Григорий Горин - Дом, который построил Свифт (киносценарий)
Свифт внимательно посмотрел на доктора, потом решительно плеснул чай ему в лицо…
3. ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ
Утром следующего дня доктор осматривал пациента. Ему помогали Ванесса и Патрик.
Обнаженный по пояс Свифт равнодушно глядел куда-то за окно, где по дорожкам сада прогуливались гости. Здесь же, усевшись прямо на землю под окном, какой-то бродячий шут напевал песенку.
— Закройте окна, Патрик! — приказал доктор. — И скажите этому бродяге, чтоб перестал нудить всякую чушь.
— Но это Шекспир, доктор, — заметила Ванесса, имея в виду текст песенки. — «Король Лир»…
— Не знаю, — отмахнулся доктор. — Мы живем при короле Георге, и давайте заниматься делом. — Он обмакнул перо, пододвинул к себе чистый лист бумаги: — Заполним историю болезни. Помогайте, сестра… Итак, полное имя?
— Джонатан Свифт, — произнесла Ванесса.
— Через «ф»?
— Что?
— Я спрашиваю «Свифт» пишется через «ф»? Патрик и Ванесса переглянулись.
— Разумеется, доктор…
— Год рождения?
— Тысяча шестьсот шестьдесят седьмой.
— Род занятий?
— Священнослужитель, философ, писатель…
— …писатель, — доктор старательно вписал слово в историю болезни. — Интересно… Оказывается, наш декан еще и сочиняет…
Патрик и Ванесса вновь переглянулись.
— Вы шутите, доктор? — поинтересовалась Ванесса.
— Я никогда не шучу, сестра, тем более во время работы.
— Вы не читали книг мистера Свифта?!
— Я вообще не читаю беллетристики. Времени едва хватает на специальную литературу.
Ванесса скосила взгляд в сторону Свифта. Он был безучастен.
— И вы никогда не слышали о его памфлетах? Доктор пожал плечами.
— О знаменитых «Приключениях Гулливера»?
— Гулливер?! Подождите… — Доктор наморщил лоб, что свидетельствовало о работе мысли. — Что-то припоминаю. Такой толстый. Много ест…
— Это — Гаргантюа, сэр. Автор — Рабле. Гулливер — совсем другое.
— Тогда не помню, — пожал плечами доктор.
— Простите, доктор, но мне кажется, вы не сможете помочь мистеру Свифту. Лечить художника, не зная его творений… Я буду вынуждена обратиться в Опекунский совет с просьбой прислать другого доктора.
— Это ваше право, Ванесса! Но я боюсь, что Опекунский совет сочтет, что проще заменить сестру!
Патрик хихикнул. Ванесса строго посмотрела на него, двинулась к выходу.
— Подождите! — остановил ее доктор. — Я вспомнил… Гулливер? Это что-то детское…
— Книга написана для взрослых!
— Странно… Я слышал, как няня читала ее малышам. Врач, который побывал в стране лилипутов, потом в стране великанов, потом еще где-то…
— Не «где-то», — возмутилась Ванесса, — а в Лапуту. В Бальнибарби. В Лагнег. В Глабдобдриб. И, наконец, в стране гуигнгнмов.
— Боже, какие названия! И в чем там дело?
— Это очень серьезная книга, сэр, — торжественно произнесла Ванесса. — Я думаю, нет смысла опошлять ее вульгарным пересказом, тем более в присутствии автора. Гораздо полезней ее прочесть.
Патрик достал с полки книгу, положил перед доктором. Затем, сопровождая Свифта, Ванесса и Патрик покинули комнату. Доктор проводил их взглядом, перевел его на книгу, послюнявил палец, начал листать…
Перед ним поплыли странные картинки: большой человек тянет за ниточки маленькие кораблики… маленький человек сидит на громадной ладони… лошади разглядывает голого человека…
Зевнув, доктор захлопнул книгу и посмотрел за окно. За ним с интересом наблюдала мисс Джонсон.
— Кто вы? — недовольно спросил доктор.
— Меня зовут Эстэр… Эстэр Джонсон.
— И что из этого следует? Мисс Джонсон пожала плечами.
— Не сердитесь на Ванессу, — сказала она после небольшой паузы. — Она плохо воспитана, но она любит декана.
— Вас это радует или огорчает?
Мисс Джонсон снова пожала плечами и улыбнулась:
— Она помогает ему в работе…
Доктор приблизился к окну, изучающе осмотрел мисс Джонсон:
— Странно, что вы… за нее заступаетесь!
— Приходится проявлять к ней снисходительность, — вздохнула Эстер. — Ведь она… безумна.
Доктор усмехнулся:
— Вы в этом уверены?
— Да, сэр! — Эстэр снисходительно улыбнулась. — Видите ли, много-много лет назад декан был знаком с одной девушкой по имени Ванесса. Он даже посвятил ей поэму: «Ванесса светоч для сердец, всех женщин лучший образец!» — засмеялась Эстер. — Какие строчки, а? Так вот, сестра Ванесса и решила, что она именно та Ванесса. А ведь это имя он придумал. «Ванессой зваться будешь ты, и это имя красоты лишь в небесах богам известно. В земных пределах — неуместно…» Эстэр заговорила неожиданно зло: — Бедняжка! Как глупо доверять поэзии… Когда декан был в ударе, он мог рифмой воспеть даже метлу! Нет, доктор! Он любил другую женщину. Всю жизнь!
