Джулиан Барнс - Пульс
— Сигары меня успокаивали.
— А меня от сигарет иногда так вставляло — до дрожи в коленках.
— Да уж, помню.
— У меня был знакомый, который специально заводил будильник, чтобы встать посреди ночи и покурить.
— Кто это был, дорогая?
— Да так, один, еще до тебя.
— Я, блин, надеюсь.
— Кто-нибудь читал в газете про Макмиллана?
— Это благотворительный противораковый фонд?
— Нет, это бывший премьер-министр. Но вначале он был министром финансов, году в пятьдесят пятом — пятьдесят шестом. Ему представили результаты исследования, посвященного связи между курением и раком. Читает он и думает: откуда, мать вашу, в казне возьмутся деньги, если курево запретить? Потом видит цифры. Статистику. Продолжительность жизни курильщика — семьдесят три года. Продолжительность жизни некурящего — семьдесят четыре.
— Это правда?
— Так было сказано. И Макмиллан накладывает резолюцию на этот отчет: «Казначейство считает, что процентный доход важнее».
— Ненавижу двуличие.
— А Макмиллан курил?
— И трубку, и сигареты.
— Значит, можно курить в охотку до самой смерти? Если на этом потеряешь всего лишь год.
— Но приобретешь ужасные болезни и страдания, с которыми будешь мучиться до семидесяти трех лет.
— Один год. Разница в один год. Кто бы мог подумать.
— Может, нам всем снова закурить? Не выходя из-за стола. Тайный вызов здоровому образу жизни.
— А что Рейган рекламировал — «Честерфилд»? Или «Лаки страйк»?
— Каким боком это сюда относится?
— Ну, каким-то.
— Ненавижу двуличие.
— Ты повторяешься.
— Я же правду говорю. Вот и повторяюсь. Правительство твердит, что курить вредно, а само живет с акциза. Табачные компании знают, что курить вредно, и сбывают отраву странам третьего мира, поскольку здесь их могут засудить.
— Не странам третьего мира, а странам с развивающейся экономикой. Выражайся политкорректно.
— Странам с развивающейся онкологией.
— А эта история с Хамфри Богартом? Помните, в его честь хотели выпустить почтовую марку, но на фотографии он был с сигаретой, и ее заретушировали. А то человек начнет приклеивать марку на конверт, увидит, что Хамфри курит, и подумает: классно выглядит.
— Наверное, скоро начнут из фильмов вырезать сцены с курением. Вроде того как черно-белым лентам уже добавляют цветности.
— Когда я мальчишкой жил в Южной Африке, комитет по цензуре кромсал все фильмы, показывающие общение черных с белыми. «Остров Солнца» урезали до двадцати четырех минут.
— Ну, если фильм занудный, не грех и урезать.
— Я не в курсе, что ты родом из Южной Африки.
— И еще одна деталь: в кино разрешалось курить. Помните? На экран смотрели сквозь завесу сигаретного дыма.
— Пепельницы в подлокотниках.
— Точно.
— К вопросу о курильщике Хамфри… Иногда смотрю я старый фильм, где парень с девушкой сидят в ночном клубе, выпивают, курят, вальяжно беседуют, и думаю: «Гламурно, мать вашу». А потом думаю: «Кстати, я ведь тоже могу и выпить, и покурить прямо сейчас, почему нет?»
— Это было гламурно.
— Если бы не рак.
— Если бы не рак.
— И если бы не двуличие.
— А ты не затягивайся.
— Пассивное двуличие?
— Бывает. Сплошь и рядом.
— Кстати, разве есть такое слово — «цветность»?
— Кому кофе?
— Разве что с сигареткой.
— Они ведь всегда были неразлучны? Кофе и сигареты?
— Похоже, курева в доме нет. Джим заезжал — оставил пачку «Голуаз», но они такие крепкие, что мы их выкинули.
— А кто-то из твоих подруг оставил «Силк кат», но они слишком легкие.
— В прошлом году были мы в Бразилии: там предупреждения о вреде для здоровья — это просто конец света. Жуткие цветные картинки на сигаретных пачках: младенцы с врожденными уродствами, прокуренные легкие и все такое. А тексты… Ни одного цивильного, типа «Правительство ее величества напоминает» или «Минздрав предупреждает». Там без затей сообщают, какая судьба ждет твои внутренние органы. Один парень заходит в магазин, покупает пачку сигарет… не помню точно, какой марки. Выходит, читает предупреждение, возвращается, протягивает сигареты продавцу и говорит: «Эти вызывают импотенцию. А мне нужны те, что вызывают рак».
— Угу.
— По-моему, смешно.
— Видимо, ты им уже рассказывал эту историю, дорогой.
