Анчи Мин - Императрица Орхидея
— Когда император Дао Гуан вошел во Дворец чистой сущности, Ее Величество поняла, что ее жизни пришел конец. Перед своим мужем она упала на колени и не смогла подняться самостоятельно. Его Величеству пришлось ей помогать. Распухшие глаза Его Величества говорили о том, что он плакал. Потом он выразил свое сожаление по поводу того, что больше не может оказывать ей покровительство и что она должна умереть.
Большая Сестрица Фэнн не выпускала изо рта свою трубку, не замечая, что та давно погасла.
— Как будто смирившись со своей судьбой, императрица Чу Ань перестала плакать. Она сказала Его Величеству, что признает постыдность своего поведения и согласна с неотвратимостью наказания. Затем она попросила о последней милости. Дао Гуан пообещал исполнить все, что она попросит. Она захотела, чтобы истинная причина ее смерти осталась для всех тайной. Император даровал ей эту милость. Тогда императрица попрощалась с императором и попросила меня привести к ней сына в последний раз.
Большая Сестрица Фэнн начала хлюпать носом.
— Сянь Фэн был очень хрупким ребенком. Глядя на свою мать, он понял, что случилось нечто ужасное. Разумеется, он не мог догадаться о том, что всего через несколько минут его матери уже не будет в живых. Он принес с собой своего любимого говорящего попугая, потому что хотел с его помощью развеселить мать. Сянь Фэн прочитал наизусть выученный урок, с которым у него совсем недавно были трудности, чем очень обрадовал императрицу, и она его обняла.
Но его смех только усугубил ее грусть. Ребенок вынул свой носовой платок и утер матери слезы. Он захотел узнать, что ее так сильно расстроило. Она не ответила. Тогда он перестал играть и всерьез испугался. В этот момент в саду раздалась барабанная дробь. Это был сигнал, долженствующий поторопить Ее Величество императрицу Чу Ань на ее пути к смерти. Она снова прижала к себе своего ребенка. Барабаны загремели громче. Сянь Фэн от страха едва не лишился чувств. Мать спрятала лицо в его курточке и прошептала: «Я благословляю тебя, мой сын!»
В коридоре раздался голос министра Судебной палаты: «Ваше Величество, пора отправляться в путь!» Чтобы защитить ребенка от ужасного зрелища, мать велела мне увести его подальше от дворца. Это было, наверно, самое трудное поручение, которое мне пришлось выполнять в своей жизни. Я стояла как вкопанная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Ее Величество подошла ко мне и потрясла за плечо. Затем она сняла со своего запястья браслет и опустила его в мой карман. «Пожалуйста, Фэнн!» — сказала она и посмотрела на меня при этом умоляющими глазами. Ко мне вернулось чувство реальности, и я силком оттащила вопящего Сянь Фэна от его матери. За дверью стоял министр. Он держал сложенную шелковую веревку. За ним выстроились многочисленные гвардейцы.
Я плакала, слушая рассказ о юном Сянь Фэне. Весьма скоро он стал моим мужем, и я продолжаю сохранять о нем в сердце самые теплые воспоминания, даже несмотря на то, что с тех пор, как он меня покинул, прошло много лет.
— Однако эта трагедия стала предвестием многих счастливых событий. — Большая Сестрица Фэнн вытащила изо рта трубку и выбила пепел на стол — Она прямо привела к тому, что случилось после.
Дальнейший рассказ о моем будущем муже продолжался при свечах. Стояла осень, и стареющий император Дао Гуан решил назначить себе наследника. Он пригласил всех своих сыновей в Ехол, императорскую охотничью резиденцию на севере страны, за Великой стеной. Он хотел проверить их способности. Шесть принцев пустились в путь вместе с императором.
Его Величество обратился к ним с речью о том, что маньчжуры всегда были хорошими охотниками. Когда он был в возрасте своих сыновей, то за полдня мог убить до дюжины диких животных — волков, оленей, кабанов. Однажды ему способствовала удача, и он принес домой пятнадцать медведей и восемнадцать тигров. Он рассказал своим сыновьям, что их прадед, император Кан Си, был еще удачливее. Каждый день он загонял по шесть лошадей. Поэтому Дао Гуан приказал своим сыновьям показать, на что они способны.
— Зная свою слабость, Сянь Фэн приуныл, — продолжала после паузы Большая Сестрица Фэнн. — Он был уверен, что ему ни за что не выиграть состязание. Поэтому он решил сбежать, но его остановил наставник, великий учитель Ту Шу Тянь. Он дал своему ученику совет, как поражение превратить в победу. «Когда ты проиграешь, — сказал он, — доложи своему отцу, что вовсе не отсутствие охотничьих способностей стало тому причиной. Просто ты не мог стрелять. Скажи, что ты это сделал сознательно. Что тобой двигало исключительно милосердие и другие самые возвышенные соображения».
