Жужа Д. - Резиновый бэби (сборник)
– Одну секундочку... – Следователь картонно разворачивается через плечо и широко улыбается мелкими зубами помощнику, чьи кисти в латексных перчатках похожи на пластмассовые протезы. – Подключите, пожалуйста, детектор... – Его указательный палец направляется в сторону машины, а сам он возвращается в исходное положение, поправляет пиджак и трогает волосы на висках, словно проверяет, на месте ли они. – Вас же не будет смущать, если сейчас ассистент подсоединит вас к очень умному прибору, правда? Мы же все здесь хотим одного – понять, что произошло, – с нажимом говорит он, двигая маленькими руками лежащие на столе калькулятор и микрофон так, чтобы те располагались параллельно друг другу.
Мужчина обреченно кивает:
– Я тоже хочу понять, почему она это сделала...
Ассистент пластиковыми руками лепит на мужчину множество датчиков, колет его в палец, скребет по коже, отходит к аппарату, вставляет туда шприц и скребок, крутит ручки настройки и что-то бормочет себе под нос.
– Что? Я совсем не слышу... – Мужчина подается вперед, натягивая провода.
– Это он не вам. – Следователь опять широко улыбается и, тыча ладошкой, велит ему сесть поглубже. – Вы до сих пор живете один?
Мужчина кивает, морщится и проводит рукой по губам. У него одновременно течет из глаз и из носа. Он достает из кармана салфетку и вытирается, будто его облили. Старательно разглаживает лицо, а оно у него все равно сминается в гримасу. Глупо смотрит на стену. Задирает светлые брови и хлопает глазами... Кривая щель губ скрывает его плач.
– Ну, передохните. Не волнуйтесь... А я пока ознакомлюсь с вашей первоначальной, так сказать, распечаткой. Дайте мне ее, пожалуйста, на стол. – Взмах маленькой ладошки.
Ассистент вынимает из машины лист и кладет его на стол. На листке под сложным логотипом учреждения – таблица:
Следователь пробегает по таблице глазами, мелко кивает и кладет листок в большую папку.
– Что там? – Мужчина, возвращается к действительности.
– Теперь у нас есть параметры некоторых ваших механических, тепловых и других физических свойств.
– И?
– И теперь, по-крайней мере, мы знаем, что вы это вы... Ну... считайте, что мы таким образом вас идентифицируем... И чтобы не тратить впустую ни ваше, ни мое время... Расскажите еще раз, как все это произошло.
– Это случилось в четверг... Двадцать первого... Или это был не четверг...
– Двадцать первое – это пятница... Или это было не двадцать первого?
– Точно. Это была пятница. Двадцать первое. – Мужчина замолкает, чешет ладонь.
– Расскажите подробно... Что это был за день?
– День как день. Пыль только страшная...
– Что? Пыль?
– Ну да, с самого утра... Вроде и не жаркий, но очень пыльный день. Странно... Зачем она ушла? Зачем ей вдруг понадобилось идти в этот магазин? Не знаю... Взяла сумку... Рукой махнула. С замком возилась...
– У вас плохо работает замок?
– Нет. Мне показалась, что она не может попасть в скважину...
– Она плохо себя чувствовала в этот день?
– Да вроде нет...
– Она вообще была здорова?
– Ну да... Она просто стала хуже видеть... А потом, свет не включала в прихожей, и тогда мне показалось, что она на ощупь ищет скважину.
– Понятно. Во что она была одета?
– Не помню. А почему вы спрашиваете?
– Я просто хотел знать, не оделась ли она специально для того, чтобы куда-то пойти.
– Нет.
– Вы же не помните, в чем она была?!
– Но я бы запомнил, если бы она как-то особенно оделась.
– Она сказала что-нибудь перед тем, как уйти?
– Она что-то сказала, но мне казалось, что она говорила с замком... Я не прислушивался.
– Она часто разговаривала сама с собой?
– Вы хотите спросить, нормальная она была или нет?
– Нет. Я хочу узнать, часто ли ваша жена говорила сама с собой?
– Тогда она говорила с замком... или с ключом...
– Хорошо. Тогда так... Часто ли ваша жена говорила с предметами?
– Иногда.
– И когда это началось?
– Что?
– Ну вот эти, скажем так, эти «разговоры»...
– Она начала говорить с предметами после того, как у ее сестры появился сын. Вычитала в книжке, что с младенцем нужно говорить, и, помню, у нее это не совсем получалось...
– Почему?
– Ну... Не знаю... Это ведь странно – говорить, когда тебе не отвечают... Но потом, я помню, как сестра ей объясняла, что начинать можно, комментируя свои действия...
– И она тут же начала говорить с предметами?
– Не сразу. Но я слышал, как она иногда говорила...
– И что она говорила?
– Ну не знаю... В машине она говорила с навигатором... Она сначала выбирала голос, потом давала ему имя, а потом говорила...