— Ну и что? Могли бы и посмеяться. Вино-то мое пьют, негодяи.
— Да у тебя не смешно получилось, Фил. Надо было урезать.
— Вот паразит.
— Мне кажется, у нас осталось немного травки.
— Разве?
— Да, в дверце холодильника.
— Где конкретно?
— Между пармезаном и томатной пастой.
— А кто принес?
— Уже не помню. Давно завалялась. Наверное, выдохлась.
— Разве травка выдыхается?
— Все выдыхается.
— А кандидаты в президенты?
— В первую очередь.
— Я предлагала ее Дорине.
— Что за Дорина?
— Пол моет.
— Дорина Пол-Моэт? Это каламбур?
— Ты предлагала Дорине?
— Конечно. Разве это противоречит трудовому законодательству? Короче, она не взяла. Сказала, что больше такими вещами не балуется.
— О боже, куда катится мир, если домработница отказывается от халявной марихуаны?
— Мы-то знаем, что на сигареты подсесть проще всего. Проще, чем на алкоголь, легкие наркотики, тяжелые. Вплоть до героина.
— Разве мы это знаем?
— Ну, я читала в газете. Сигареты вызывают привыкание сильнее всего прочего.
— Вот теперь мы знаем.
— Даже сильнее, чем власть?
— Это под вопросом.
— А еще мы знаем, но уже не из газет, что все курильщики врут.
— Выходит, ты нас обозвал бывшими лжецами?
— Ага. Я и сам такой.
— С этого места, пожалуйста, поподробнее.
— Когда начинаешь курить, врешь родителям. Врешь, когда спрашивают, сколько куришь, — либо преувеличиваешь, либо преуменьшаешь. «О, я выкуриваю четыре пачки в день» (все равно что сказать: у меня самый большой член). Или: «Что вы, что вы, мы только по одной, и то редко». На самом деле минимум три штуки в день. Потом врешь себе, когда бросаешь. Потом врешь медикам, когда уже выявили рак. «Ох, я же никогда много не курил».
— Сурово.
— Зато правда. Сью и я обманывали друг друга.
— Дэвид!
— В смысле сигарет, дорогая. «Только одну — в обеденный перерыв». Или: «Нет, другие курили, потому и пахнет». Мы оба так обставлялись.
— Поэтому голосуйте за некурящего кандидата. Голосуйте за Хилари.
— Поезд ушел. Как бы то ни было, мне кажется, что курильщики врут только насчет количества. Как и алкоголики врут только о количестве выпитого.
— Вот это неправда. Я алкоголиков знаю как облупленных. Настоящие алкоголики врут направо и налево. Лишь бы выпить. А чтобы покурить, я и сама привирала. Типа: «выйду подышать свежим воздухом» или «мне пора домой, дети ждут».
— Хорошо, мы выяснили, что курильщики и алкоголики в целом лжецы.
— Голосуйте за Хилари.
— Мы утверждаем, что все лжецы лживы.
— Слишком глубокомысленно для такого позднего часа.
— Самообманщики, кстати, тоже, но это другой вопрос. Наш знакомый Джерри был заядлым курильщиком, человек того поколения. Прошел обследование лет в шестьдесят пять и узнал, что у него рак простаты. Согласился на радикальную операцию. Ему отняли яйца.
— Отняли яйца?
— Ага.
— И у него… это… остался только член?
— Ну нет, ему протезы поставили.
— Из какого материала?
— Откуда я знаю — из пластмассы, наверное. В любом случае, по весу — то же самое. Даже не заметно.
— Не заметно?
— Они подвижны, как настоящие?
— Мы, случайно, не отклонились от темы?
— Знаете как французы на жаргоне называют яйца? Les valseuses. Вальсерши. Такие же подвижные.
— Женское слово? В смысле женского рода? Valseuses.
— Да.
— Почему во французском «яйца» женского рода?
— Однозначно, мы отклонились от темы…
— Testicules — не женского. А valseuses — женского.
— Яйца женского рода. Вот и верь после этого французам.
— Неудивительно, что они не поддержали вторжение в Ирак.
— Можно подумать, мы с вами поддержали.
— Я — на шестьдесят процентов.
— Как можно поддерживать такую акцию на шестьдесят процентов? Это как на шестьдесят процентов поддерживать теорию, что земля плоская.
— Я и в ней уверен на шестьдесят процентов.
— Короче, почему я вспомнил Джерри: по его словам, он даже успокоился, узнав, что у него рак простаты. Сказал: будь у меня рак легких, пришлось бы бросить курить.
— Так он продолжал курить?
— Вот именно.
— И?
— Ну, несколько лет, довольно долго, все было хорошо. Потом пошли метастазы.