— Надеюсь, ее звали не вашим именем? — спросил доктор.
— Ее он звал Стеллой. Это имя он тоже придумал. Он вообще большой выдумщик, наш декан. Стелла! Красиво, не правда ли?… «Ты знаешь, Стелла, каждый год декан хвалу тебе поет…»
— Так на ком он все-таки был женат, ваш декан?
— Он вообще не был женат, доктор. В его жизни были две женщины, и он не смог нанести рану ни одной из них…
— Они обе умерли?
— Да.
— Одновременно?
— Почему? — не поняла Эстэр.
— Иначе он мог бы жениться на оставшейся. — Доктор был явно доволен логичностью вопроса.
Эстер внимательно посмотрела на доктора:
— Простите, сэр, вы из Ноттингемшира?
— Да. А что?
Эстэр сочувственно вздохнула:
— Я так и подумала, сэр… Прочтите книгу. Может быть, тогда вы поймете, что в этом доме со смертью особые счеты: здесь все умирают и не умирает никто.
Появился Патрик, стал сердито задергивать шторы:
— Не мешайте доктору, мисс Джонсон! Пройдите в сад. Эстер отошла от окна. Патрик направился к другому окну, но неожиданно споткнулся, перепрыгнул через невидимое препятствие.
— Опять эти лилипуты! Кыш!
Доктор встал, подошел к Патрику, закричал:
— Прекратите валять дурака! Какие лилипуты?! Откуда?! Или они вам приснились в страшном сне?
— А вам?
— Не имеет значения, — замялся доктор.
— Вдвоем? Возле чашки чая, да? Один пианист, другой женат… Тот, который со стельками, выше… Так?
— Нет. Выше как раз тот, что без стелек, — подумав, сказал доктор.
— Вот до какого кошмара мы дошли! Здесь всем уже снятся одинаковые сны. А все он, декан Свифт! Его пагубное влияние!
— Но ведь он не говорит ни слова…
— Осторожней, сэр! Этот человек проповедует молча. Даже с амвона. — Огляделся, перешел на шепот: — Придет, встанет перед прихожанами… и молчит. И те молчат… И все! Ирландцам уже почему-то сразу не нравится губернатор и раздражает нищета.
Раздался сильный стук в дверь.
— Вот, пожалуйста… Пример его пагубного влияния. Этот сумасшедший великан снова будет требовать рыцаря Ланцелота! — Патрик открыл дверь. Стали видны два огромных башмака. — Господин Глюм, я же просил вас не приходить. Что? Я вас не слышу… Какого рыцаря? Где я вам возьму рыцаря?
— Кто этот человек на ходулях? — спросил доктор.
— На ходулях? — Патрик был искренне удивлен. — Вы думаете, это не настоящие ноги? Ах, мерзавец! Вот мы сейчас проверим… Эй! Сэр! Слезайте, — пнул он ногой великана. — Надо попробовать кипятком!
— Прекратите, Патрик! — поморщился доктор.
— Нет, доктор, надо проверить! И у лакеев есть нервы…
— Проверим иначе. — Доктор подошел к доспехам рыцаря, висящим на стене, снял меч, шлем. — Поднимитесь наверх, Патрик, и скажите этому великану, что рыцарь Ланцелот приехал… Вы поняли?
Патрик изумленно смотрел на доктора. Доктор надел шлем на голову. В шлеме он выглядел довольно нелепо.
— Ланцелот приехал и готов сразиться с великаном, — продолжал доктор. — Если, конечно, этот… как его… великан Глюм спустится вниз и оговорит условия поединка. Вы меня поняли?
Патрик наконец все понял и возликовал:
— О! Разумеется, доктор! О, я чувствую, вы наведете здесь порядок! — Он полез в шкаф и неожиданно вытащил оттуда боевую трубу. — Разрешите трубить сигнал?
— Это необязательно, — поморщился доктор.
— Нет, сэр… — Патрик умоляюще смотрел на доктора. — Пусть все будет, как на настоящих турнирах! Иначе они не поверят!
Он громко затрубил и двинулся по лестнице. Через секунду откуда-то сверху послышался его голос:
— Великан! Доблестный рыцарь сэр Ланцелот принимает твой вызов!
Ему ответил радостный рев толпы. В окнах появились ликующие лица горожан. Грянула песня:
Труба трубит! Сигнал зовет!
Толпа валит гурьбой.
Наш славный рыцарь Ланцелот
Опять выходит в бой.
Огнем играет медный шлем
И с золотом шитье.
Всегда при нем, на горе всем,
Огромное копье!
Да здравствуют наши традиции —
Сражаться при всей амуниции!
Горожане расставили лавки и стулья, уселись возле окон, предвкушая интересное зрелище…
