям и попросил позвать к телефону Тосико.
— Ах, это ты! — послышался из трубки радостный голос — жена, видимо, совершенно забыла о вчерашнем.
Но это только подхлестнуло Иноки, и он, как заученный урок, отчеканил:
— Да, я. Сегодня опять задержусь. У меня деловое свидание с представителем рекламной фирмы господином Сэки.
— Ну что ж, — проговорил голос спокойно, без тени обиды.
Казалось, Тосико вполне достаточно того, что муж её предупредил.
Иноки повесил трубку и тут же пожалел о сказанном.
Но, увидев прозрачную влажную пелену тумана, мягко окутавшую уличные фонари и неоновые рекламы, он ощутил такое радостное чувство освобождения, что сам этому удивился.
Он зашёл в кабачок, где сидел накануне с приятелем, ел суси, пил пиво и думал. Что с ним? Откуда такая жажда свободы? Разве он не любит Тосико? Разве семейная жизнь тяготит его? Вовсе нет. Так в чём же дело? Почему, оставшись один, чувствуешь облегчение, словно сбросил тяжёлую ношу?
Чему он радуется? Может, тому, что он теперь волен поступать как ему заблагорассудится, не думая о том, женат он или холост? Скорее всего так. Иноки глотнул пива. Что ни говори, а мужчины не умеют так быстро перевоплощаться в супругов, как женщины.
В этом отношении женщины даровитей мужчин. Женщины вообще легче приспосабливаются к новой обстановке, у них на это особый дар.
Разгуливая по ночной Гинзе среди влюблённых парочек, Иноки чувствовал себя холостяком и повторял без передышки: «Мужчина, а не муж, мужчина!» В нём шла отчаянная борьба. Он не хотел лишаться своей мужской независимости, не желал мириться с навязываемой ему ролью мужа, хотя прекрасно понимал, что это необходимо.
— Ну, как повеселился? — спросила Тосико с едва уловимой усмешкой, вешая на «плечики» его костюм.
— О чём ты?
— Спрашиваю, хорошо ли прогулялся?
— Глупости! Я не гулял. У меня было деловое, свидание, — заулыбавшись, ответил Иноки и, положив руки на плечи жене, поцеловал её в щёку.
Вся испытанная им недавно радость одиночества в миг улетучилась. Иноки почувствовал себя виноватым и не знал, как оправдаться перед женой.
— Ну ладно, что с тобой поделаешь, — сказала Тосико, снисходительно принимая его поцелуй, точно она была ему старшей сестрой. — Послушай, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Ну вот! Опять нотация!
— Нет. Я серьёзно. Знаешь… — Она выдержала паузу и посмотрела ему в глаза. — …Ты… будешь папой…
— Что-о?!
Тосико рассказала, что была сегодня с матерью у врача, и он сказал, что у неё будет ребёнок.
— А что ты чувствуешь? — спросил Иноки.
— Не знаю… ничего пока…
Иноки не верилось. Неужели он станет отцом? И это не сон. Смешно! Он — и вдруг отец! Как-то неловко даже.