– Ну хорошо. И что же было дальше в ту пятницу, двадцать первого числа?
– Я уже говорил – она собралась и ушла в магазин.
– В какой магазин?
– Ну в наш... По-соседству есть небольшой магазин продуктов... Мы называем его «наш»... Она так и сказала – «пойду в наш»...
– Может, она имела в виду не магазин?
– Точно – магазин. Она взяла сумку, с которой мы ходим за продуктами. Она точно ушла в магазин. И вот после этого все и перевернулось... Пошло не так, как могло бы быть... С этой самой точки все пошло наперекосяк... – Мужчина снимает очки и с силой трет глаза... После этого продолжает четче. – Когда она не вернулась через два часа, я встал у окна... Смотрел на огрызок улицы и пыль – там всюду была пыль. Ветер гонял ее маленькими такими вихрями... А через три часа позвонил в полицию. Они долго выспрашивали сначала все обо мне, потом о ней, потом сказали, что прошло слишком мало времени – это несерьезно и они не собираются ничего предпринимать... Думаю, там даже удивились, чего я так волнуюсь… Говорили, если жена пошла по магазинам... Я даже дослушивать не стал. Просто извинился и положил трубку...
– Что вы делали дальше?
– Позвонил ее подруге...
– И?
– Подруга ничего не знала...
– А потом?
– Потом я пошел ее искать. Но ее нигде не было. А я не мог далеко отойти... Я боялся, что она придет, а ключа нет. Я только добежал до «Ла Тазза» и обратно...
– Что это?
– Кафе. Иногда она там сидела.
– И потом?
– Вернулся домой. И где-то еще через час позвонили в дверь. Но это была не она. Она так не звонит.
– Что вы имеете ввиду?
– У нас очень громкий звонок. Громкий и неприятный – такой низкий вибрирующий звук. Все пугались... И мы научились нажимать на него очень осторожно и коротко. А тут звонили громко и долго... Я посмотрел в глазок... Там были они...
– Кто?
– Я не знаю. Люди.
– Сколько?
– Двое. Они стояли у дверей – а моя жена стояла между ними. Они ее будто поддерживали. Она была без обуви...
– И дальше?
– Они спросили меня, действительно ли эта женщина живет здесь. Я сказал – да, а потом спросил, что случилось... Эти двое объяснили, что нашли ее... Она босая сидела на бордюре, почти под машинами, и ни на что не реагировала... Они взялись отвести ее домой, на их вопросы она кивала... Например, указала рукой на дом... Но ничего не говорила. Потом они ушли. А я посадил ее на диван.
– У вас есть координаты этих людей?
– Нет. Я не догадался попросить.
– А какие-либо свидетели это видели?
– Нет. Были только эти двое и я. Но они ушли.
– Опишите поподробнее ее состояние...
– Она была будто кукла, у которой выключили завод. С синяками на каждом предплечье и огромной шишкой на лбу.
– Вы обращались к врачу?
– Тогда нет... Я проверил реакцию зрачков на свет и понял, что, по крайней мере, нет сотрясения мозга... А потом, она бы никуда не пошла...
– Откуда вы знаете? Вы же ей не предлагали...
– Просто с этого времени она почти перестала выходить из дома.
– Когда вы вызвали врача?
– Через день.
– Что было не так?
– Она молчала, и я понял, что это шок.
– И что сказал врач?
– Ничего... Кроме этого ушиба и синяков – ничего больше он не нашел.
– Он пытался поговорить с вашей женой?
– Да?
– Он пытался говорить с ней без вашего присутствия?
– Да.
– И что?
– Ничего. Она никому не отвечала. Врач предложил поместить ее в госпиталь. Но она...
– Значит, она понимала, когда к ней обращались?
– Да.
– И почему же она не отвечала? Как вы думаете?
– Казалось, что она не могла. Или не хотела...
– И что потом?
– Потом я взял отпуск за свой счет. И мы уехали... Друг мой купил дом на самой границе... И мы перебрались туда.
– Какие перемены вы заметили в ней там?
– Она стала рисовать.
– Она до этого никогда не рисовала?
– Рисовала... Но редко. А теперь это было как-то даже неистово, что ли...
– Это ее успокаивало?
– Нет. Не очень... Она как будто хотела этим выразить себя, начинала всегда очень энергично, а потом сбивалась... Будто хотела сказать и не могла... Она рисовала пейзажи и бросала их, не заканчивая... Делала все новые и новые попытки... и опять бросала... Очень переживала, что не получается передать то, что она видит. Она очень расстраивалась... Я купил ей этюдник. Она его все время открывала и тюбики краски в нем перекладывала с места на место... И просила меня привезти новых... Ей нужны были все новые и новые цвета... Будто их было недостаточно... Уже гораздо позже я нашел ее дневник... она его писала как раз тогда... когда мы жили там. У друга. В Шотландии. Может, и не поможет... Но кто знает?