По словам Большой Сестрицы Фэнн, сцена осенней охоты была грандиозной. Равнина поросла кустарником и травой в пояс высотой. В помощь охотникам было зажжено множество факелов. Зайцы, волки, леопарды и олени метались по зарослям, спасая свои жизни. В облаве участвовали семьдесят тысяч всадников, от топота их лошадей земля содрогалась, как при землетрясении. Круг медленно замыкался. За каждым принцем следовали императорские гвардейцы. Император смотрел на охоту с вершины самого высокого холма. Он сидел верхом на черной лошади. Глаза его чаще всего останавливались на двух любимчиках. Сянь Фэн был в одежде из розового шелка, принц Гун — из белого. Он смело носился по полю туда и сюда. Под его стрелами животные падали один за другим. Гвардейцы отмечали каждую его удачу радостными криками.
Наконец раздался звук трубы, призывающей прекратить охоту. Принцы по очереди представляли императору свои трофеи. Принц Гун убил двадцать восемь животных, на его прекрасном лице кровоточил след от тигриного когтя. Кровью была запачкана и его белая одежда Но от возбуждения он не замечал боли: он прекрасно знал, что показал очень хороший результат. Потом мимо императора проезжали на лошадях другие принцы. У каждого под брюхом лошади была привязана убитая им добыча.
«Где Сянь Фэн, мой четвертый сын?» — спросил император. За Сянь Фэном послали. Под брюхом его лошади не было привязано ни одного трофея. Его одежда была совершенно чистой. «Значит, ты не охотился?» — разочарованно спросил Дао Гуан. Сын ответил так, как советовал ему учитель: «У твоего покорного сына рука не поднялась убивать животных. Это произошло не потому, что я ослушался приказа Вашего Величества или не обладаю достаточной сноровкой. Просто мною двигало восхищение перед красотой природы. Ваше Величество сами учили меня, что осень — это время, когда вселенная беременна весной Когда я подумал о тех животных, которые в скором времени начнут выкармливать своих детенышей, то не смог перебороть к ним сострадания».
Отец был потрясен. В этот момент он принял решение в пользу своего четвертого сына.
Свечи догорели. Я сидела молча, не шелохнувшись. В окно заглядывала луна. Ее то и дело скрывали облака, которые, как гигантские рыбы, проплывали по небу, быстрые и продолговатые.
— Если хочешь знать мое мнение, — сказала Большая Сестрица Фэнн, — то я считаю, что смерть императрицы Чу Ань сыграла важную роль в выборе наследника. Император Дао Гуан испытывал вину перед ребенком, у которого он отнял мать. И доказательством этому может служить тот факт, что свою любимую наложницу, госпожу Цзинь, он так никогда и не пожелал сделать императрицей. Моя госпожа в конце концов получила то, что хотела.
— А разве госпожа Цзинь не является сейчас великой императрицей? — спросила я.
— Да, но свой титул она получила не от Дао Гуана. Когда Сянь Фэн стал императором, то он даровал ей этот титул. Причем снова по совету Ту Шу Тяня. Этот поступок добавил имени молодого императора еще больше блеска и величия. Сянь Фэн прекрасно понимал, что в глазах народа госпожа Цзинь — враг его матери, а ему хотелось, чтобы народ верил в его великодушие. Кроме того, он таким путем подавил толки в народе, потому что у всех в голове все еще сидел принц Гун. Отец поступил с ним несправедливо. Он не выполнил обещания, данного на охоте.
— А что же по этому поводу чувствовал принц Гун? — поинтересовалась я. — В конце концов, он выиграл состязание на охоте. Как он отнесся к тому, что его отец возвысил проигравшего?
— Орхидея, ты должна научиться никогда не судить Сына Неба. — Большая Сестрица Фэнн зажгла еще одну свечу. Она взмахнула в воздухе рукой, а потом провела ею по горлу. — Все, что он делает, — это желание Неба. Значит, Небо повелело, чтобы императором стал Сянь Фэн. Принц Гун тоже в это верит. И именно поэтому он служит своему брату с такой преданностью.
— Но... то есть, я хотела спросить, не испытывал ли принц Гун хоть бы тени зависти?
— Ничего такого за ним никто не замечал. Вот за госпожой Цзинь замечали. Ее сильно опечалило предпочтение, оказанное не ее сыну. Но она научилась прятать свои чувства.
Зима выдалась очень суровой. После каждой снежной бури на улицах Пекина находили тела замерзших людей. Все, что я зарабатывала, я отдавала матери, но на оплату счетов этого все равно не хватало. В наш дом постоянно стучались кредиторы, дверь регулярно выпадала из своей рамы. Одиннадцатый Дядюшка чувствовал за нас неловкость, и эти чувства ясно читались у него на лице: он хотел, чтобы мы поскорее покинули его дом. Мать нанялась было на грязную работу по уборке чужих домов, но заболела на следующий же день. У нее началась горячка, она с трудом вставала с постели и постоянно задыхалась. Сестра Ронг заварила ей целебное питье. По предписанию доктора, туда входили не только горькие травы, но и коконы шелковичных червей. От моей одежды и волос распространялся тяжелый запах. Брата Гуй Сяна послали по соседям занять хоть немного денег, но ему даже не открывали дверей. Мать достала из сундука дешевую погребальную одежду и целыми днями ее не снимала.
